Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

Дейзи надула губки и бросила сумку к ногам Салливана.

– Несите, если хотите, – выпалила она и устремилась следом за мисс Стап.

– Не знаю, что вы сделали и зачем, но спасибо, – сказала Поппи.

Радуясь тому, что не придется возиться с застежками на сумке Дейзи, Салливан сунул руку в карман и достал сверток.

– Решайте сами, что с этим делать, – сказал он и вложил сверток в ладонь Поппи.

В бледно-голубых глазах Поппи выступили слезы.

– Что это? Что она натворила?

– Это вы у нее сами спросите, – покачал головой Салливан.

Поппи устало кивнула, утерла слезы и слабо улыбнулась ему, хотя лицо ее было по-прежнему полно печали. Салливан решил, что кто-то ее очень сильно обидел.

Он посмотрел, как она открыла сумку сестры и сунула сверток внутрь, потом взял обе сумки и направился за Поппи через дверь, которая вела на улицу, во дворик, где уже дожидался, пыхтя двигателем, омнибус в сопровождении полицейских машин.

Мисс Стап стояла на платформе с довольным видом, держась за кондукторский вертикальный поручень.

– Садитесь, дамы. Мы едем в гостиницу «Дюк оф Корнуолл». Я не могла допустить, чтобы мы здесь задерживались. В «Дюк оф Корнуолл» нас разместят в номерах, а завтра мы отправимся в Саутгемптон. Поторапливайтесь!

Салливан постоял во дворике, пока омнибус не скрылся из вида, проехав мимо орды родственников и репортеров, толпившихся по обе стороны от дороги за полицейским заграждением. Он сунул руки в карманы и подумал, не пройтись ли немного. Нужно размять ноги после долгого морского путешествия, а потом, может быть, разминка превратится в прогулку, а прогулка – в поход… Но не успел Салливан сделать и нескольких шагов, как путь ему преградила пара полицейских.

Он был пленником. Они все были пленниками. Двор кишел полицейскими, а зал ожидания – юристами. Он подумал о троице представителей профсоюза, которые добились того, чтобы их приняли на портовый тендер. Неужели они в самом деле считали, что смогут как-то изменить ситуацию?

Он понятия не имел, что происходило на следствии в Нью-Йорке, но прекрасно знал, что происходит в Плимуте. «Уайт стар» лихорадочно пыталась спасти свою репутацию. Он подумал о том, какую компенсацию получат члены экипажа, которые готовы сказать то, что от них требовалось, и каким будет наказание для тех, кто будет говорить лишь то, что видел собственными глазами.

Когда Салливан вернулся в здание вокзала, то увидел стоящую в дверях троицу представителей профсоюза. Те о чем-то перешептывались и повернулись к Салливану, заметив его приближение.

– Где вы были?

– Во дворе. Дальше пройти не позволяют. Похоже, мы здесь пленники. Если вы представляете наш профсоюз, то хотелось бы знать, что вы собираетесь с этим делать.

– Сейчас мы почти ничего не можем предпринять, – нахмурился Тиллет. – У этих юристов есть ордера от министерства торговли, в которых говорится, что они подчиняются лорду Мерси, уполномоченному по кораблекрушениям.

– Звучный титул, – произнес Салливан. – Но что это значит для нас? Вы ведь представляете нас, работников, верно?

Тиллет указал на своих спутников.

– Мистер Уиллетс и мистер Кэннон представляют Британский профсоюз моряков. Я здесь как наблюдатель и советник.

– И что же вы посоветуете? – спросил Салливан.

– У нас связаны руки, – ответил Тиллет. – «Уайт стар» не заплатит никому из вас, пока вы не дадите письменные показания, а у меня нет возможности на них повлиять. К сожалению, юристы «Уайт стар» в сговоре с юристами министерства торговли, и все эти письменные показания будут курам на смех. Могу гарантировать, что любого, чьи показания не совпадут с пожеланиями «Уайт стар», даже не позовут на слушания.

– Но мы можем обратиться в прессу, – предположил Салливан. – Рано или поздно им придется нас отпустить, и они не смогут заставить нас молчать.

