Бернард Корнуэлл - Арлекин
«Совсем спятил, — подумал Генри Колли. — Рехнулся».
Арлекин поднялся с колен и подошел к корзине, висевшей на боку лошади, откуда достал лоскут ткани и развернул его. Это оказалось красным знаменем с изображением странного зверя с рогами, клыками и когтями, который стоял на задних лапах, сжимая в передних чашу.
— Это знамя нашей семьи, — сказал Арлекин и черными лентами привязал полотнище к длинному серебряному наконечнику копья, — и много лет, сэр Саймон, это знамя было запрещено во Франции, так как его владельцы сражались против короля и Церкви. Наши земли были опустошены, а наш замок до сих пор разорен. Но сегодня мы станем героями, и это знамя снова окажется в милости. — Он обернул наконечник флагом, скрыв йейла. — Завтра мой род возродится.
— Какой род? — спросил сэр Саймон.
— Мое имя — Ги Вексий, — раскрыл тайну Арлекин, — я граф Астаракский.
Сэр Саймон никогда не слышал про Астарак, но ему было приятно узнать, что его хозяин — человек действительно благородных кровей. Выражая покорность, он почтительно протянул к Ги Вексию сложенные руки и с непривычным подобострастием проговорил:
— Я не разочарую вас, милорд!
— Бог не отвернется от нас сегодня, — сказал Ги Вексий и взял руки сэра Саймона в свои. — Завтра, — он возвысил голос, говоря со всеми рыцарями, — мы сокрушим Англию!
Потому что у него было копье.
И приближалось войско французского короля.
И англичане сами приготовили себя для побоища.
* * *Уилл Скит стоял на опушке рядом с кучей выгруженных с телеги вязанок.
— Стрелы, — сказал он, но вдруг осекся, глядя на прическу Томаса. — Боже милостивый! Похоже, тебя обгрызла крыca. — Он нахмурился. — Впрочем, тебе идет. Как будто ты наконец-то повзрослел. Стрелы! — повторил Уилл. — Не тратьте их зря.
Он начал одну за другой швырять связки лучникам.
— Кажется, их много, но вы, богом обиженные калеки, никогда не были в настоящей битве, а битва поглощает стрелы так же, как шлюха поглощает… Доброе утро, отец Хобб!
— Ты оставишь мне вязаночку, Уилл?
— Не трать их попусту на грешников, святой отец, — ответил тот, бросая связку и ему. — Убей какого-нибудь богобоязненного француза.
— Такого не бывает, Уилл. Все они сатанинские отродья.
Томас высыпал одну вязанку в свой мешок для стрел, а другую заткнул за пояс. В шлеме он хранил две тетивы, сберегая их от опасного дождя. В лагерь к лучникам пришел кузнец, молотом выправил мечи, топоры, ножи и тесаки, а потом наточил их. Кузнец, и раньше бродивший близ войска, сказал, что король отправился на север посмотреть на поле боя, но сам он считает, что французы сегодня не придут.
— И чего тогда потеть, — проворчал он, водя точильным камнем по мечу Томаса, и заметил, глядя на длинный клинок: — Французская работа.
— Из Кана.
— Ты мог бы продать его за пенни или два. — В похвале чувствовалась зависть. — Добрая сталь. Старая, конечно, но добрая.
Теперь, пополнив запас стрел, лучники сложили свои вещи в повозку, которая вмещала пожитки всего войска. Один солдат, мучившийся животом, будет охранять ее, а другой инвалид присмотрит за конями стрелков. Уилл Скит велел убрать повозку и осмотрел собравшихся лучников.
— Эти ублюдки придут если не сегодня, то завтра, — сказал он. — Их больше, чем нас, и они не голодные, у них хорошая обувь, и они думают, что их дерьмо пахнет розами, так как они долбаные французы. Но умирают они так же, как и все прочие. Стреляйте в их коней — и доживете, чтобы увидеть закат. И помните: у них нет настоящих стрелков, а значит, они проиграют. Это не трудно понять. Берегите головы, стреляйте в коней, не тратьте попусту стрелы и слушайте приказы. Пошли, ребята.
Они перешли мелкую речку, как и множество других отрядов, потянувшихся из леса в деревню Креси, где расхаживали рыцари, окликая оруженосцев или пажей, чтобы те поудобнее затянули какой-нибудь ремень или ослабили пряжку. Связанных уздечками коней отвели за холм, где вместе с войсковыми женщинами, детьми и пожитками они простоят до окончания битвы в кольце телег. Принц Уэльский, до пояса уже облаченный в доспехи, грыз у церкви зеленое яблоко. Он рассеянно кивнул, когда стрелки Скита почтительно стянули свои каски. Жанетты нигде не было, и Томас задумался, не сбежала ли она одна, но потом решил, что ему нет до этого дела.
Рядом с ним шла Элеонора. Она дотронулась до его мешка со стрелами.
— Тебе хватит стрел?
— Смотря сколько придет французов, — ответил Томас.
— А сколько здесь англичан?
Говорили, что в войске восемь тысяч, половина — стрелки, и Томас счел, что это похоже на правду[6]. Он назвал цифру Элеоноре, и та нахмурилась.
— А сколько французов? — спросила она.
— Бог их знает, — ответил Томас.
Сам он считал, что их гораздо больше восьми тысяч, намного больше, но он ничего не мог с этим поделать и потому, глядя на поднимавшихся по склону лучников, постарался забыть о численном неравенстве.
Они перевалили через гребень и увидели длинный передний склон. На мгновение Томасу показалось, что начинается великая ярмарка. Холм пестрел разноцветными флагами, а между ними ходили люди. Для полного сходства с дорчестерской ярмаркой не хватало только пляшущего медведя и жонглеров.
Уилл Скит остановился, высматривая знамя графа Нортгемптонского, и увидел его справа от себя, недалеко от мельницы. Он повел своих людей вниз, и графский латник показал им вехи, отмечавшие их позицию.
— Граф хочет, чтобы вы вырыли ямы против коней, — сказал он.
— Вы слышали? — крикнул Уилл Скит. — Начинайте копать!
Элеонора помогала Томасу. Земля была плотная, и, чтобы разрыхлить ее, приходилось пользоваться ножом, а потом выгребать грунт руками.
— Зачем вы роете ямы? — спросила Элеонора.
— Для коней, — ответил Томас, притаптывая вырытую землю, прежде чем начать копать следующую ямку.
Перед всем строем лучников, шагах в двадцати от позиции, появились одинаковые маленькие лунки. Вражеские всадники будут нестись на всем скаку, и ямы задержат их. Кони смогут преодолеть это препятствие, но медленно, и азарт наступления будет потерян. Пробираясь между коварными лунками, французы сами окажутся под атакой лучников.
— Вон, — сказала Элеонора, указывая рукой, и Томас увидел на дальнем конце холма отряд всадников.
Первые прибывшие французы смотрели через долину, как под знаменами медленно собирается английское войско.
— Еще несколько часов, — сказал Томас.
Эти французы, догадался он, были лишь авангардом, посланным вперед разыскать врага, а основное французское войско еще идет из Аббевиля. Арбалетчики, которые, конечно, возглавят атаку, будут пешими.
