Александр Дюма - Мадам де Шамбле
— Эдмея! Дорогая Эдмея! — воскликнул я. — А что за второе слово она произнесла?
— Госпожа прошептала: «Макс, волосы…» Я не поняла, что это значит.
— Зато я понимаю.
— Я отнесла графиню на кровать; она вздохнула в последний раз и оцепенела… Все было кончено, господин Макс.
— О! Так быстро! Она умерла так рано, такой молодой!
— Я не могла в это поверить и выскочила из комнаты. В коридоре мне встретилась Натали. «Куда вы так спешите? — спросила она. — На вас просто лица нет!» — «Я иду за священником: госпожа умирает!» — «Стало быть, надо сообщить хозяину». У этой змеи не нашлось других слов в такую минуту!
Она отправилась к г-ну де Шамбле, а я помчалась в церковь. Вот почему я сказала вам: «Не ходите в усадьбу, граф сейчас у ее постели».
— Господи, что же теперь будет с нашими письмами, со всеми нашими милыми тайнами?!
— О! Не волнуйтесь: все уже находится в оранжерейном домике.
— Значит, потом ты вернулась в усадьбу?
— Да.
— Ну, и?..
— Ну, и двое врачей из Берне были уже там. Они засвидетельствовали смерть госпожи, я даже запомнила, как они сказали: «Налицо трупное окоченение».
— Таким образом?..
— Таким образом, госпожу похоронят сегодня вечером, так как граф собирается покинуть усадьбу.
— Но это же безумие! — вскричал я. — В случае скоропостижной смерти нельзя хоронить до истечения двух суток.
— Может быть, нам заявить протест с помощью кюре?
— Нет, — ответил я, — пусть граф делает что хочет, тем скорее я увижу Эдмею. Он торопится уехать, а я спешу снова встретиться с ней. Но как же они успеют так быстро подготовиться к похоронам?
— Увы! Наша бедная дорогая госпожа всегда говорила, что ей суждено умереть молодой. Поэтому она заранее предусмотрела все! Когда вы спускались в склеп, гроб, выложенный черными атласными подушками, уже стоял под алтарем, но графиня не стала его показывать, чтобы не огорчать вас.
— О, Зоя, Зоя!
— Мне замолчать, господин Макс? Я вижу, что причиняю вам боль.
— Нет, нет, я никогда не перестану ее оплакивать. Рассказывай дальше! Зоя продолжала, всхлипывая:
— Госпожа часто говорила мне — особенно до того, как встретила вас; с тех пор как вы познакомились, она уже не вспоминала о смерти, — она говорила: «Зоя, я хочу, чтобы только ты прикасалась ко мне, когда я умру. Ты подготовишь меня к погребению — оденешь в белое подвенечное платье, вложишь мне в руки маленькое серебряное распятие, а вокруг положишь цветы — я так их всегда любила».
О сударь! — вскричала Зоя, прерывая свой рассказ. — Все будет сделано, как велела госпожа, я обещаю вам это,, как обещала ей; я уже обратилась с такой просьбой к господину графу.
— Что же он ответил?
— Он ответил: «В таком случае нельзя терять время. Ты ведь знаешь, что похороны состоятся сегодня вечером».
— Какой негодяй!.. Но сейчас ноябрь, где же ты найдешь цветы?
— О сударь, в оранжерее их сколько угодно. И тут меня осенило.
— Зоя, — сказал я, — я хочу сам собрать цветы.
— Как, сударь? А вдруг вас увидят из усадьбы?
— Разве у Грасьена нет ключа от входа?
— Какого ключа?
— Ключа от комнаты, которую вы приготовили для нас с Эдмеей.
— Да, конечно. На обратном пути я зайду к нему и попрошу принести вам ключ.
— Зоя, если я когда-нибудь поселюсь в усадьбе, я клянусь, что буду жить только в этой комнате.
— А как же комната госпожи?
— Она станет часовней, и девичья кровать Эдмеи, где она лежала на смертном одре, будет алтарем.
— В таком случае, господин Макс, вы должны пойти туда немедленно.
— Как только у меня будет ключ.
— Я пришлю его вам с Грасьеном; он не только принесет ключ, но и проводит вас. К счастью, на улице такой туман, что в двух шагах ничего не видно. Никто не сможет вас заметить.
— Ступай же, Зоя, ступай!
Она робко подошла ко мне и сказала:
— Господин Макс, прежде чем…
Видимо, она старалась подыскать слово, которое причинило бы мне как можно меньше боли.
— Прежде чем госпожу унесут, не желаете ли взять что-нибудь на память? Например, прядь ее волос?
— Спасибо, дитя мое! Я подумаю об этом. Иди же! Зоя ушла, и тотчас же вошел священник.
— Простите, господин де Вилье, — промолвил он, — я вынужден вас покинуть, так как кто-то должен читать молитвы у гроба графини, и я не хочу никому уступать это право. Я буду молиться и за нее и за вас.
Аббат Клоден протянул мне руку, и я поцеловал ее так быстро, что он не успел мне помешать.
— Знаете, — сказал он, — похороны назначены на сегодняшний вечер. Согласно закону, в случае внезапной смерти можно потребовать, чтобы от момента смерти до погребения проходило двое суток. Не хотите ли вы, чтобы я воспользовался этим законом?
— Благодарю, святой отец, — ответил я. — Делайте то, что прикажет граф.
Священник поклонился и вышел.
Я опустил голову и закрыл лицо руками. Однако вскоре послышался голос:
— Вот и я, господин Макс. Подняв глаза, я увидел Грасьена.
— Вот как! — вскричал он. — Кто бы еще вчера мог такое подумать?
Я пожал молодому человеку руку.
— О! Наша дорогая госпожа так вас любила! — продолжал он. — Лишь мы с Зоей знали об этом. Когда мы были вместе, госпожа говорила только о вас и, право, нам тоже было что сказать о вашей доброте.
— Она и вас очень любила, мои бедные друзья!
— Мне так нравилось выполнять ее поручения! И кто бы мог подумать, что она приберегла для меня такую грустную работенку! О наша несчастная милая госпожа!
Слезы потекли по щекам Грасьена, и он стал утирать их тыльной стороной руки, переминаясь с ноги на ногу.
— Пойдем же, дружок, — сказал я. Мы покинули дом священника.
XLV
Зоя была права: стоял такой густой туман, что в двух шагах ничего не было видно.
Когда человек испытывает смертельную скорбь, ему становится немного легче при виде столь же печальной природы.
Грасьен повел меня окольным путем, и мы прошли вдоль кладбища, не заходя внутрь. Пять минут спустя мы стояли у двери маленького домика, примыкающего к оранжерее.
Оглядевшись, я убедился, что мы одни.
— Дай мне ключ, — сказал я Грасьену.
— Я вам больше не нужен, господин Макс?
— Ты понадобишься мне лишь вечером, дружок.
— Вы знаете, что я всегда к вашим услугам. Примерно в какое время?
— От девяти до десяти… Впрочем, до этого мы еще увидимся.
— Что ж, до свидания, господин Макс.
Молодой человек удалился, а я вошел в дом и закрыл за собой дверь.
Это были те самые маленькие покои, о которых говорила Эдмея. Увы! Как мы были бы здесь счастливы!
У изголовья кровати находилась дверь, запертая изнутри. Открыв ее, я увидел, что она ведет в оранжерею.
