Селия Рис - Пираты
— Готов? — осведомился Грэхем, держа в руке длинную лучковую пилу.
— Готов! — откликнулась я, вставив кляп в рот Прайсу и навалившись на него всем телом.
Как и обещал доктор, ампутация заняла всего несколько секунд. Джоби вдруг задергался подо мной, замычал, но тут же обмяк и уронил голову набок.
— Очень хорошо, что он потерял сознание, — заметил Нейл. — Считай, повезло парню. Неси скорее топор, пока не очухался. Куда пошел? Вот же он, в жаровне!
Топорище нагрелось, а вверху даже обуглилось, но не так сильно, чтобы его нельзя было взять в руки. Грэхем выхватил у меня докрасна раскалившийся топор и приложил плоскость лезвия к культе. Зашипела, моментально сворачиваясь, кровь из перерезанных сосудов и запахло горелым мясом.
— Не вздумай блевать и падать в обморок, — угрожающим тоном предупредил меня доктор. — Ты мне еще нужен. Теперь тащи котелок со смолой. Тряпку возьми, не то руки сожжешь.
Угольно-черное варево кипело в котелке на углях жаровни, но в тот момент даже запах смолы показался мне стоккрат приятнее аромата француских духов. Грэхем окунул в котелок обычную малярную кисть и замазал прижженную рану смолой. Потом, отступив на шаг, полюбовался результатом и удовлетворенно кивнул. Джоби еще не очнулся, и доктор воспользовался передышкой, чтобы вымыть руки. Вода в оловянном тазике сразу помутнела. Выплеснув ее в песок, он повернулся ко мне, вручил тазик и приказал:
— Сходи на берег и принеси морской воды. — Нейл вытер мокрые руки изнанкой забрызганного кровью фартука и неожиданно улыбнулся: — А ты молодец, мисс Нэнси, справилась! Не обиделась, что я на тебя покрикивал? Вот уж чего не ожидал, так это встретить тебя здесь! Похоже, ты попала в скверный переплет, девочка. Нет, не говори пока ничего. Потом все расскажешь, когда я освобожусь.
— А Джоби? Он поправится?
— Сейчас еще рано судить, — пожал плечами Грэхем. — Но я точно знаю, что с такой ногой он долго не протянул бы. А так, даст Бог, выживет и еще лет пятьдесят проходит на деревянной ноге. Мистер Грант такие деревяшки вытачивает, что и сносу им нет. Джоби полез на марсель [37] штопать прохудившийся парус и сорвался. Так грохнулся о палубу, что вся кость вдребезги. Тяжело, конечно, остаться без ноги в столь юном возрасте, но малыша Джоби не спишут на берег и не бросят на произвол судьбы, как других моряков-калек. По уставу, он имеет право на компенсацию за увечье в размере полутора сотен фунтов и может оставаться в команде столько, сколько пожелает.
— Что такое устав?
— У нас свои правила, законы, по которым мы живем. И каждый должен присягнуть им. — Нейл засмеялся: — Знаешь, каждый пиратский корабль — это маленькое государство со своими порядками. — Он вернулся в палатку и наполнил огромный шприц какой-то вязкой жидкостью. — Раствор ртутных солей. Помогает от сифилиса. — Из иглы шприца брызнула кривая струя. — Но я не думаю, что тебе стоит помогать мне делать эту процедуру. Сбегай за водой, а потом можешь часок-другой прогуляться. И выше нос, Нэнси! Ты с честью выдержала экзамен, и на сходке я отдам свой голос за тебя.
Минерва тем временем тоже проходила испытание, доказывая на деле, что достойна присоединиться к буканьерам. На мелководье близ берега, безжизненно раскинув широкие крылья, покачивались на волнах с полдюжины обезглавленных вилохвостых фрегатов. Винсент Кросби подал ей перезаряженный пистолет. Поискав глазами подходящую мишень, девушка резко повернулась и навскидку выстрелила. Ананас на макушке одинокой пальмы примерно в сотне шагов взорвался ошметками кожуры и оранжевой мякоти. Зрители восхищенно загомонили.
