Николь Галланд - Трон императора: История Четвертого крестового похода
На четвертый день, в очередной раз не получив аудиенции, Грегор остался стоять на виду у Бонифация (так как полог шатра всегда был открыт, чтобы впустить ветерок) и потребовал встречи с маркизом так громко, что Отто, как он потом говорил, услышал его на другой стороне холма, где тренировал лошадей. Трубный глас Грегора прервал мое тысячное исполнение «Календы мая», за что я был ему благодарен. Бонифаций отреагировал тем, что сразу опустил полог шатра, чтобы не видеть Грегора. Через несколько минут, когда Алексей отбыл во Влахерну, Бонифаций поехал с ним.
Праздник святого Сикста,
6 августа 1203 года
Недавно я упомянул на этих страницах о своих попытках вернуть паломничество в намеченное русло. Чтобы меня не обвинили в замалчивании подробностей, приведу здесь один пример подобных попыток. Пишу эти слова с радостным ожиданием определенной победы, празднование которой мы предвосхитили сегодня вечером, позволив себе излишества в напитках, что случается редко (напитки раздобыл Отто). Возможно, поэтому мое перо сейчас не такое твердое.
Узнав о неожиданном отъезде мессира маркиза во дворец Влахерны, я в сильном раздражении вернулся к себе в шатер и начал громко выражать недовольство брату такими словами:
— Клянусь головой святого Иоанна, я должен с кем-то поговорить! С мессиром Балдуином, его преосвященством Конрадом, с кем угодно! Пусть даже, с мессиром Дандоло из Венеции! Если так будет продолжаться и дальше, то зиму мы проведем в палатках, бездельничая, пока Алексей играет в кости, а его папаша вывозит из церквей священные реликвии! Через каких-то два месяца наш договор с венецианцами потеряет силу, а мы даже не достигли Святой земли!
Брат меня успокоил, и тогда я послал Ричардусов ко всем трем людям, упомянутым выше, — мессиру графу Балдуину, его преосвященству епископу Конраду и мессиру дожу Дандоло. И час назад, к моему изумлению, получил ответ от всех трех, что завтра в такое-то время у меня состоится аудиенция с каждым. Высокочтимый граф Балдуин пригласил меня посетить его личную резиденцию ранним утром, сразу после мессы.
После этого мы с Отто начали праздновать, вкусив немало вина. Наверняка все эти люди, зная меня, догадываются, о чем пойдет речь, поэтому их готовность встретиться со мной свидетельствует о том, что они намерены надавить на мессира Бонифация, на что я не имею права. Подстегнув наше воображение хмельным, мы с Отто продумали каждое слово, которое я произнесу завтра. Бритт, настроенный сегодня чрезвычайно язвительно, подсмеивается над нами, но, думаю, его сарказм в основном вызван чувством вины, что он сам перестал чего-то добиваться, в сочетании с ревностью — ведь он понимает, что завтра я достигну многого.
46
Утром Грегор ушел из шатра, чтобы поразмышлять немного наедине перед встречей с Балдуином Фландрским. Я с неохотой потащился к Бонифацию, чтобы предложить свои услуги на день, в основном от нечего делать, к тому же теперь я лишился собственных инструментов (самолично уничтожив их), поэтому, если мне хотелось помузицировать, приходилось идти на поклон к тем, у кого эти инструменты были.
Но Бонифация в шатре не оказалось. Его слуга повел меня по холму к Балдуину Фландрскому — именно туда, куда Грегору вскоре предстояло явиться для частной беседы. Там я узнал, что состоится совет с императором Алексеем (можно подумать, будто этот совет сам себя созвал!). Дандоло, ненавидевший всякие собрания с Алексеем, выразил пожелание, чтобы я потихоньку наигрывал в уголке — так, по крайней мере, он мог хоть как-то отвлечься. Мне это польстило.
В шатре собрались епископы, Алексей, Дандоло, Бонифаций и около пятидесяти баронов, включая Балдуина, — все они кого-то ждали. Только я начал играть, как ввели Грегора, одетого для пущей выразительности в наряд пилигрима — длинную рубаху и сандалии.
