Джеймс Купер - Красный корсар
— Живее, живее, товарищи! — кричал Бигналь, видя, в какой опасности находится его корабль. — Складывайте все паруса, не оставляйте ни одной тряпки! Уильдер, этот ветер — не игрушка! Ободрите людей, скажите им что-нибудь!
— Если поздно убирать паруса, режьте их! — кричал Уильдер. — Действуйте ножами и зубами! Слезайте все! Слезайте живо! Дело идет о вашей жизни!
Человек двадцать матросов быстро спустились вниз. Едва успели они это сделать, как самые верхние стеньги, лишенные снастей и уже поврежденные выстрелами, упали одна за другою. Осталось всего три стеньги, совсем голые и теперь совершенно бесполезные для корабля.
Несколько матросов, еще слишком разгоряченные только-что происходившим сражением, не услыхали приказаний лейтенанта и упали вместе с мачтами в море. Несколько секунд они виднелись еще на поверхности воды, цепляясь за обломки мачт, но «Стрела», окруженная облаком пены и подгоняемая сильным ветром, помчалась вперед и быстро потеряла погибавших из виду.
Среди свиста ветра, беспрестанных ударов грома и блеска молнии раздавались голоса Бигналя и его офицеров, то отдававших приказания, то ободрявших экипаж. По счастью, буря длилась недолго. Ураган промчался, и скоро все быстро успокоилось.
Когда миновала опасность, на «Стреле» заметили, что им предстоит еще бороться с другою, не менее страшною. Мачты «Дельфина» стояли прямо: ни ядра, ни гроза не причинили им ни малейшего вреда, все снасти были в порядке. Вскоре на нем распустили паруса, и он быстро стал приближаться к «Стреле».
— Им сегодня везет! — вскричал старый Бигналь, заметив маневр «Дельфина». — Мистер Арч, пошлите скорее людей к батареям, чтобы они были наготове. По всей вероятности, нам придется еще раз сцепиться с этими негодяями.
— Я вас попрошу подождать одну минуту, — поспешно сказал Уильдер, когда услышал, что командир отдал приказание стрелять, как только неприятель подойдет на расстояние выстрела. — Мы ведь не знаем, с какими намерениями он подходит к нам.
— Никто не посмеет взойти на борт «Стрелы», если не хочет подчиниться! — сурово отвечал старый моряк. — Стреляйте, друзья! Научите этих негодяев, что опасно приближаться к льву, даже если он ранен.
Уильдер увидел, что дальнейшие возражения будут бесполезны, так как в ту же минуту раздался залп со «Стрелы». «Дельфин» выдержал этот железный град, продолжая итти вперед, и, ловко маневрируя, избегал повреждений.
Он быстро очутился перед носом королевского крейсера, и с «Дельфина» раздался громовый голос, приказывающий командиру «Стрелы» спустить флаг.
— Попробуйте сделать это сами! — вскричал взбешенный Бигналь.
«Дельфин» грациозно повернулся к ветру, и с него раздался залп, направленный вдоль кормы «Стрелы», как наиболее слабо защищенного места. В то же время послышался треск двух столкнувшихся судов, и на палубе «Стрелы» показались мрачные фигуры корсаров, вооруженных с ног до головы. Все это произошло так быстро, что на минуту защитники «Стрелы» остолбенели от изумления.
Но едва капитан Бигналь и его помощник заметили сквозь дым на своей палубе корсаров, как тотчас же заставили своих людей притти в себя и бросились вперед, наперерез наступавшим. Первая стычка была кровопролитна и упорна, и обе стороны отступили на несколько шагов, чтобы подождать подкрепления и перевести дух.
— Подходите, разбойники, подходите! — вскричал Бигналь с развевающимися по ветру седыми волосами, стоя во главе своего отряда.
Стоявшие перед ним корсары расступились, и с «Дельфина» раздался залп. Бигналь все еще размахивал шпагою, и голос его гремел:
— Вперед, ребята! Подходите, разбойники! Генри! Генри Арч! Ура!..
Но вдруг он упал, как подкошенный.
До сих пор Уильдеру удавалось удержать за собою позицию на палубе, хотя на него наступали такие же отчаянные храбрецы, как и находившиеся под его начальством люди.
Но в эту решительную минуту раздался голос, покрывавший все остальные голоса.
— Дорогу! Пропустите меня и идите за мною; я хочу собственными руками спустить этот гордый флаг!
— Мужайтесь, товарищи! Держитесь крепче! — закричал в свою очередь Уильдер.
Раздались крики, проклятия, стоны, и завязался страшный бой. Уильдер с отчаянием заметил, что осаждающие теснят его со всех сторон, но не переставал словами и делом поощрять английских матросов.
