Эрнест Капандю - Рыцарь курятника
– Я как будто вижу Франциска I, – сказал Людовик XV, по-видимому воспринимавший рассказ так, словно все происходило у него на глазах.
– Был ли блистательным двор этого короля? – спросила маркиза де Помпадур.
– О, еще бы, но двор его внуков все-таки превосходил его во многом. Во времена Марии Стюарт и Маргариты Валуа двор был очаровательным царством науки и искусств. Эти две королевы были учеными дамами и сочиняли стихи. Приятно было их слушать.
– А что вы скажете о коннетабле?
– Я могу сказать о нем только слишком много хорошего и слишком мало плохого.
– Однако, граф, – спросил король, – сколько же вам теперь лет?
– Государь, я не знаю.
– Вы не знаете, сколько вам лет?
– Решительно. У меня есть воспоминания детства, но неопределенные и неточные.
– Вы помните ваших родителей?
– Я помню мою мать. Помню, что накануне моих именин мать, которую я не должен был видеть больше, поцеловала меня со слезами и надела мне на руку свой портрет.
– Он еще у вас?
– Я не расстаюсь с ним никогда.
Сен-Жермен приподнял рукав и показал королю медальон с миниатюрным изображением на эмали, удивительной работы портрет прекрасной дамы в богатом и странном костюме.
– К какому времени может относиться этот портрет? – спросил король.
– Я не знаю, государь, – ответил Сен-Жермен, опуская рукав. – Я помню в детстве только прогулки на великолепных террасах, в чудесном климате, с блистательной и многочисленной свитой. Мне воздавали большие почести. Часто, прохаживаясь по развалинам древнего Вавилона, странствуя по окрестностям Багдада, среди других развалин, памятников культуры первобытных времен, я снова будто возвращался на несколько столетий назад, слышал восхитительную музыку, видел танцы женщин, блеск оружия на солнце, замечал издали на Евфрате позолоченные лодки с пурпурными занавесами, галеры с веслами из слоновой кости. Мне казалось, что я слышу мелодичные голоса, тихо напевающие мне песни. Очевидно, во мне пробуждались воспоминания юности. Потом эти радостные счастливые воспоминания сменялись другими. Я видел себя одиноким и беззащитным ребенком, блуждающим среди огромного леса, и слышал вокруг себя рев хищных зверей.
– Но до какой именно эпохи восходят ваши воспоминания? – спросил король.
– Я не могу этого определить; я жил долго, очень долго в отдаленных странах, не зная о существовании Франции. Я жил в Америке, прежде чем она была открыта европейцами. Все, что я могу утверждать, так это только то, что в первый раз я попал во Францию в царствование Людовика IX, вскоре после его первого крестового похода, то есть в 1255 или 1260 году.
– Стало быть, вам пятьсот шесть лет?
– Больше, государь. Мой второй камердинер служит мне уже пятьсот сорок два года.
– Вот хороший слуга! – воскликнула, смеясь, маркиза де Помпадур.
В эту минуту Бридж подошел к королю и прошептал чтото. Людовик XV сделал утвердительный знак, Бридж вышел.
Эффект, произведенный графом де Сен-Жерменом, был огромен. Приближенные короля во все глаза смотрели на графа, а потом молча переглядывались, будто спрашивая себя: действительно ли они слышали это? Граф же оставался спокойным, бесстрастным и продолжал непринужденно разговаривать с видом человека, привыкшего к изысканному и остроумному обществу.
Маршал Саксонский, который не произнес ни слова после приезда графа, вдруг подошел к нему и спросил:
– Правда ли, что вы говорите на всех живых языках?
– Почти на всех, – отвечал граф.
– Это правда, – сказал король, – я имел возможность убедиться в этом во время маскарада в ратуше. Я слышал, как граф говорил по-итальянски, по-немецки, по-порту-гальски, по-английски и по-арабски так же хорошо, как он говорит пофранцузски.
– Значит, вы великий ученый?
– Я много учился и теперь еще учусь.
– Что же вы изучили?
– Многое из настоящего и прошедшего.
– А из будущего?
– Может быть.
– Как же вы можете знать будущее?
– Я могу знать будущее, маршал, через «невидимых духов», которые будут мне отвечать.
– Они уже вам отвечали?
– Да.
– На каком языке они говорят?
– На том, который понимаю я один.
– А когда они говорят с вами?
– Когда я их спрошу.
– Для этого нужно много приготовлений?
– Нет. Когда находишься постоянно в сношении с «невидимыми духами», вызывать их несложно.
– Какие же это духи?
– Посредники между людьми и ангелами, воздушные существа, они выше людей, счастливее и могущественнее их.
– Эти духи знают будущее?
– Они видят его перед собой, как мы видим пейзаж в подзорную трубу.
Маршал обратился к Людовику XV.
– Не любопытно ли будет вашему величеству поговорить с этими духами? – спросил он.
– Поговорить – нет; послушать разговор – да, – улыбаясь, отвечал король.
– Это невозможно, государь, – с живостью возразил Сен-Жермен. – Духи отвечают только тем, кто их спрашивает, и не хотят, чтобы их слышал кто-нибудь еще.
– Я хочу спросить их, – сказал маршал.
– И я также, – прибавил Ришелье.
– Я тоже, – раздался третий голос.
– А! Это вы, месье де Шароле? – спросил Людовик XV.
Действительно, в гостиную вошел знаменитый принц Бурбон, под руку с дамой, которая казалась очень старой и была одета с необыкновенной пышностью.
Старуха поклонилась королю, который отвечал ей дружеским поклоном. Она пристально посмотрела на графа де Сен-Жермена и застыла на месте, словно пораженная громом.
Граф подошел к ней, не выказывая ни малейшего удивления. Он любезно поклонился, как полагается придворному.
– Давно уже не имел счастья встречать вас, герцогиня, – сказал он.
Старуха сложила руки.
– Неужели это вы? Это невозможно! – вскричала она.
– Я самый, уверяю вас, – отвечал Сен-Жермен, смеясь.
– Вы меня знаете?
– Я знаю, что я имею честь видеть герцогиню де Невер.
– Вы были в Безансоне в 1668 году?
– Да, я был в Безансоне в то время, когда его величество Людовик ХГУ приехал туда, чтобы овладеть Франш-Конте. Под его руководством принц Конде 5 февраля осадил город Безансон, где находились вы с вашим знаменитым семейством. Вам было тогда шесть лет.
– Это правда, – сказала герцогиня.
– В день приступа, 7 февраля, я имел счастье спасти вам жизнь, вынеся вас на руках из толпы неприятелей…
– И собственной рукой убив двух человек.
– Вы помните это?
– Очень хорошо… Но этому уже семьдесят семь лет, потому что мне теперь восемьдесят три года.
– Да, герцогиня.
– А вам было тогда сорок лет.
– Гораздо больше…
– И вы еще помолодели!
– Однако стал семьюдесятью семью годами старше.
