Александр Дюма - Графиня де Шарни
Людовик XVI ничего не ответил, хотя слегка покраснел.
Казалось, стоявший у двери молодой человек испытывает невыразимые страдания, слыша те вольности, что позволял себе метр Гамен.
Вытерев со лба испарину платком, пожалуй слишком изящным для слесарного подмастерья, он решился подойти поближе.
— Государь, — заговорил он, — не угодно ли будет вашему величеству узнать, как метр Гамен оказался перед вашим величеством и как сам я удостоился чести оказаться здесь?
— Да, дорогой мой Луи, — отвечал король.
— Ах, вот как: «дорогой мой Луи»! Как высокопарно! — проворчал Гамен. — «Дорогой мой Луи»… Так обращаться к ремесленнику, подмастерью, которого вы знаете недели две?! Что же тогда вы скажете мне, если мы знакомы вот уже четверть века? Мне, который вложил вам напильник в руку? Мне, вашему учителю? Вот что значит иметь хорошо подвешенный язык и белые руки!
— Я скажу тебе: «Милейший Гамен!» Я называю этого юношу «дорогим Луи» не потому, что он выражается изящнее тебя, и не потому, что он, может быть, чаще тебя моет руки — ты знаешь, как мало внимания я обращаю на все эти мелочи, — а потому, что он нашел способ доставить ко мне тебя, тебя, друг мой, и это в то время, как мне передали, что ты не хочешь меня больше видеть!
— Да это не я не хотел вас видеть, я-то вас люблю, несмотря на все ваши недостатки; это все моя жена, госпожа Гамен, это она повторяла мне каждую минуту: «Ты водишь дурные знакомства, Гамен, слишком большие люди твои знакомые; ничего хорошего нет в том, чтобы в наше время якшаться с аристократами, у нас есть небольшое состояние — побережем его; у нас есть дети — воспитаем их; а если и дофин захочет научиться слесарному делу, пусть обратится еще к кому-нибудь — во Франции и без тебя слесарей предостаточно».
Людовик XVI взглянул на подмастерье и подавил насмешливую и в то же время грустную улыбку.
— Да, разумеется, во Франции слесарей предостаточно, но не таких мастеров, как ты.
— Я именно так и сказал мастеру, государь, когда пришел к нему от вашего имени, — вмешался подмастерье. — Я сказал ему: «Говоря по правде, метр, дело вот в чем: король решил сделать замок с секретом; ему был нужен помощник, и когда ему порекомендовали меня, он взял меня к себе. Это большая для меня честь… Все так… однако уж за очень тонкую работу он взялся. С замком все было хорошо, пока дело не дошло до замочного механизма и зажимов, потому что всякий знает, что трех зажимов в виде ласточкиного хвоста на закраине довольно, чтобы надежно прикрепить механизм к коробке; однако когда мы взялись за язычок замка, вот тут-то ремесленник оказался бессилен…»
— Еще бы! — согласился Гамен. — Язычок — сердце замка.
— И настоящая вершина слесарного мастерства, когда он хорошо сделан, — продолжал подмастерье, — однако язычки бывают разные. Язычок может быть глухой, бывает язычки откидные, которые возвращаются назад, а есть еще язычок зубчатый, приводящий в движение засовы. Теперь предположим, что у нас трубчатый ключ — его бородка либо выкована при помощи оправки, либо в ней выточена простая и фигурная бороздки, либо это двусторонняя бородка в виде двух вогнутых серпов; так какой же язычок подойдет к такому ключу? Вот на чем мы споткнулись…
— Да, не всем дано справиться с такой работой, — заметил Гамен.
— Совершенно верно… «Вот почему я пришел к вам, метр Гамен, — продолжал я. — Всякий раз, как король испытывал затруднение, он вздыхал: “Ах, если бы Гамен был здесь!” Тогда я сказал королю: “Прикажите передать этому знаменитому Гамену, чтобы он пришел, и мы посмотрим, на что он способен!” Но король ответил: “Это бесполезно, Луи: Гамен меня совсем забыл!” — “Чтобы человек, удостоившийся чести работать с вашим величеством, забыл вас?! Это невероятно!..” И я сказал королю: “Я пойду на поиски этого мастера из мастеров и мастеров учителя!” Король ответил: “Иди, но тебе вряд ли удастся его привести!” Я сказал: “Я его приведу!” — и ушел». Ах, государь, не знал я тогда, за какое дело взялся, какого человека мне придется уговаривать! К слову сказать, когда я к нему явился и сказал, что я слесарный подмастерье, он подверг меня испытанию: оно пожалуй, будет потруднее вступительного экзамена в кадетское училище. Короче говоря, я оказался у него… На следующий день я наконец отваживаюсь заикнуться о том, что пришел к нему по вашему поручению. Я думал, что на сей раз он выставит меня за дверь: он называл меня шпионом, доносчиком. Напрасно я пытался его уверить, что меня в самом деле прислали вы: все было тщетно. Он заинтересовался, только когда я признался, что мы начали работу, но не можем ее закончить, однако и после этого он еще колебался. Он говорил, что это ловушка, которую ему расставили враги. Наконец лишь вчера, после того как я передал ему двадцать пять луидоров от имени вашего величества, он сказал: «А! Вот это в самом деле может быть от короля!.. Ладно, так уж и быть, — прибавил он, — пойдем к нему завтра. Кто не рискует, тот не выигрывает». Весь вечер я поддерживал мастера в этом добром намерении, а сегодня утром сказал: «Пора отправляться!» Он попытался возражать, но я его все-таки убедил. Я завязал ему вокруг пояса фартук, вложил в руки палку и подтолкнул к двери. Мы пошли по дороге на Париж — и вот мы здесь!
— Добро пожаловать! — сказал король, с благодарностью взглянув на молодого человека, которому создать этот рассказ (не только по содержанию, но прежде всего по форме) было, пожалуй не легче, чем метру Гамену сочинить речь Боссюэ или проповедь Флешье. — А теперь, Гамен, друг мой, — продолжал он, — не будем терять время: мне показалось, что ты торопишься.
— Совершенно верно, — подтвердил слесарь. — Я обещал госпоже Гамен вернуться нынче к вечеру. Так где этот знаменитый замок?
Король передал мастеру из рук в руки на три четверти законченный замок.
— Так чего ж ты говорил, что это дверной замок?! — возмутился Гамен, обращаясь к подмастерью. — Дверной замок запирается с обеих сторон, чучело! А это — замок для сейфа. Ну-ка, поглядим, поглядим… Стало быть, не работает, а?.. Ничего, у мастера Гамена заработает!
Гамен попытался повернуть ключ.
— Ага, вот оно что! — сказал он.
— Ты нашел, в чем неисправность, дорогой мой Гамен?
— Еще бы, черт меня подери!
— Покажи скорее!
— Пожалуйста, смотрите. Бородка ключа хорошо зацепляет большую суколду; суколда описывает, как и положено, полукруг; но так как у нее не были скошены края, она не может вернуться в исходное положение, вот в чем все дело… Суколда описывает полукруг в шесть линий, значит, закраина должна быть в одну линию.
