Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв
– Где сейчас леди Дейзи?
– Сбежала, – ответил Салливан. – Поппи говорит, она не вернется.
Гарри, к собственному удивлению, поправил Салливана.
– Она не Поппи, – сказал он. – Она – леди Пенелопа.
Внезапный приступ ревности сделал его голос напряженным и холодным.
Салливан громко рассмеялся.
– Беда с вами, островитянами! Хорошо. Леди Пенелопа говорит, что ее сестра смотала удочки, забрав все деньги, но настоящее сокровище оставила дома. Тоусона не заботили деньги – он искал очень редкий алмаз, который вез курьер из России. Дейзи не знала его ценности. Поппи – леди Пенелопа – показала мне этот камень. На вид он невзрачный, но Тоусон говорит, что он – единственный в своем роде. Это алмаз, заключенный внутри другого алмаза. В жизни не видел ничего более необычного. Если его потрясти, он стучит. Похоже, ему нет цены.
– Что с этим алмазом будет дальше?
– Полагаю, его сначала вернут тем людям в России, что нашли его. Если бы леди Дейзи знала его настоящую ценность, то наверняка забрала бы с собой.
Салливан подошел к невысокой кирпичной ограде, окружавшей террасу, и постоял с минуту, глядя на обширные лужайки и озеро за ними.
– Вот, значит, зачем все это, – произнес он.
– Что ты имеешь в виду?
Шрам Салливана не позволял распознать выражение его лица, но в словах, произнесенных с обычным небрежным австралийским акцентом, не было злости.
– Все, что вы, островитяне, делаете, вся эта чертова империя – только ради того, чтобы сохранить вот это.
– Пожалуй, да, – в конце концов ответил Гарри и обернулся к старому дому, окидывая взглядом осыпающиеся дымовые трубы и пустые глазницы чердачных окон, лишенных стекол. – Не думаю, что нам и дальше удастся это сохранять.
– Думаешь, Поппи попробует? – спросил Салливан.
Гарри на мгновение прикрыл глаза. Какой смысл в том, чтобы отчитывать Салливана за то, что он снова назвал ее Поппи? Очевидно, его отношения с этой девушкой дошли до той стадии, когда титулы теряют значение.
– Она ведь теперь наследница, разве нет? – сказал Салливан. – Я перекинулся парой слов с доктором, и…
Гарри не хотелось этого слышать. Пока он был на террасе, восхищаясь лесами, лужайками и многовековой историей тюдоровского особняка, Салливан был с Поппи, несомненно держал ее за руку, пока доктор объяснял… А что он объяснял?
– Старику больше детей не видать, – сказал Салливан. – Неизвестно, куда целился Тоусон, зато точно известно, куда он попал, – Салливан расплылся в такой широкой улыбке, что даже шрам не мог ее сдержать. – Врагу такого не пожелаешь.
– Значит, сына и наследника не будет, – произнес Гарри.
Он попытался представить себе, что это будет означать для Поппи. Она всю свою жизнь прожила в тени так и не рожденного брата, а теперь эта тень исчезла. Теперь Поппи точно знала свое будущее. Она станет графиней Риддлсдаун.
– Как она приняла новость? – спросил Гарри.
Ему не нравилось полагаться на информацию от Салливана, но другого выхода у него не было. Он не мог вломиться в дом и расспросить Поппи о ее чувствах. Очевидно, она предпочла делиться ими с Салливаном.
– Сложно сказать, – ответил Салливан. – Поначалу она не могла понять, что имеет в виду доктор. Старикан ходил вокруг да около. Мне пришлось сказать ей об этом самому. Нет смысла церемониться. В этом доме родилось достаточно детей – она наверняка знает, откуда они берутся.
– Что она ответила?
– Поблагодарила за информацию и сообщила, что пошлет кого-нибудь пригнать машину Тиллета, – ответил Салливан. – А пока мы приглашены переночевать в доме.
Гарри окинул взглядом темнеющие окрестности. В дубраве ухала сова, над голубятней темным облаком взмыла в небо стайка летучих мышей. Вдали слышался долгий и одинокий брачный зов лисицы. Каждый дюйм в этих местах дышал историей: друиды, римляне, завоеватели-норманны и король, убивавший своих жен, и все это достанется теперь Поппи.
Резкая вспышка света вернула его к реальности. Кто-то зажег газовые светильники в столовой. Пора было идти в дом.