– Что вы скажете прессе, не имеет значения, – ответил Тиллет. – Газетные статьи по обе стороны Атлантики – не более чем собрание слухов и предположений. Их не станут принимать в расчет, когда дело дойдет до назначения виновных или выплаты компенсации. Кто угодно может сказать репортеру что угодно, но лишь немногие избранные выступят на слушаниях, и все будет зависеть от того, что вы сегодня скажете юристам. Скажете нужное, и вас вызовут. Скажете ненужное, и ваши показания исчезнут. А будете настаивать, то и сами можете исчезнуть.

Салливан покачал головой и, отодвинув плечом профсоюзных вожаков, вошел в зал ожидания. Юридическая система Британии распространилась на все уголки Британской империи, ее колонии и доминионы. Австралийское правосудие, а Салливану приходилось иметь с ним дело, выросло из британской системы точно так же, как правосудие Индии, Канады, Новой Зеландии и многих других стран. Теперь Тиллет утверждал, что «Уайт стар лайн» и министерство торговли были намерены заниматься подлогом и подтасовывать факты, и он ничего не может с этим поделать.

В зале ожидания царила суматоха. Юристы сидели за длинными столами напротив членов экипажа, от которых требовалось рассказать о произошедшем. Салливан принялся расхаживать между ними, вслушиваясь в то, что говорят вокруг. Юристы не задавали вопросов и позволяли членам экипажа говорить без помех. Они записывали каждое слово, и бо́льшая часть рассказов, как показалось Салливану, была полной ерундой. Ведь он сам через все это прошел, все видел и слышал. Но складывалось впечатление, что другие члены экипажа были на каком-то другом судне. Они были на судне, капитан которого оказался героем, а офицеры проявляли чудеса благородства, и где не было ни паники, ни хаоса, а падение в воду не означало почти мгновенную смерть.

До Салливана доносились обрывки показаний.

– Я видел, как капитан Смит плыл за шлюпкой с маленькой девочкой на руках. «Возьмите ее, а я вернусь на корабль», – сказал он.

– Корабль тонул, и капитан скомандовал: «Спасайся кто может!» До этого он находился на мостике и пускал сигнальные ракеты. Если кто-то скажет, что такой человек мог застрелиться, то это гнусная ложь!

Салливан остановился. Он никогда не слышал, чтобы кто-то упоминал, что капитан застрелился. Юрист продолжал писать.

– Я видел женщину, итальянку, с двумя детьми. Я взял одного из них и уговорил женщину прыгнуть в воду с другим. А сам последовал за ней. Когда я всплыл на поверхность, ребенок в моих руках был уже мертв.

– Я видел, как спускали первую шлюпку. В ней было тринадцать человек: одиннадцать мужчин и две женщины. Трое из них были миллионерами. Один из них был мистер Исмей.

– Я видел, как первый помощник застрелил двух или трех человек, пытавшихся забраться в лодки вне очереди.

– Я провел в воде почти полчаса, пока «Титаник» не скрылся под водой.

Салливан был в изумлении. Он знал, что единственная причина, почему он сам остался в живых, заключалась в том, что ему удалось выбраться из воды на плавающий обломок лестницы. Любой, кто провел бы в воде полчаса, был обречен на гибель и не смог бы оказаться здесь, в Плимуте, чтобы врать юристам.

– Я попытался залезть в шлюпку, но какой-то парень хлопнул меня по голове веслом.

Салливан поморщился от собственных воспоминаний – не меньше тысячи человек в воде и лишь горстка шлюпок. Кто может винить человека, отмахнувшегося веслом, когда он сидит в безопасной шлюпке, а другой человек может ее перевернуть?

– Сэр Космо спросил меня, не хочу ли я курить, и дал мне сигару. Мы продолжили грести. За утопающими мы не возвращались.

Салливан увидел, что юрист замялся. Его карандаш застыл. Он поднял голову и посмотрел на пожилого мужчину, прохаживавшегося по залу и наблюдавшего за работой клерков. Старший кивнул, и его подчиненный продолжил записывать.

«Интересно! Похоже, защита не гарантирована даже аристократам».

Салливан отошел от стола, смешавшись с толпой людей, уже давших показания. Он не нуждался в деньгах, а значит, ему и не было нужды рассказывать юристам то, что ему известно. «Пусть сами выясняют».