Владимир Трошин - Любимцы Богини
«Тогда за мной», – говорит Валентин и идет в корму. Володька поворачивается, и, уже привыкнув к солнечному свету, обнаруживает пришвартованный к кормовой надстройке водолазный бот. Почему и для чего были водолазные спуски в этот день, Лавров так и не понял. Только бот, пройдя боновые заграждения и обогнув полуостров Никольского, бросил якорь прямо по-середине живописной бухточки. Глубина метров пятнадцать и прекрасная видимость до самого дна. Тот спуск Володька запомнил на всю жизнь. Он опустился на песчаное дно рядом с голотурией—морским огурцом. Не успел пошевельнуться, как рядом, завертелся окунь. Огромная красная рыба несколько раз лениво проплыла возле него, почти задевая плавниками шлем гидрокостюма.
А через четыре года Валентин же, назначенный командиром БЧ-5 на другой корабль, сдавал ему обязанности командира дивизиона живучести.
Как и большинству евреев, Валентину были свойственны такие положительные качества как ум и деловитость. За какую бы работу он не брался, она всегда выполнялась качественно и в срок. В то же время он был заядлым картежником и любителем слабого пола. Жена его, Лина, как и положено еврейской женщине, молча сносила обиды. Володьке это казалось странным, как и многое другое. Однажды, получилось так, что столик в кафе, за которым сидел Лавров с компанией, оказался рядом со столиком четы Шнайцеров. Они от души хохотали над рассказами какого-то старлея, между делом подсевшего к ним. Лавров прислушался. Паренек, картавя, рассказывал скабрезные анекдоты о евреях, с их пресловутыми персонажами Абрамом и Сарой. Какой еще другой народ сможет смеяться над самим собой!
Шнайцеры никогда никому не отказывали в помощи. Лина работала в Военторге, и могла достать дефицитные вещи. Зная потребности молодой семьи, она предложила Лавровым приобрести пылесос «Буран». Разве можно отказаться от такого предложения! Но стиральную машину они купить так и не смогли. Как-то Люба принесла что-то плоское, завернутое в плотную бумагу.
«Вот наша стиральная машина», – сказала она, доставая из упаковки стиральную доску.
В один из редких выходных дней удалось сходить за грибами. То ли мест не знали, то ли грибов в этих местах не было, но за четыре часа блужданий по лесу они смогли найти чуть больше десятка подберезовиков и подосиновиков. И все-таки приморская тайга их не разочаровала. Словно не хотела отпускать без подарков. На одной из полянок, внимание Лаврова привлекли красные ягоды в корзинке на одиноком, прямо стоящем полуметровом стебле. Да ведь это же женьшень! Форма листьев, ягоды – все совпадает. Лавров хотел позвать Любу, но она опередила его: «Смотри, что я нашла!». Лавров заломил несколько веток, что бы ни потерять место расположения находки и поспешил к Любе. То, что он увидел, так же было достойно удивления. Виноградная лоза, стелилась по небольшой яблоньке, покрывая ее как новогоднюю елку игрушками, кистями крупного, темно-фиолетового винограда. Виноград оказался сладким, чуть-чуть с горчинкой. Набрали целое ведерко. Лавров решил показать свое чудо. Сломанные веточки он нашел, но растение как сквозь землю провалилось. Старатели всегда приписывали женьшеню свойство становиться невидимым. Но одно дело знать, а другое самому убедиться в этом! Люба не поверила: «Наверное, показалось!».
Где-то в районе пяти часов спокойствию пришел конец. Несколько раз с мостика в штурманскую рубку спускался командир. Лавров обратил внимание на его усталое и злое лицо. Потом открыли вахту на БИПе. Биповец, старший мичман Проданов, установил столик планшета и попросил разрешения Лаврова сократить освещение в отсеке. Отсек наполнился голосами докладов на мостик и команд сверху. Проданов, что-то расчертив на планшете, переходил к перископу, наблюдал и опять возвращался к пометкам на планшете, успевая доложить на мостик или уточнить дистанцию до очередной цели у радиометриста. Иногда к нему подходил командир штурманской боевой части Шатунов, и они, наклонившись к планшету, что-то оживленно обсуждали.
В половине шестого все стихло. Проданов продолжал метаться между планшетом и перископом, но доклады на мостик прекратились.
– Что-то случилось? – решил прояснить обстановку Лавров у вышедшего из рубки штурмана, подсознательно почувствовав угрозу, скрытую в наступившей тишине.
– Потом расскажу! Сейчас не время! – ушел от ответа Шатунов.
«Не хочешь говорить? И не надо! Спросим кого-нибудь другого», – решил Лавров.
– Николай, у нас проблемы? – обратился он к стоящему у перископа Проданову.
– Пока еще нет, но очень большая вероятность того, что будут! – понизив голос до шепота, ответил Николай, возвращаясь к планшету.
– Вот смотрите сами, – отодвинув в сторону транспортир и измеритель, старшина команды показал на расчерченные, на кальке графики.
– Это графики пеленгов. На момент обнаружения цели я записываю время, номер цели и пеленг на нее. Далее, по данным, поступающим от акустика, радиометриста и штурмана веду график изменения пеленга с заданными режимами замеров. По характеру изменения кривой пеленга можно определить, сближаемся мы с целью или удаляемся от нее, маневр и сторону маневра цели.
– Ну и что говорят эти кривые?
– Восемь целей с постоянными пеленгами и сокращающейся дистанцией. Это опасные цели, а мы, как ни в чем не бывало, идем прежним ходом двенадцать узлов, вместо положенных по МППСС шести, – ответил Проданов.
– А эти? – Лавров показал пальцем на подволок.
– На мостике? Игнорируют! Даже отключили связь со мной. Попробуйте, доложите сами! Может, Вас послушают!
Среди командного состава ходили слухи о том, что новый командир дивизии двигался по служебной лестнице, в основном не выходя из ремонтов, и не имеет необходимого опыта плавания. Лавров на это не обращал внимание. Какое дело инженер-механику до сплетен «люксов»! Но сейчас!
– Хорошо! – Лавров нажал на тумблер «Каштана». – Мостик! Вахтенный инженер-механик! По курсу восемь опасных целей. БИП рекомендует снизить скорость до шести узлов!
В динамике переговорного устройства что-то щелкнуло, и твердый уверенный голос комдива ответил:
– Добро! А кто уполномочил механика докладывать навигационную обстановку?
Лавров промолчал.
– Передайте на БИП! Все доклады только по моей команде! – обрезал комдив. Интонация голоса была резкая и презрительная.
– Вот видишь, Николай! – ухмыльнулся Лавров, как только мостик выключил переговорное устройство. – Это только потому, что я не люкс, а какой-то механик!
– Опять ты Васильич про свое! – внезапно раздался голос, спускающегося с трапа вахтенного офицера Тимченко. Всегда улыбающееся и бодрое лицо Шуры было чем-то серьезно озабочено. На голос Тимченко из штурманской рубки высунул голову Шатунов.
