Джеймс Купер - Красный корсар
— Вы были одни, когда я вошел? — спросил он после минутного колебания. — Никого не было еще?
— Я никого не видел! — ответил старый моряк с легким беспокойством.
— Постойте! Ответьте на этот вопрос: кто произнес слово «войдите»?
Боб Гудрон задумался на минуту и затем разразился взрывом бурного смеха.
— Ха, ха, ха, я понимаю, что вы хотите сказать! Нельзя говорить одинаковым голосом, когда рот набит или когда язык болтается на свободе.
— Так это вы сказали?
— Я поклялся бы в этом, — ответил Боб, — а теперь, друг Гаррис, если вам угодно открыть ваши мысли, я готов вас слушать.
Уильдер, повидимому, не вполне удовлетворился этим объяснением; однако, он сел и приступил к делу.
— После всего, что вы видели и слышали, друг, я не имею надобности говорить вам, что я очень не желаю, чтобы молодая дама, о которой мы говорили сегодня утром, и ее спутницы взошли на борт «Королевской Каролины». Для наших проектов, я думаю, вполне достаточно, чтобы вы были осведомлены, в чем дело; знание причин, по которым я желаю, чтобы они остались там, где они находятся теперь, не может принести вам ни малейшей пользы.
— Я понимаю, в чем дело! Арматоры «Каролины» не были достаточно вежливы, и вы хотите заплатить им маленький долг признательности.
— Это, может-быть, в вашем вкусе, — сурово возразил Уильдер. — Но не имеет ни малейшего сходства с моим. Кроме того, я не знаю ни одного из этих арматоров.
— О, о! Я предполагаю, что вы с корабля из гавани, и, ненавидя ваших врагов, вы любите ваших друзей. Нужно убедить дам перейти на борт невольничьего корабля.
— Сохрани бог!
— Сохрани бог! Хотя я не могу согласиться с вами в том, что бы говорили относительно «Королевской Каролины», однако, все заставляет меня думать, что мы одного мнения о другом корабле. Я считаю его кораблем прочно построенным, очень пропорциональным, на котором сам король мог бы проехаться с полным удовольствием.
— Нисколько не отрицаю этого, но я не люблю его.
— Ну, я в восторге; и так как мы дошли до этого пункта, мистер Гаррис, у меня есть несколько слов для вас относительно этого корабля. Я старый морской волк, человек, которого не проведешь. Разве вы не находите чего-то во всей его манере, что делает его непохожим на честное коммерческое судно?
— Я считаю его, как вы сказали, прочным, хорошо построенным судном; но что внушает вам подозрения? Вы смотрите на него, может-быть, как на контрабандное судно?
— Он имеет прекрасную батарею. Что думаете вы на этот счет, честный Джо?
Уильдер нетерпеливо обернулся и увидел трактирщика, неслышно вошедшего в комнату.
— Праведное небо! — вскричал трактирщик. — Мистер Боб, подумайте, что вы говорите. Я не хотел бы за все доходы лорда адмирала, чтобы в моем доме произносились скандальные слова по адресу честных и добродетельных работорговцев.
— В таком случае, ваше зрение хуже, чем я думал. Но вы ничего не подозреваете?
— Офицеры и матросы этого экипажа пьют, как следует. Генералы, как принцип, никогда не забывают платить, и, следовательно, я имею право сказать, что это честные люди.
— А я говорю, что это пираты.
— Пираты! — повторил Джорам, устремив полный недоверия взгляд на лицо Уильдера, который весь обратился во внимание. — Пират — слово серьезное, мистер Боб, и нельзя позволять себе такого злословия против кого бы то ни было, не имея доказательств. Но, я думаю, вы знаете, что говорите и перед кем.
— Я знаю это; а теперь, так как ваше мнение в этом деле не имеет решительно никакого значения, не угодно ли вам спуститься вниз и посмотреть, не пересохли ли у ваших клиентов глотки, — сказал старик-матрос, делая трактирщику знак удалиться туда, откуда он пришел, с видом человека, уверенного в повиновении. Лишь только трактирщик вышел и дверь за ним закрылась, старик повернулся к своему собеседнику и сказал:
— Вы, кажется, поражены тем, что слышали, не меньше самого недоверчивого Джо?
— Ваши подозрения важны, старик, и вы хорошо сделаете, найдя для них достаточное основание, прежде чем произнести их вторично. О каком пирате у этих берегов были разговоры?
— Красный Корсар, который достаточно известен, — ответил старый матрос, понижая голос и бросая вокруг беглые взгляды, как-будто были нужны необыкновенные предосторожности при произнесении этого страшного имени.
