Владимир Трошин - Любимцы Богини
Голод заставил идти в магазин. Фея в голубом сарафане сделала вид, что не заметила его разукрашенной физиономии. Кроме плавленых сырков и пряников, на прилавке ничего съедобного не было. Купил и то, и другое. Полбуханки хлеба взял у дежурного по столовой. Сырки с хлебом и чай с пряниками после гауптвахты показались деликатесами. Всю ночь ворочался в полусне, а под утро вообще встал и ходил по комнате. Что-то тревожное не давало заснуть, давило на сердце.
Глава VII
Полная луна освещает пустынную поверхность моря. Безмолвная тишина. Только блики на лунной дорожке. Но вот, где-то вдали, там, где линия горизонта сливается с небом, появляется сгусток каких-то огней. Проходит еще несколько минут и уже можно различить отдельные огни. Слева зеленый, справа красный, а над ними, посередине – белый огонь. Это ходовые огни судна. Огни приближаются и из темноты, бесшумно, словно призрак, появляется увеличивающийся в размерах черный силуэт овального корпуса и возвышающейся над ним боевой рубки. Становится ясно, что это не гражданское судно. Это подводная лодка – боевой корабль ВМФ.
– На вахту, товарищ капитан-лейтенант!
Лавров неохотно открыл глаза. Свет проник через приоткрытую раздвижную дверь в каюту командиров дивизионов, осветив маленький столик, прижавшийся к свободной от коек, кормовой переборке.
– Дверь не закрывай! – предупредил Лавров вахтенного. Прикроватный миньон сгорел, а включать освещение каюты он не хотел, боясь разбудить спящего на верхней койке комдива-раз. Чтобы не удариться о нее головой, Лавров подтянул ноги к себе и перекинул их на пол через высокий край своего ложа. За эти высокие края, отделанные деревом и не дающие спящему выпасть при качке, подводники прозвали койки, представляющие собой глубокие алюминиевые короба, «гробиками».
Ногами нашел тапочки и посмотрел на часы: «Два часа тридцать пять минут». До команды «Приготовиться на вахту» еще целых десять минут. Как хочется спать! Не зря моряки называют эту предрассветную вахту «собакой». Может подремать минутку-другую! Но он встал. Не нравилось ему ожидать своей очереди среди собравшейся вокруг умывальника заступающей вахты. Через минуту Лавров уже стоял у умывальника в трюме первого отсека, держа в руках полотенце, мыло и зубную щетку с тюбиком пасты. Надраенный до самоварного блеска бронзовый краник нехотя выдал тоненькую струйку пресной воды. Лавров посмотрел на манометр. Так и есть! Магистраль не нагружена.
– Таран! Нагрузи цистерну!
Ему никто не ответил, но с торпедной палубы послышался шум шагов и через люк, держась только за поручни вертикального трапа, лихо съехал вниз прямо к «Каштану» БП-1 трюмный первого отсека старший матрос Таранюк.
– Центральный, прошу нагрузить магистраль ВСД!
Центральный что-то невнятно ответил. Минуты через две трубопровод пресной воды затрещал. Тоненькая струйка воды на глазах начала толстеть. Лавров дотронулся до нее: «Холодная как лед!».
Команда «Приготовиться на вахту!» застала его поднимающимся по трапу прочной рубки наверх. Вдохнув пахнущий водорослями, сыростью и сигаретным дымом воздух, он ухватился за мокрую ручку на пиллерсе мостика и рывком выбросил себя на пайолы рубки. За ним поднялись еще несколько человек из заступающей вахты. Подсветка репитера компаса тусклым фиолетовым светом освещала лицо рулевого, делая его неузнаваемым.
– На румбе? – раздалось с мостика.
– На румбе ноль, – ответил рулевой голосом боцмана Орлова.
– Так держать!
– Есть так держать!
– Прикуривай! – предложил кто-то из темноты. Лавров узнал по голосу заступающего вахтенным офицером Шуру Тимченко. Прикурив, заглянул в иллюминатор. Кроме надстройки ничего не видно. Слепит свет ходовых огней. Но по шлепкам волн по корпусу чувствуется небольшое волнение, чуть больше одного балла.
– Развод проведешь сам, я на сеанс связи, – сделав последнюю глубокую затяжку, сообщил Тимченко. Спускаясь, из глубины рубки, он предупредил:
– Будь осторожен! На мостике комдив и командир!
Через несколько минут Лаврову пришлось проделать тоже самое, выполняя команду:
– Третьей смене построиться на развод в центральном посту!
Развод прошел быстро. Смена заступила. Левая турбина работает на винт, правая – в турбогенераторном режиме. Ход двенадцать узлов. Стабильный режим. Техника работает без замечаний. Несмотря на присутствие комдива, мостик особо не тревожит. У них прямая связь с метристом, штурманом и БИПом, управление вертикальным рулем переведено в рубку. Жаль только управленцев. Им все равно тяжело. Впятером тянут трехсменку. Перед самым выходом Бобылев Вася влип в какую-то историю. Пытались забрать с гауптвахты, но не смогли. Комендант оказался упертым.
Все же сдача Л-3 спокойнее Л-2, несмотря на такое грозное название: «Ведение подводной лодкой боевых действий»! На прошлом выходе редко кому удавалось прилечь хотя бы часика на два. Вывеска, срочное погружение, аварийное всплытие, управление подводной лодкой при получении тяжелых аварийных повреждений (заклинивание рулей, возникновение отрицательной плавучести, пробоины, пожары, аварии с оружием, разрывы трубопроводов ВВД и гидравлики, срабатывание A3, поступление пара, ухудшение РБ и т. п) – все по боевой тревоге! А на этом? Отдифферентовались, погрузились, всплыли одной сменой и спокойно идем в надводном положении в район торпедных стрельб.
Даже есть время подумать о личном. Вроде бы теперь у них с Любой постоянная крыша над головой. В политотдел его больше не вызывали. Зам по политчасти ни о чем не напоминал. Каждый его съезд на берег они использовали для ремонта квартиры. Понемногу она становилась похожей на настоящее жилье.
Тяжелей, приходилось с домашней утварью. Несмотря на то, что денежное довольствие командира дивизиона не очень большое, деньги на кое-какие покупки были. Без труда купили холодильник «Бирюса» и черно-белый телевизор «Рекорд». Люба очень хотела, чтобы в доме были стиральная машина и пылесос. Но в магазинах эти товары купить было невозможно. Они продавались по распределению через политотделы. Неизвестно почему, но Володьке за всю службу на К-30, ни разу ничего не предлагали. Ладно, когда был холостяком, а сейчас ведь женатый человек!
Но пылесос они купили. Помогли знакомые, семья Шнайцеров. С главой семьи Валентином, Лавров познакомился еще лейтенантом. В самый первый день своего появления на корабле. Шла субботняя большая приборка, и до только что прибывшего лейтенанта, казалось, никому, не было никакого дела. И вдруг объявление по кораблю: «Лейтенанту Лаврову подняться наверх». На надстройке, прямо у кормового люка, к нему, ослепшему от яркого солнца, подходит улыбающийся кучерявый капитан-лейтенант и протягивает руку: «Давай знакомиться, лейтенант! Валентин!». И дальше: «Выбирай, что лучше, сидеть в прочном корпусе до обеда или совершить экскурсию на дно Японского моря! Володька думает, что это какая-то неизвестная ему шутка и спокойно соглашается на второе предложение.
