Януш Мейсснер - Красные кресты
Правда, однако, лежала посредине, и Мартен узнал её частично от Пьера Каротта, который вместе с Генрихом Шульцем весьма окольным путем посредничал в торгах насчет размера выкупа.
Шульц в таких делах умел хранить полное молчание, но у Пьера так свербел язык, что во время какой-то совместной гулянки в таверне Дикки Грина в Дептфорде он выболтал все подробности. Проделал это как обычно в шутливой манере, с юмором рассказывая о неудачах Ричарда, словно сам был их свидетелем. Несомненно, он хотел оказать Мартену дружескую услугу, может быть даже с молчаливого согласия Бельмона, но был тогда изрядно пьян — дело происходило под утро, после бесчисленных тостов, когда половина участников затянувшегося ужина уже храпели под столом. Наверное потому рассказал он куда больше, чем хотел бы Ричард.
Мартен составлял ему компанию и сам был непривычно разговорчив. Вспоминал последнее плавание и хвалился своей удачей, которая позволила ему выплатить долги Шульцу. Каротт слушал его вполуха.
— Зато ты избежал немалых осложнений, — заметил он. — А вот у Ричарда их выше головы. Ah, les femmes, — вздохнул он, Elles savent s'X prendre pour vus empoisonner la vie…1 Эта малышка Мария, например…
Хорошенько глотнув вина, он тут же придвинул опустевший кубок к полному кувшину, у которого сидел осоловевший Хагстоун.
— Налей, приятель, — Пьер толкнул его локтем. — Что — то у меня в горле пересохло. On ne jacasse pas au queule aride!2
Хагстоун несколько удивился, как может быть «всухую», если выпито такое количество порто, но выполнил его желание, и Пьер продолжал:
— Не знаю, заметили ли вы, что Ричард во время налета на Кастелло да Инсуа получил легкую рану. Нет? Ничего удивительного, что он ей не похвалился, ибо рана та не от клинка, а от ногтей Марии. Она поцарапала его в его собственной каюте! Видимо, он немало был разочарован её реакцией, ибо полагал, что после всех воинских подвигов, которые совершил, чтобы её заполучить, следовало перейти к сценам более сентиментальным, хотя бы ради перемены темы. Mais helas! Les femmes ne sont jamais contentes pleinement…3
Покосившись исподлобья на Мартена, добавил:
— Она до сих пор неудовлетворена, хотя Ричард остановился на той единственной попытке и заключил с ней нечто вроде уговора — un armistice…
— А может быть именно поэтому?
— Безусловно нет! — возразил Каротт. — Главной причиной досады нашей прекрасной Марии служит волокита с переговорами о выкупе. Отец её сейчас на острове Ява, то есть достаточно далеко отсюда, а жених, кстати твой добрый знакомый, хронически страдает отсутствием наличных.
— Кто он такой? — заинтересовался Мартен.
— Сеньор Бласко де Рамирес, — ответил Пьер с невинной миной.
Мартен присвистнул сквозь зубы, но Каротт на этой новости не остановился; у него в запасе были ещё более неожиданные и поразительные сюрпризы.
— Тебя может это заинтересовать, — протянул он, опуская до половины веки, что придавало лицу выражение наивности и скромности, — ведь, если верить Ричарду и Генриху, ты также имел дело с почтенным дедом сеньориты Марии и с её очаровательной матерью, которая, кстати, сейчас сопровождает своего мужа на Яве.
— Я? — поразился Мартен. — Я имел с ними дело?
— Да, — кивнул Пьер. — Разумеется, там была женщина! Прекрасная женщина, которая в любой авантюре так же необходима, как соль в пище. Та, кстати, обладала всем, что надо, чтобы за неё поубивал друг друга целый полк таких галантных кавалеров, как вы с Ричардом. Не хочу сказать, что и в самом деле дошло до какой-то свары между вами, mais tout de femme…4
— Может ты скажешь мне наконец, как именуется все это семейство? — рассмеялся Мартен.
— Дедушка именуется Хуан де Толосса, его дочь — Франческа де Визелла, а внучка — сеньорита Мария Франческа де Визелла, — единым духом выпалил Каротт. — Шестнадцать лет назад ты захватил их всех троих на португальском судне «Кастро верде», где находился в плену Ричард де Бельмон.
— Помню! — воскликнул Ян. — Но, черт возьми, не было там никакой Марии!
— Была, — возразил Пьер. — Только не успела ещё появиться на свет. Ей сейчас шестнадцать.
Мартен в уме сосчитал прошедшие годы.
— Сходится, — признал он. — Но откуда, черт тебя возьми, ты все это знаешь?
— Господь Бог даровал мне нос, — ответил Пьер, — чтобы вынюхивать. И если пользоваться им с надлежащим старанием ради собственного любопытства, что-нибудь всегда найдется. Ну, а если речь идет о молоденькой, хорошенькой девушке…
— Похоже на то, что ты сам от неё без ума, — заметил Мартен.
— Ба, мне бы твои годы! — вздохнул Каротт.
— Ты же ненамного старше Ричарда.
— Я скорее ровесник Бласко Рамиреса. Насколько я помню, у тебя с ним кое-какие счеты…
— Не нужно мне напоминать, — порывисто бросил Мартен. Этот трус раз за разом ускользает у меня из рук, но рано или поздно я с ним разберусь по-своему.
Каротт выказал легкое нетерпение: Ян злился и не понимал, о чем идет речь.
— Мне пришло в голову, — протянул он, немного колеблясь, что ты мог бы при случае отплатить и сеньору де Толоса…
Мартен вытаращил на него глаза, но тут же его осенило. Все было так ясно и просто: будь Мария у него в руках, и Рамиресу, и Толосе пришлось бы принять любые условия! Впрочем, Бог с ним, с Толосой — тому было уже под сотню. Но Рамирес!
Рамирес, жених Марии де Визелла, не мог бы отвертеться от встречи с оружием в руках.
— Что, дошло наконец? — спросил Пьер.
Мартен глянул на него исподлобья и вдруг рассмеялся.
— Ты лучший из моих друзей, — сказал он. — Но как быть с Ричардом?
Каротт пожал плечами.
— Это уже твои заботы. Ты ближе с ним, чем я. Могу только сказать тебе, что Ричард не в восторге ни от упрямства Марии, ни от затяжки переговоров о выкупе, размер которого наверняка будет гораздо меньше, чем он поначалу рассчитывал.
— Понимаю, — кивнул Ян. — Еду к нему.
Шевалье Ричард де Бельмон обитал в нанятом доме с садом неподалеку от Кенсингтона. Дом этот, возведенный строителем, явно влюбленным в образцы пригородной ливерпульской архитектуры, отличался снаружи исключительным безобразием; в то же время большой сад — скорее даже парк, тянувшийся за ним, был красиво разбит и прекрасно ухожен.
Мартен прибыл туда, настроенный очень воинственно, поскольку рассмотрев на трезвую голову поведение Бельмона, пришел к выводу, что Ричард оказался весьма нелоялен по отношению к нему, скрывая происхождение своей пленницы и тот факт, что Бласко де Рамирес был её женихом.
— Настоящий друг таким образом не поступает, — заявил он, изложив то, что узнал от Каротта.