— Но говорят, что он держится главным образом в Караибском море?[16]
— Этот человек повсюду, повсюду. Король заплатил бы хорошую сумму тому, кто предал бы этого негодяя в руки правосудия.
— Это легче задумать, чем выполнить! — произнес задумчиво Уильдер.
— Возможно. Я — старый остов, более годный на то, чтобы указать дорогу, чем вести, но вы — корабль, только-что вышедший с верфи, оснастка ваша новая. Отчего не сделать вам карьеры, предав этих негодяев королю? Это значило бы немного раньше, немного позже воздать им то, что полагается.
Уильдер вздрогнул и отвернулся от своего собеседника, как человек, которому совершенно не нравится то, что он слышит. Однако, он почувствовал, что необходимо отвечать.
— А какие причины, — спросил Уильдер, — делают ваши подозрения основательными? И в случае, если они основательны, какие у вас средства привести проект в исполнение в отсутствие королевских крейсеров?
— Я не поклялся бы, что они основательны; но если мы идем по ложной дороге, мы всегда можем переменить направление; о средствах же легче говорить, чем найти их.
— Ну, ну, это не больше, как болтовня, бред, — холодно произнес Уильдер;- и чем меньше говорить об этом, тем лучше. Все это время мы забываем о нашем единственном деле.
Лицо старого матроса выразило такое очевидное удовольствие, что Уильдер был бы поражен, если бы, встав в это время, не прогуливался по комнате.
— Ну, ну! — сказал старик, стараясь скрыть свое удовольствие под маской обычной хитрости. — Я старый мечтатель и часто мечтал, плавая в море. Теперь посмотрим приказы вашей чести.
Уильдер снова уселся и приготовился дать старику указания, при помощи которых он смог бы опровергнуть все то, что раньше говорил в пользу корабля, готового к отплытию.
Глава XI
Признаки, предвещавшие скорое появление благоприятного морского ветра, становились яснее, и по мере того, как ветер усиливался, можно было заметить, что торговое бристольское судно все больше и больше готовилось оставить порт.
В то время отъезд большого корабля был целым событием в американском порту. Набережные были усыпаны народом. Через час ожидания в толпе прошел слух, что какое-то важное лицо из экипажа опасно ранено. Но этот слух был забыт, когда над бортом «Каролины» поднялось облако дыма, и грянул пушечный выстрел.
Уильдер с величайшим вниманием наблюдал за всеми движениями судна. Прислонившись спиною к якорю, он стоял в некотором отдалении от других, неподвижно, целый час в одном положении, следя вокруг себя глазами. Он вздрогнул, услышав выстрел, и бросил быстрый беспокойный взгляд на все улицы, какие открывались взору с набережной. Довольная улыбка мелькнула на его губах.
Во время этих приятных размышлений звуки нескольких голосов поразили его слух; повернувшись, он увидел в нескольких шагах от себя многочисленную компанию, и ему нужно было лишь одно мгновение, чтобы узнать мистрис Уиллис и Гертруду, в костюмах, не оставляющих ни малейшего сомнения в их готовности к отъезду.
Облако, заслонившее солнце, не омрачает так вида земли, как это неожиданное зрелище омрачило лицо Уильдера. Он был уверен в успехе своей хитрости и вдруг сразу увидел, что все рушилось. Проклиная вполголоса, но от чистого сердца вероломство своего собеседника, он спрятался получше за якорь и с недовольным видом устремил глаза на корабль.
Наконец шум шагов около него заставил Уильдера решиться взглянуть в другую сторону, и его глаза встретились с глазами мистрис Уиллис. Они неожиданно узнали друг друга. Дама вздрогнула, молодой моряк тоже. Овладев собою, мистрис Уиллис сказала ему с удивительным хладнокровием:
— Вы видите, сударь, что объяснения ваши недостаточны, чтобы изменить наше решение.
— Желаю, сударыня, чтобы вам не пришлось раскаиваться в вашей смелости.
Последовало минутное молчание, в течение которого мистрис Уиллис была охвачена тревожными мыслями. Бросив вокруг себя взгляд, чтобы убедиться, что ее никто не может услышать, она подошла к молодому моряку и сказала вполголоса;
— Еще не поздно. Дайте хотя бы тень основания тому, что вы сказали, и мы подождем отплытия другого судна. Я имею слабость доверять вам, молодой человек, хотя рассудок говорит мне, что, быть-может, ваша единственная цель-позабавиться над робкими женщинами.
— Позабавиться? В подобном деле я не забавлялся бы ни над кем, а над вами тем более.
