Сергей Шведов - Поверженный Рим
Олимпий пытался сохранять достоинство, но душа его трепетала от предчувствия беды. Один раз он уже пережил осаду Рима, теперь ему вновь предстояло отправиться в ад. Но даже не это было главным. Главным было падение временщика, любимца императора, которого все считали всесильным. Олимпий почти не сомневался в причине своей опалы. Гонорий не простил ему брака Галлы Плацидии с рексом Аталавом. И отомстил по-императорски, отправив сердечного друга практически на верную смерть. Олимпий, похоже, так и не понял, что значит эта женщина для Гонория. Зато епископ Амвросий догадался и использовал брак Галлы, чтобы распалить ненависть в душе императора не только к язычникам-варварам, но к христианину Олимпию. Не приходилось сомневаться, что Гонорий не успокоится до тех пор, пока Галла не займет место в его покоях. А следовательно, у Олимпия есть только одна возможность вернуть расположение императора – истребить всех готов и древингов, или хотя бы двух из них, рексов Валию и Аталава. Но это под силу разве что богу, а уж никак не человеку.
Магистры Иовий и Олимпий добрались до города Рима раньше, чем армия готов покинула окрестности Ровены. Впрочем, этот выигрыш во времени им практически ничего не дал. Комит агентов Перразий и сенатор Пордака, только-только сумевшие наладить подвоз продовольствия в огромный город, смотрели на магистров как на демонов, пришедших разрушить их благополучный мир. Весть об отказе Гонория договариваться с Валией прозвучала для них громом среди ясного неба.
– Это конец! – сказал Пордака, падая в кресло. – Почему вы не остановили этого безумца?!
– Надеюсь, ты не божественного Гонория имеешь в виду? – спросил с горькой усмешкой магистр Иовий, но ответа так и не дождался. Пордака погрузился в свое отчаяние как в омут, с головой. Впрочем, пребывал он там недолго и вынырнул на поверхность раньше, чем расстроенные гости успели осушить кубки.
– Мы не откроем ворота перед готами, – торжественно провозгласил с кривой ухмылкой Пордака. – Мы откроем их перед божественным Атталом, истинным императором Рима. А уж кого он приведет в божественный город в качестве своих чиновников и солдат, это не наше дело.
– Но это же измена, Пордака, – взвился Олимпий. – Аттал – самозванец.
– Божественному Атталу инсигнии вручил епископ Иннокентий, он же благословил его на долгое правление.
– Иннокентий лишен епископского сана!
– Это проблемы церкви, а не римского сената, – пожал плечами Пордака. – Иннокентий пока находится в Риме и по-прежнему управляет епархией. Римский сенат не собирается диктовать первосвященнику свои условия. Мы же христиане, в конце концов. Или вы хотите, чтобы весть о падении Рима разнеслась по всем провинциям империи и вызвала бурю мятежей?
– Не хотим, – поддержал Пордаку комит агентов Перразий.
– Я уж не говорю о том, что готы способны не только захватить, но и сжечь город, – продолжал сенатор. – Воля ваша, магистры, но я гибели родного города не переживу. А что касается варваров, то разве мало их перебывало на службе империи? И разве мало денег они высосали из нас за свои услуги?
– Ты собираешься заплатить готам? – ужаснулся Олимпий.
– Самое главное для нас – это не допустить грабежей, – поднял предостерегающе руку Пордака. – А это можно сделать только в том случае, если готских вождей устроит выкуп, предложенный нами.
– А кто будет платить? – нахмурился Иовий.
– Граждане Рима и христианская церковь. Если, конечно, епископ Иннокентий не хочет, чтобы все христианские храмы были разрушены язычниками.
Олимпий смотрел на Пордаку почти с восхищением. Этот человек, находившийся в шаге от могилы, продолжал набивать свою мошну. А у магистра двора не было никаких сомнений, что старый сенатор изрядно погреет руки на хитроумной финансовой операции по изъятию денег у прижимистых римлян.
– Мы очень сильно рискуем, – вздохнул Иовий.
– Вот именно, – с готовностью поддакнул магистру пехоты магистр двора.
– Десять процентов вас устроят? – спросил Пордака.
Иовий с Олимпием переглянулись и стали лихорадочно подсчитывать в уме, сколько же, в конце концов, получит каждый из них за свое согласие. Цифра оказалась столь впечатляющей, что у магистра двора закружилась голова.
– Согласен, – произнес Иовий, и Олимпию ничего другого не оставалось, как поддержать магистра пехоты кивком.
Въезд божественного Аттала в город Рим был обставлен с воистину императорской роскошью. Сам Аттал, ошеломленный бурным приемом, стоял на позолоченной колеснице, запряженной шестеркой лошадей, бледный как сама смерть. Триумфальная арка, выстроенная в его честь расторопным Пордакой, была, конечно, скромнее той, что венчала победы Цезаря Великого, но тем не менее мишуры и позолоты на нее ушло изрядное количество. Никто из римлян, правда, понятия не имел, где и когда божественный Аттал одержал победу, за которую удостоился триумфа по решению римского сената, но у горожан хватило тактичности не задавать императору неудобные вопросы, тем более на виду у ошеломленных пышным приемом готов. Варвары, уже готовившиеся брать город штурмом, с изумлением следили за суетой римлян и никак не могли взять в толк, что же, собственно, означают все эти приветственные крики.
– Так мы взяли город или нет? – в раздражении воскликнул рекс Сигабер, оглядывая гудящую толпу.
– Мы его не взяли, – усмехнулся рекс Аталав. – Нам его подарили.
Город Рим был велик настолько, что без труда вобрал в себя почти двести тысяч готов. Предусмотрительный Пордака заранее побеспокоился, чтобы привередливые варвары ни в чем не испытывали недостатка. Но главной его заботой были вожди, именно их в первую очередь следовало поразить римским гостеприимством. И, надо признать, старому сенатору это удалось в полной мере. Рекса Валию и его свиту препроводили в курию. Пордака лично распахнул перед вождями двери огромного зала, забитого золотой и серебряной посудой, мешками с денариями и роскошными тканями. Простодушный рекс Сигабер икнул при виде этого изобилия. Двенадцатилетний сын рекса Валии, тоже Валия, вскрикнул от восторга, чем вызвал смех готских вождей.
– Великий Рим держит слово, – торжественно произнес сенатор Пордака и глянул в глаза верховного вождя готов. – Примите этот дар, рексы, в знак дружбы, уважения и вечного мира.
Конечно, Валия не был настолько наивен, чтобы не разгадать хитрости римлян, но и отклонить столь щедрый дар он не мог. Вожди, стоящие за его спиной, уже делили добычу.
– Золото – это хорошо, – спокойно сказал Валия. – Но как быть с хлебом?
– Мы ждем корабли, груженные зерном, из Фессалоники и Карфагена в ближайшие дни, – с готовностью ответил на его вопрос Пордака. – Продовольствия хватит всем.