Дейзи вслушивалась в гул голосов пассажиров, садившихся в поезд. В нем различалась и французская речь. Неудивительно – ведь здесь много людей, направляющихся в Париж. Но французский ее не впечатлял. Он был слишком обыденным. Ей хотелось услышать другие, более экзотические языки. Поезд, отправление которого было рассчитано так, чтобы доставить пассажиров в Дувр к ночному парому, был всего лишь первым этапом долгого путешествия, которое могло привести ее… Она и сама не знала куда. Путешествие могло завершиться там, где она сама захочет. Ее ожидала Европа, а если и Европа наскучит, можно сесть в «Восточный экспресс» и отправиться в Стамбул и дальше в Азию.
Она показала билет кондуктору, который с подозрением взглянул на нее, указывая на вагон первого класса. Она понимала, что выглядит неряшливо, да и то, что при ней не было багажа, лишь усиливало подозрения, но решить эти вопросы она не успела. Джекки привез ее на вокзал в Винчестере к самому лондонскому поезду, а в Лондоне у нее не было времени ходить по магазинам. Она еще недостаточно далеко уехала от Поппи, епископа, отца и прочих людей, которые пытались обуздать ее нрав все эти годы. Чтобы освободиться от них, ей нужно было покинуть Англию немедленно не только потому, что при ней были краденые деньги, но и потому, что она могла дать слабину и передумать.
Она убеждала себя, что не будет скучать по Поппи с ее вечными указаниями быть осторожной и вести себя как подобает леди. Наверняка они еще увидятся. Дейзи всегда будет знать, где искать сестру. Скорее всего, теперь, когда ее некому подгонять, она и носа не высунет из Риддлсдауна. Будет цепляться за старый дом и ждать, пока умрет граф. Их отец, вероятно, выдаст ее замуж за какого-нибудь скучного местного землевладельца, чьи неловкие усилия в спальне несомненно произведут на свет кучу детей. Хотя Поппи наверняка станет хорошей матерью. Другой мамы Дейзи в своей жизни не знала. Она с удивлением ощутила, как по щеке катится слеза, и раздраженно утерла ее. Это было неподходящее время с теплом вспоминать кого-то из оставшихся в Риддлсдауне. Нужно убедить себя, что она избавилась от них навсегда.
Дейзи заняла свое место и стала наблюдать за людьми на платформе, опасаясь, что в последний момент кто-нибудь появится и вытащит ее из поезда. Она ведь воровка. Тот факт, что она обокрала мертвецов, для полиции не будет иметь значения. Она не удивилась бы, если бы на нее донесла Поппи или, например, капитан Хейзелтон. Он вообще очень строгий и чопорный и наверняка не одобрит ограбление людей, которые обречены на смерть. Салливан был единственным, кто понял бы, что она сделала и почему.
Она обиженно поджала губы. Жаль, что Салливан отказал ей. Возможно ли, что на самом деле ему больше понравилась Поппи? Для нее эта мысль оказалась новой и неприятной, и на мгновение она утратила уверенность в себе. Ей по-прежнему было трудно принять, что какой-нибудь мужчина может найти спокойный самоконтроль Поппи более привлекательным, чем огонь и страсть Дейзи, но в этот момент дверь открылась, и в купе вошел мужчина. Когда он сел напротив, Дейзи отметила, что он довольно привлекателен, а взгляд его темных глаз завораживает. Он окинул девушку оценивающим взглядом, а потом развернул французскую газету и притворился, что читает.
Газета оставалась открытой до тех пор, пока поезд не отошел от станции. Больше никто не вошел в купе.
Он сложил газету.
– Мадам, – поприветствовал он ее.
– Месье.
– Почему вы не в дамском вагоне?
– Месье, – захлопала ресницами Дейзи. – Вы хотите сказать, что мне небезопасно ехать… с вами?
Поппи проснулась и оделась еще до того, как рассветный птичий хор возвестил о наступлении нового дня. Она заглянула на кухню, чтобы увидеть, как две женщины из деревни готовят завтрак для гостей. Ужин накануне получился совсем никудышный – времени приготовить его не было, а в кладовой почти не оказалось продуктов. Утром все должно было получиться иначе. Женщины принесли с собой новые припасы: хлеб из деревенской пекарни, бекон от деревенского мясника и кофе, который дала жена доктора.