Он видел, как падали один за другим его товарищи, а его самого оттеснили на противоположный конец палубы. Там он снова собрал вокруг себя небольшой отряд, который был сейчас же атакован неприятелем.
— Смерть всем изменникам! — вскричал знакомый Уильдеру голос. — Доберитесь до него и проткните его, как собаку!
— Молчи, болтун! — сказал спокойным тоном Ричард Фид. — Если тебе нужно проткнуть кого-нибудь, так вот перед тобою белый и черный.
— А, вот еще двое из той же шайки! — продолжал генерал, замахиваясь саблею, чтобы нанести говорившему смертельный удар.
Черное, до половины обнаженное тело бросилось вперед, чтобы отпарировать занесенный удар. Сабля опустилась на ручку коротенькой пики, которую она перерубила надвое, словно это был простой камыш. Обезоруженный Сципион не испугался; он проложил себе путь до того места, где находился Уильдер, и продолжал отбиваться голыми руками, не обращая внимания на сыпавшиеся на его тело удары.
— Держись, друг! — вскричал Фид. — Валяй направо и налево! Я тебе пособлю, дай мне только здесь управиться!
И с этими словами Ричард так размахнулся своей саблей, что рассек голову генерала до самой челюсти.
— Остановитесь, убийцы! — вскричал Уильдер, видя, что негр продолжает биться с окружавшими его вооруженными людьми. — Бейте меня, но оставьте безоружного человека!
Лицо его омрачилось, когда он увидел, что негр упал, увлекая за собою двоих из нападавших. В то же мгновение над его ухом раздался знакомый ему громкий голос:
— Битва кончена! Кто осмелится поднять оружие, тот будет иметь дело со мною!
Глава XXXI
Все промелькнуло так же неожиданно и быстро, как и ураган, грозивший разбить корабль в щепки. Ясное небо и яркий блеск солнца, освещавшего Караибское море, представляли разительный контраст с картиной корабля после битвы.
Уильдер, смутившийся и взволнованный при виде упавшего Сципиона, оглянулся вокруг себя и увидел обезображенную палубу «Стрелы» и лежавшие всюду трупы. В нескольких шагах от него стоял Корсар. Уильдер не сразу узнал его, так как каска, покрывавшая его голову, придавала его лицу свирепый вид. Он показался Уильдеру гораздо выше ростом. Одна рука его опиралась на ручку ятагана, и катившиеся с него красные капли свидетельствовали, что изогнутая сталь усердно работала в схватке. Он попирал ногою английский флаг, который сорвал собственноручно. Возле него стоял Родерик; у него не было никакого оружия. Мальчик стоял, склонив голову, с блуждающим взором, в окровавленной одежде, с бледным, как у мертвеца, лицом.
Всюду виднелись раненые пленники с мрачными лицами. Уцелевшие англичане старались куда-нибудь укрыться. Но дисциплина, введенная начальником пиратов, и уважение к нему были так велики, что не было пролито ни одной капли крови, не нанесено ни одного удара с той минуты, как раздался его повелительный голос.
Уильдеру стало нестерпимо больно, когда взор его упал на суровое лицо Корсара.
— Капитан Гейдегер, — сказал он, стараясь придать твердость своему голосу, — счастье на вашей стороне. Я прошу у вас милости для тех, кто остался в живых.
— Милость будет оказана тем, кто имеет на это право. Я со своей стороны очень желал бы, чтобы ее получили все на этом условии! — отвечал тот.
Голос Корсара был торжествующим, и, казалось, в его словах заключался какой-то скрытый смысл. Уильдер тщетно ломал себе голову, желая догадаться, что они значат, пока не увидел несколько человек из неприятельского экипажа, подходивших к нему. Он сейчас же узнал в них бунтовщиков, затеявших восстание на «Дельфине», жертвою, крторого он едва не сделался. При виде их он ясно понял, что хотел сказать начальник.
— Мы требуем применения наших старинных законов, — сказал гордо и решительно предводитель банды.
— Что же именно вы хотите?
— Смерть изменникам! — был мрачный ответ.
— Вы, Уильдер, знаете наши уставы? Пусть будет так, как они требуют.
Уильдер увидел, что ему не на что надеяться. Его и двух его товарищей схватили. Хотя ему страстно хотелось жить, но ни одно слове мольбы не сорвалось с его уст. Ему ни на минуту не пришла в голову мысль прибегнуть к какой-нибудь уловке, которая могла бы сохранить жизнь.
Он устремил взгляд на того, от кого зависело его спасение, и ему показалось, что на лице Корсара промелькнуло сожаление, смягчившее суровые черты. Но тотчас же лицо Корсара сделалось попрежнему бесстрастным.
