Юрий Дудников - «Пираты» с «Де Цевен Провиенциена»
27 января «Де Цевен Провиенциен» прибыл в Сабан, и здесь радисты приняли радиограмму из Сурабайи: командование сообщало Эйкенбоому о начавшихся там массовых демонстрациях матросов, о выступлениях в базе подлодок и гидросамолетов. Радиограмма заканчивалась приказом скрыть это от команды и подольше задержать броненосец в открытом океане. Эйкенбоом сразу же выставил возле радиорубки охрану. Но он не знал, что прежде чем вручить радиограмму ему, вахтенные радисты сняли с нее копию и передали ее капралу Мауду Босхарту, возглавлявшему недовольных голландских матросов, в основном машинистов и электромехаников. Так что Эйкенбоом опоздал.
Те же радисты передали Босхарту 30 января и сообщение о стычках матросов с полицией на улицах Сурабайи, о запрещении отпусков и о вводе в главную базу трех рот солдат с пулеметами. Они сообщили также об отказе разойтись по своим штатным местам матросов и капралов европейских национальностей на крейсере «Ява» и эсминцах «Пит Хейн» и «Эверстен», о присоединении к ним части индонезийских матросов. Босхарт распространил эти вести среди своих товарищей голландцев и индонезийцев.
Наконец 3 февраля Босхарт узнал от радистов о массовых арестах на флоте, о жестоких расправах с бунтовщиками и, главное, о том, что, несмотря на напряженность обстановки, командование все-таки отдало приказ о снижении жалованья «туземным» морякам и о подготовке такой же меры в отношении голландских матросов и капралов.
Подогретые этой информацией угли недовольства, тлевшие под пеплом ожидания, раскалились. Руководители намечавшегося восстания решили, что час пробил. Ими были индонезийцы Параджа, Румамби, Госал, Кавиларанг, Хендрик и Тухумена. Европейских матросов и капралов возглавлял Мауд Босхарт.
Заговорщики решили захватить броненосец поздним вечером в Олех-лех, когда командир и большая часть офицеров будут находиться на рауте в Ачехском клубе. Сигнал к восстанию должен был подать боцманской дудкой матрос первого класса Кавиларанг. После захвата корабля он становился его командиром. Тухумена — штурманом корабля. Надменные колонизаторы даже не могли предположить, что эти «коричневые обезьяны» были грамотными, образованными людьми, что они великолепно знали навигацию, кораблевождение. Парадже поручался захват оружия.
Как видим, главная роль в восстании отводилась индонезийцам. К ним присоединялась довольно значительная часть голландских моряков во главе с Маудом Босхартом. Но большинство голландских матросов и унтер-офицеров, находившихся под влиянием социал-демократической партии, или колебались, или были откровенно против восстания.
Оно было разработано во всех деталях. Было даже учтено, что вечером на борту останется шестнадцать из тридцати офицеров, в том числе ни одного старшего, и треть голландских унтеров. Из полутора сотен голландских матросов более сотни тоже было на берегу. Зато три четверти индонезийских моряков оставались на борту. Таким образом, соотношение сил для начала восстания было весьма благоприятным. К тому же значительная часть голландских рядовых, оставшихся на борту броненосца, если и не собирались сами непосредственно участвовать в восстании, то сочувствовали своим индонезийским товарищам и соотечественникам.
Офицеры же во главе с командиром, готовились к рауту. В сумерках нарядный катер с надраенной до ослепительного блеска медной трубой отвалил от борта броненосца, увозя господ офицеров на берег.
Сразу после отхода катера Кавиларанг начал тайком расставлять матросские посты в важнейших пунктах корабля.
Час настал
Группки индонезийских матросов как бы случайно собрались у брашпиля, орудий, у боевой рубки, у кубриков капралов и у входа в коридор офицерских кают. Они мирно беседовали, почтительно вытягиваясь, когда мимо проходил вахтенный офицер Ульрик ван Бовен. Если бы только он мог узнать мысли своих подчиненных!
Мауд Босхарт отвечал за самое главное — за работу котлов и машин. Но на стоянке из восьми котлов под парами находились лишь три, расположенные в первом котельном отделении. Кроме того, старшина котельной команды был ярым монархистом, и как раз он находился на вахте. Он считал, что долг европейца — повелевать, а не работать, и поэтому он, заперев дверь второй кочегарки, пребывал в своей каюте. Босхарт и его друзья-индонезийцы сначала встали было в тупик: как проникнуть в кочегарку и разжечь котлы? Однако выход нашелся — кочегары опустились в недра броненосца по скоб-трапу внутри шахты котельного вентилятора, идущей с палубы в кочегарку. Возле котлов закипела торопливая работа.
Тем временем Мауд Босхарт вместе со своими товарищами орудовал в машинном отделении, готовя к работе главные машины. Все зависело от того, как скоро удастся ввести в действие котлы и поднять до марки давление пара. Восстание намечалось на вторую половину ночи, но, как это часто бывает, все получилось не так, как намечалось. Непредвиденный случай подтолкнул события, ускорил их помимо желания заговорщиков.
Матрос Параджа роздал товарищам несколько пачек боевых патронов, которые ему удалось раздобыть, поднялся из люка на верхнюю палубу и там наткнулся на вахтенного офицера, лейтенанта ван Бовена. Лейтенанта возмутило то, что матрос был одет не по форме — в трусах и в майке. Кроме того, капрал Хаастрехт только что донес лейтенанту о подозрительной возне на борту.
— Ты что разгуливаешь, как обезьяна в лесу? — заорал разгневанный лейтенант. — Распустились, грязные свиньи!.. Пошел вон, вниз! Здесь палуба королевского корабля, а не вонючая конура в твоем кампонге! Немедленно одеться по форме и явиться ко мне! Я тебе растолкую, как должен выглядеть королевский моряк, хотя у него и коричневая рожа!
Скатившись по трапу в матросский кубрик, Параджа решил не искушать судьбу. Он догадался, что офицер что-то знает, вспомнил шнырявшего вокруг капрала Хаастрехта… Чем черт не шутит — вдруг тайна выплывет наружу?
— Друзья! Наш час настал! Вперед! — закричал он.
Так, по прихоти случая, сигнал к восстанию подал не тот, кто должен был это сделать. Лишь услышав крик Параджи, Кавиларанг стал подавать сигналы дудкой.
…Дремавший на якоре броненосец внезапно ожил. Палубы наполнились бегущими матросами, загудели под ногами трапы… Параджа, Госал, Паринусса вместе с матросами-голландцами открыли оружейную кладовую, в руках моряков замелькали карабины, залязгали затворы.
Вахтенный офицер ван Бовен остолбенел. Он оказался отброшенным в сторону лавиной матросов. Позже ему поставят в вину его полное бездействие. Но в училище лейтенанта не учили, как поступать в подобном случае. С детских лет он твердо усвоил истину: белый — приказывает, цветной — повинуется, он не может быть способным на самостоятельные действия!
