Бернард Корнуэлл - Король зимы
Нимуэ с высокомерным презрением отнеслась к моим страхам.
— Боги не позволят этой игре закончиться так бесславно и быстро, — уверенно заявила она.
— В таком случае пусть боги наполнят нашу сокровищницу, — резко ответил я. — Нам не устоять против Горфиддида и Эллы одновременно. Остается или купить, или погибнуть.
— Неразумные пекутся о деньгах, — фыркнула Нимуэ.
— Тогда молись богам за неразумных, — рассердился я, потому что именно о деньгах и беспокоился.
— В Думнонии есть деньги, если они так уж тебе нужны, — беспечно ответила Нимуэ.
— Деньги Гвиневеры? — Я с сомнением покачал головой. — Их Артур трогать не станет.
В то время никто из нас и не представлял, каким огромным было сокровище, вывезенное Ланселотом из Инис Требса. Этих богатств могло с избытком хватить на подкуп Эллы, но король-изгнанник Беноика их хорошо припрятал.
— Нет, не золото Гвиневеры, — сказала Нимуэ и поведала мне, где можно добыть ту кровавую плату, что мы должны отдать за мир с саксами.
Почему я не подумал об этом раньше? Стоило попробовать, хотя слишком уж велика была цена Эллы. Время у нас было: людям Эллы потребуется не меньше недели, чтобы протрезветь после грабежей и попоек в Дурокобривисе.
Я повел Нимуэ к Артуру. Лионесс так и остался мечтой. Не будет ни ткани для просеивания зерна, ни мирной кровати у моря. Мерлин отправился на север спасать Британию. Теперь настала очередь Нимуэ явить свою волшебную силу здесь, на юге. Нам предстояло купить мир с саксами. Позади лопотал летний ручей и увядали цветы Лугназада.
* * *
Артур со своим отрядом двинулся на север в сторону Фосс Вей. Шестьдесят всадников, закованных в кожу и железо, отправлялись на войну. С ними были и шестеро моих копьеносцев. Остальными предводительствовал Ланваль, бывший начальник стражи Гвиневеры, которая вдруг оказалась в полной власти Ланселота: он стал считаться защитником всех высокородных жителей Дурноварии. Галахад с основным моим отрядом двинулся в Гвент. Нужно было торопиться, чтобы уйти от Эллы до сбора урожая. Я шел с Артуром и Нимуэ. Она была еще слишком слаба для такого похода, но удержать ее я не смог. Прошло два дня после Лугназада, а мы все шли и шли, и тревожным предзнаменованием висело над нами затянутое тяжелыми тучами небо.
Всадники со своими конюшими и нагруженными оружием и припасами мулами, копьеносцы Ланваля ждали нас в Фосс Вейе. Артур двинулся через земляную насыпь к Инис Видрину. Нимуэ и я пошли с ним в сопровождении моих шестерых копьеносцев. Странно было вновь оказаться под сенью вершины Тора, где Гвилиддин заново отстроил дом Мерлина, и корона Тора выглядела так, будто и не было того страшного дня, когда мы с Нимуэ спасались от ярости Гундлеуса. Даже башня высилась, как и прежде. Мне было интересно узнать, есть ли в ней та самая комната снов и мечтаний, где неслышный шепот богов наполнял душу спящего волшебника.
Но мы устремлялись не на Тор, а к храму Священного Терновника. Пятеро моих людей остались за воротами святилища, а Артур, Нимуэ и я вошли в огороженное пространство. Лицо Нимуэ было скрыто глубоко надвинутым капюшоном. Сэнсам поспешил встретить нас. Для человека, который оказался в немилости после поднятого им в Дурноварии бунта, он выглядел прекрасно. Сэнсам растолстел, был облачен в новую черную сутану, наполовину скрытую щедро вышитой золотыми крестами и серебряными веточками терновника мантией. На груди у него висел тяжелый золотой крест на массивной золотой цепи, а шею украшал литой золотой торквес. Его мышиное личико с ежиком волос вокруг сиявшей тонзуры все превратилось в подобие улыбки.
— Какая честь для нас! — закричал он и раскинул руки, словно желая заключить всех нас в объятия. — Честь! Осмелюсь ли я надеяться, что лорд Артур пришел поклониться нашему дорогому Господу? Это Его священный терновник! Память о шипах, которые терзали Его чело, когда Он принимал страдания за наши грехи.
Сэнсам простер руку в сторону увядающего дерева с жалкими листочками. Группа пилигримов, топтавшихся около дерева, во исполнение своих обетов понавешали на него всевозможные приношения. Увидев нас, пилигримы боязливо сгрудились. Они и не подозревали, что затесавшийся среди них бедно одетый крестьянский мальчик был одним из моих людей. Я заранее послал Иссу с горстью монет — жертвенным подношением на алтарь.
— Немного вина, может быть? — Сэнсам теперь обращался к нам, стоявшим рядом с Артуром. — Или поесть? У нас есть холодный лосось, свежеиспеченный хлеб и даже немного клубники.
— Хорошо живешь, Сэнсам, — сказал Артур, рассматривая алтарь.
С тех пор как я в последний раз был в Инис Видрине, все здесь преобразилось. Каменная церковь расширилась, выросли два новых дома: один — для монахов, другой — для самого Сэнсама. Оба здания были сложены из камня и крыты черепицей, снятой с полуразрушенных римских вилл.
Сэнсам возвел глаза к небу, отяжеленному грозными тучами.
— Мы просто смиренные слуги великого Бога, лорд, и наша жизнь на земле зависит от Его милости и Провидения. Твоя высокородная жена в добром здравии, лорд? Я надеюсь на это и молюсь за нее.
— Да, спасибо.
— Эти вести даруют нам радость, лорд, — слукавил Сэнсам. — А наш король, он тоже здоров?
— Мальчик растет, Сэнсам.
— И в правильной вере, надеюсь? — Сэнсам пятился, отступая перед нами. — Итак, что же привело тебя в наше скромное поселение, лорд?
Артур улыбнулся.
— Надобность, епископ, надобность.
— В духовной милости? — притворно расплылся Сэнсам.
— В деньгах.
Сэнсам воздел руки к небу.
— Станет ли человек ловить рыбу на вершине горы? Или путник, мучимый жаждой, отправится за водой в пустыню? Зачем приходить к нам, лорд Артур? Мои братья дали обет жить в бедности, а те скудные крохи, что нам посылает наш Господь, мы отдаем бедным.
Он молитвенно сложил руки.
— Тогда я пришел, дорогой Сэнсам, — проговорил Артур, — чтобы убедиться, что вы и впрямь выполняете свой обет бедности. Война тянется и требует денег, сокровищница пуста. Тебе предоставляется честь дать заем своему королю.
Нимуэ, которая скромно стояла у нас за спиной, словно служанка в неброском плаще с надвинутым капюшоном, со злорадным удовольствием напомнила Артуру о личном богатстве Сэнсама. Она, кажется, наслаждалась его замешательством.
— Никто не имеет права требовать от церкви принудительных займов. — Последние слова Сэнсам произнес с особенным нажимом. — Верховный король Утер, пусть его душа покоится в мире, освободил церковь от всех подобных вымогательств. Ранее от того же были греховно и постыдно освобождены и языческие святилища.
