Селия Рис - Пираты
— Старина Гейб — отличный мастер, — ухмыльнулся Адам, проследив за направлением моего взгляда. — Хороший корабельный плотник ценится на вес золота. Я знал, кого брать с собой, когда на сходке меня выбрали капитаном «Салли-Энн». Да еще и у Джонсона кое-кого из лучших парней под шумок переманил. — Он приблизился к вытащенному на берег кораблю и прошелся вдоль обоих бортов, критическим взором оценивая проделанную работу. — Неплохая посудина, но нуждается в серьезной переделке. Чтобы сделать ее пригодной для наших целей, предстоит еще немало потрудиться. Нужно дополнительно выпилить где-то с дюжину орудийных портов и разобрать часть надстройки на верхней палубе. Тогда она станет намного боеспособнее, легче и маневреннее. Кроме того, Гейб обещал нарастить мачты, чтобы увеличить количество парусов. — Брум теперь и рассуждал, как настоящий пират, не пренебрегающий ни одной мелочью, позволяющей добиться превосходства над противником в скорости и боевой мощи. Молодец, быстро освоился! — Если получится, как задумано, все призы наши, а нам никто не страшен. Кроме Королевского флота, разумеется. Но с синими мундирами мы связываться не станем, просто удерем или на мелководье укроемся — благо осадка позволяет.
Слова его звучали в моих ушах волшебной музыкой, а глядя на людей, своими руками воплощавшими мечту в действительность, я уже ощущала себя частицей команды, хотя нам с Минервой предстояло сначала пройти горнило судилища, прежде чем поставить свои подписи под договором и стать полноправными береговыми братьями. Или сестрами? Невольно усмехнувшись, я с восторгом почувствовала, как отступают и улетучиваются тревожные страхи и тягостные сомнения, не дававшие мне покоя в лагере маронов. Никогда бы не подумала, что простая уверенность в завтрашнем дне так раскрепощает и поднимает настроение! Скоро этот корабль унесет нас в море, и я навсегда избавлюсь от придирок и насмешек Джозефа и отвратительных притязаний Бартоломе. Душа моя пела и так радовалась обретенной свободе, что пришлось мысленно напомнить себе о назначенном на вечер общем собрании, на котором и решится наша судьба.
Доктора Нейла Грэхема мы обнаружили во временном лазарете, развернутом у подножия прибрежных скал. Врытые в песок бревна служили опорами большому шатру из старого паруса, в котором в два ряда располагались набитые соломой тюфяки, занятые больными и ранеными.
— А-а, это ты, Брум, — проворчал хирург, стряхнув несколько капель крови с пальцев в оловянный тазик с водой и выйдя нам навстречу. — Я тут без тебя распорядился перенести пациентов на берег. Пусть подышат свежим воздухом и на солнышке погреются. А я тебя заждался. Хорошо повеселились у маронов?
— Развлеклись неплохо и наплясались вдоволь, — ответил Адам. — И свежими продуктами разжились, как ты наказывал. Скоро доставят. Кстати, я там подобрал парочку добровольцев. Вот, взгляни, как они тебе?
С этими словами он подтолкнул нас к Грэхему, но тот лишь скользнул по нашим лицам безразличным взглядом и, не раздумывая, указал пальцем на меня.
— Этот сойдет, — буркнул доктор. — Спасибо, Адам, помощь мне не помешает, — добавил он и снова посмотрел на меня — уже более внимательно, но по-прежнему не узнавая. — Закатывай рукава, парень, и пошли со мной.
Развернувшись на каблуках, Нейл нырнул в шатер. Брум разочарованно пожал плечами и зашагал прочь, жестом приказав Минерве следовать за ним. Я проводила взглядом их удаляющиеся фигуры, немного завидуя подруге, которой удивительно шло мужское платье и гораздо лучше, чем мне, удавалась роль подростка. Длинноногая и грациозная, окрыленная свободой и надеждой, она была так прекрасна, что у меня на миг защемило сердце.
— Эй, ты куда пялишься?! — рявкнул врач, высунув голову из палатки. — Живо иди сюда! У меня тут дел по горло, а он ворон считает!
Пробиваясь сквозь ветхую, в прорехах парусину, солнечный свет приобретал какую-то неестественную желтизну. На разложенных прямо на песке тюфяках лежали пираты — человек двенадцать. Двое или трое стонали и метались в горячке, остальные страдали молча и неподвижно, тяжело дыша и обливаясь потом. Солнце припекало, ветер совсем стих, и в лазарете было невыносимо жарко и душно. К запахам лекарственных снадобий примешивалась гнилостная вонь разлагавшейся человеческой плоти. Мне чуть не сделалось дурно, но Грэхем, не обращая внимания на мое побледневшее лицо, цепко схватил меня за руку и потащил к операционному столу.
Это был обычный деревянный стол, только тщательно выскобленный и застеленный чистой простыней. Услышав наши шаги, привязанный к столу пациент судорожно стиснул пальцы в кулаки, повернул голову и уставился на нас широко раскрытыми черными глазами, в глубине которых застыл животный страх. Совсем еще мальчишка, года на два моложе меня. Его я тоже узнала и даже припомнила имя: Джоби Прайс. На «Салли-Энн» он был подручным у Йена Джессопа, парусного мастера. Хороший мальчик. Когда мой зонтик от солнца порывом ветра унесло за борт, он тут же сшил мне новый из обрезков парусины.
Как только Нейл приблизился к нему, Джоби задрожал, зажмурился и до крови закусил губу, чтобы не расплакаться.
— Не бойся, малыш, — потрепал его по плечу хирург. — Ты и моргнуть не успеешь, как все уже закончится.
Забинтованная левая нога Прайса выглядела вдвое толще правой. Грэхем взял ножницы и принялся осторожно, слой за слоем, срезать побуревшие от крови и гноя бинты. Когда он закончил, по лазарету распространился такой жуткий смрад, что мне пришлось зажать нос и дышать ртом. Чудовищно распухшую ниже колена ногу сплошь покрывали багровые, серые и темно-сизые пятна. Из глубокой открытой раны в середине голени торчали обломки костей и сочилась густая желтая слизь, распухшие и почерневшие пальцы были похожи на гроздь полусгнивших бананов.
— Дай парнишке хлебнуть. — Нейл сунул мне в руки бутылку рома. — И постарайся влить в него как можно больше. Потом засунешь ему в рот вот эту штуку, — указал он на кожаный кляп, потемневший и весь изжеванный, с отчетливыми отметинами от зубов, — встанешь в изголовье и будешь держать за плечи. Нет, лучше навались ему на грудь, — передумал хирург, смерив взглядом мою далеко не богатырскую фигуру. — Главное, чтобы он со стола не сполз, когда я пилить буду.
Я вливала ром в горло Джоби, пока тот не начал давиться, а после минутной паузы, дав ему отдышаться и откашляться, повторила процедуру.
— Готов? — осведомился Грэхем, держа в руке длинную лучковую пилу.
— Готов! — откликнулась я, вставив кляп в рот Прайсу и навалившись на него всем телом.
Как и обещал доктор, ампутация заняла всего несколько секунд. Джоби вдруг задергался подо мной, замычал, но тут же обмяк и уронил голову набок.
