Юрий Шестера - Наследник поручика гвардии
Тот тяжко вздохнул и хотел встать, но Унковский остановил его:
— Сидите, сидите, Георг Карлович, сейчас не до чинопочитания.
Доктор в задумчивости поправил пенсне.
— Я так и не смог, к сожалению, точно определить болезнь, которая буквально косит матросов, хотя просмотрел все медицинские справочники, имеющиеся в моем распоряжении. Это может быть и малярия, и лихорадка, а также и дизентерия. Не исключаю и возможность комбинации этих болезней. Эпидемия, свирепствующая на судне, несомненно, имеет инфекционный характер. Поэтому необходимо срочно изолировать всех больных, предохранив остальных членов команды, и дезинфицировать помещения судна. Но так как я располагаю ограниченным количеством дезинфицирующих материалов, то в первую очередь считаю необходимым обработать ими жилую палубу нижних чинов. И, самое главное, Иван Семенович, — обратился он к командиру, — нужно постараться как можно быстрее прибыть в какой-нибудь большой порт, чтобы окончательно решить проблему с помощью медиков тамошнего госпиталя.
— Каково же ваше мнение, Григорий Данилович? — обратился капитан к старшему офицеру.
— Порт особо и выбирать не из чего — это или Гонконг в Китае, или Нагасаки в Японии. И хотя Гонконг, конечно, ближе, я все-таки отдаю предпочтение Нагасаки, так как это не только конечный пункт перехода «Аскольда», но и порт, в котором есть российский консул, который поможет решить наши не требующие отлагательства проблемы.
— Спасибо, Григорий Данилович. А на сколько миль нам хватит угля, Дмитрий Александрович?
— Думаю, миль на четыреста, Иван Семенович. От силы — на четыреста пятьдесят, — доложил старший механик.
— Не густо, конечно… Но и на том спасибо. А как паровая машина — не подведет? Натерпелся я позора, когда из Капштадта вышли, дымя трубой на полнеба, а, не успев пройти и мыса Доброй Надежды, вернулись назад уже под парусами. Одно утешало — паровая машина-то английская, да еще, как оказалось, и с заводским дефектом.
— Тьфу, тьфу, тьфу… — суеверно сплюнул «дед» через левое плечо. — После того самого последнего ремонта в Капштадте пока не подводила. Даст бог, и сейчас не подведет.
— Как говорится, на бога надейся, а сам не плошай! — впервые улыбнулся командир и подвел итог совещания: — Действуйте, господа, в соответствии с нашим планом. Разрешаю и в ночных условиях идти под всеми парусами так же, как и днем. Риск, конечно, есть, но каждый сэкономленный, если так можно выразиться, день — это спасенные человеческие жизни.
* * *Когда показались долгожданные гористые берега острова Кюсю, самого южного из четырех больших японских островов, где и находился порт Нагасаки, все облегченно вздохнули. Появилась надежда, что пришел конец череде тягостных похорон.
У входа в сложный фарватер, ведущий в акваторию порта Нагасаки, на борт фрегата приняли с подошедшей шлюпки японского лоцмана. Тот непрерывно кланялся командиру. Нещадно чадя на остатках угля и приветствуя порт пушечными выстрелами, «Аскольд» наконец отдал якорь на рейде Нагасаки.
Консул, озадаченный проблемами фрегата, провел переговоры с местными властями, и в отдельно стоящем японском храме, который в отличие от помпезных православных соборов и католических костелов был больше похож на молельню сектантов, был устроен временный лазарет для больных с фрегата, куда и свезли больных матросов. Георг Карлович приобрел необходимое количество дезинфицирующих средств, ими обработали все без исключения помещения судна, и заболевания на фрегате прекратились. Эпидемия была побеждена.
Так закончился тяжелый поход «Аскольда», длившийся 13 месяцев, во время которого экипаж фрегата из 456 человек потерял 26 матросов и унтер-офицеров.
Глава вторая
Новые открытия
— Ну что, Петруша, будем жить?! — еще с порога приветствовал хозяина каюты мичман Долгоруков.
— Вроде бы так, Илюша, — улыбнулся тот. — Спасибо Ивану Семеновичу, который гнал фрегат в Нагасаки круглые сутки и под парусами, и под паром.
— Это точно. А ведь рисковал командир, — покачал головой Илья. — В ночную вахту с мостика ни черта не видно, хоть глаз выколи! Такое ощущение, будто фрегат висит в каком-то мертвом, безжизненном пространстве, однако шум от буруна у форштевня подтверждает, что он на самом деле идет полным ходом. От впередсмотрящих и на баке, и на салинге[62] тоже мало прока, остается только надеяться на их острый слух. Это тебе не плавание в милом сердцу Финском заливе, где даже глухой ночью всегда что-то да брезжит у горизонта.
— Человеческие жизни дороже всех наших страхов, и я бы на месте командира поступил бы точно так же! — с некоторым вызовом заметил Петр.
— Ты еще просто не испытал всей меры ответственности, которая тяжелым грузом лежит на его плечах: не только за жизни членов команды, но и за безопасность фрегата, — упрекнул друга Илья. — Потому-то командовать кораблями и допускают офицеров, которые уже успели примериться к этой нелегкой ноше. Я отдаю должное мужеству командира при принятии подобных решений.
Петр пожал руку другу:
— Спасибо тебе, Илюша, за науку. Ты хоть всего на год дольше меня служишь на флоте, но уже успел, признаюсь, познать и, главное, прочувствовать много больше, чем я.
— Чему удивляешься, дружище? В нашем возрасте каждый год службы идет, почитай, за три, — и уже деловым тоном Илья продолжил: — Я слышал, что «Аскольд» вскоре направится в Гонконг, в распоряжение русского полномочного посланника в Китае и Японии вице-адмирала Путятина. Так что закупай все необходимое для похода, пока есть время.
* * *В течение полутора месяцев, до конца июля, «Аскольд» под флагом вице-адмирала Путятина обходил порты Японии.
У русских моряков не было достоверной карты японских берегов, не считая восточных, описанных офицерами шлюпа «Надежда» под командой Крузенштерна еще в 1804 году. Западные берега, омываемые Японским морем, так и оставались тайной за семью печатями, и офицеры «Аскольда» восполняли эти пробелы, используя деловые поездки русского посланника.
Выполнив данную задачу, Унковский повел фрегат в Нагасаки…
Море было спокойным, дул ровный, не очень сильный встречный ветер, и фрегат шел под парусами переменными галсами[63]. Рядовое, обычное плавание.
— Появилось темное облако прямо по курсу, ваше благородие! — неожиданно раздался взволнованный доклад вахтенного сигнальщика.
Петр быстро глянул в указанном направлении. Сомнений быть не могло: — приближался шквал — предвестник шторма.