— А девчонка и впрямь отлично стреляет, — уважительно заметил один из пиратов. — Будь я проклят, если это не так!
Винсент одобрительно похлопал в ладоши, а когда Минерва хотела вернуть ему пистолет, с улыбкой покачал головой и демонстративно спрятал руки в карманы.
— Нет-нет, теперь он твой. Бери, не стесняйся, ты его честно заслужила! В нашем деле никогда не помешает иметь под рукой надежное оружие.
Желая показать будущим соратникам, что мы не белоручки и не чураемся самой грязной работы, мы с Минервой вооружились скребками и присоединились к бригаде, заканчивавшей очистку днища от налипших на него моллюсков и водорослей. Пираты развили кипучую деятельность по ремонту и переоснастке корабля, стремясь поскорее поднять якорь и снова выйти на охоту. Было заранее решено, что по завершении кренгования он получит новое название — «Избавление». Пираты вообще обожают давать своим кораблям звучные имена — такие, как «Возмездие», «Фортуна», «Пенитель морей», «Успех» и тому подобные. До сих пор толком не знаю, чем это вызвано: то ли они верят, что удача сопутствует названию, то ли им попросту противно выходить в море на какой-нибудь обыденной «Красотке», «Резвушке», «Марии» или той же «Салли-Энн». Лично мне кажется, что дело тут в другом. При виде черного флага у любого капитана и так душа в пятки уходит, а если еще при этом атакующий корабль называется «Непобедимым» или «Несокрушимым», тогда вообще всякая охота к сопротивлению пропадает.
Пираты трудились бок о бок с нами, но держались особняком, разговоров не заводили и сохраняли дистанцию, лишь изредка бросая на нас любопытные взгляды. До вынесения вердикта общим сходом мы оставались для них чужими, и воспринимали они нас скорее, как забавных обезьянок, спрыгнувших с пальмы и зачем-то взявших в руки скребки.
Отплытие намечалось на следующий день, и нам предстояло провести последнюю ночь на берегу. На закате запалили костры и принялись готовить ужин. Спиртное Брум запретил — во всяком случае, до окончания сходки. Вопрос на обсуждение ставился серьезный, и решать его следовало на трезвую голову.
Меня и Минерву на собрание не допустили, и мы расположились немного поодаль, у костра, усевшись прямо на теплый песок и привалившись спинами к стволу поваленного дерева. Солнечный диск погружался в пучину, окрашивая морскую гладь от горизонта до линии прибоя в густо-оранжевые тона с примесью крови. Последний отблеск угасающего светила отразился на миг багровым оком в несущихся к западу облаках, и тут же, без всякого перехода, вспыхнули звезды и ночь вступила в свои права. Минерва подбросила дров в огонь, и загудевшее пламя взметнулось ввысь, с громким треском разбрасывая во все стороны фейерверк искр.
Время тянулось с черепашьей скоростью. До нас доносился лишь неразборчивый гул голосов, но и так было ясно, что дискуссия затянулась по вине тех, кому не по нраву наши кандидатуры. Издали Адам напоминал выступающего в зале суда адвоката. Его экспансивная жестикуляция и красноречивые позы сделали бы честь любому драматическому актеру. Противники вели себя потише и поскромнее, но приводили, видимо, столь веские аргументы, что после каждого их выступления многие согласно кивали или разражались протестующими возгласами. Чаша весов склонялась явно не в нашу пользу, но тут место Брума занял Нейл Грэхем. Судя по тому, как притихли собравшиеся, доктора в команде ценили и уважали. Выслушав в гробовом молчании речь хирурга, пираты, по его же предложению, приступили к голосованию. Подсчет поднятых «за» и «против» рук провел боцман Игнациус Пеллинг. Голоса разделились почти поровну, но наши сторонники — спасибо доктору Грэхему! — все-таки одержали победу с незначительным перевесом.