Грегор опешил при виде такой толпы: пребывая в уверенности, что направляется на личную беседу с Балдуином о скорейшем отправлении в Святую землю, он и оделся соответствующим образом, но здесь, перед лицом всей этой знати, его наряд внезапно превратился в шутовской. Особенно смехотворно он смотрелся в обществе Алексея, который оделся роскошнее обычного и был в новой паре пурпурных туфель. Мальчишка постоянно поправлял корону, но не потому, что нервничал, а из желания привлечь к ней внимание всех присутствующих.
Видимо, кроме Грегора, никого больше не ждали, ибо стоило ему появиться, как Балдуин кивнул и призвал собравшихся к порядку. Грегор стоял как громом пораженный.
— У меня есть предложение, — объявил его величество, начиная совет.
— Насчет выплаты нам долга? — поинтересовался Дандоло.
— Да, — высокомерно ответил Алексей так, словно вернул оскорбление дожу. — Более того, я готов заплатить вам гораздо больше первоначально обещанной суммы.
— Каким образом? Святынями? — выкрикнул я из своего угла, делая вид, что глупо пошутил.
Алексей бросил на меня злобный взгляд.
— Заткнись! — сказал он. — У тебя нет права говорить в моем присутствии. Фацио, если он еще раз подаст голос, вели его выпороть.
Бароны начали переглядываться: одни — с подозрением, другие — с надеждой.
— Вероятно, вам следует прояснить, каким образом вы намерены заплатить уже существующий долг, прежде чем усугублять его, — резонно заметил Балдуин. — До нас дошли слухи, что ваша сокровищница пуста.
— Мы только что выплатили вам огромную сумму, — сказал Алексей. — Естественно, сейчас мы ограничены в средствах. Но наши с вами цели не противоречат друг другу, поэтому вот мое предложение: мы заплатим венецианцам еще за один год службы под вашим началом при условии, что вы останетесь с нами здесь, в Византии, всю осень и зиму, вплоть до марта.
— Решительно нет! — одновременно раздалось несколько голосов; остальные выразились менее внятно, но с тем же гневом.
Грегор ничего не сказал, а только сердито сверкал глазами на Бонифация, который усердно делал вид, что не замечает взглядов родственника. Так вот какое яйцо так терпеливо высиживал маркиз. Этот человек абсолютно не торопился достигнуть конца путешествия. Как и в Задаре, он, должно быть, захотел, чтобы Грегор присутствовал на совещании, из желания обуздать его раньше других вожаков. Я подозревал, что на этот раз ему придется гораздо труднее.
Алексей поднял руку в нетерпеливом жесте — более величественного поступка я у него не замечал.
— Не перебивайте! — велел он баронам. — Выслушайте сначала предложение, прежде чем отказаться от него! Вы отправитесь с нами в глубь материка, во Фракию, чтобы окончательно лишить узурпатора остатков власти, а также завоевать провинции, оставшиеся равнодушными к нашей коронации. Но самое главное — собрать дань с тех дальних районов в качестве доказательства, что они принимают нас как императора. Выручка позволит не только оплатить все, что мы вам должны, но и покрыть расходы на пребывание венецианцев у вас на службе еще на год. Кое-кто из вас останется здесь, будет наблюдать за восстановлением города и получать выплаты от моего отца Исаака по непогашенному долгу, по мере того как он будет собирать налоги с горожан.
— Каким образом он будет это делать, ваше величество? Грабить церкви? — сурово поинтересовался епископ Конрад.
Алексей кинул взгляд в ту сторону, откуда раздался голос, но даже не удосужился уточнить, кто это сказал.
— Я не понимаю, какое отношение имеют к вам наши способы добывания средств, ведь мы пока не католики. Как только мы обратим в иную веру патриарха, вот тогда и шумите от его имени. А до тех пор христиане этого города для вас все равно что еретики, ваша забота об их святынях кажется неуместной. Если бы речь шла о синагоге или мечети, вы бы тоже протестовали?
— Реликвии всегда священны, независимо от того, в чьих руках они находятся, ваше величество, — возразил Конрад.
— Священны… и ценны, — парировал Алексей.
— Они бесценны, — поправил императора Конрад, — как и реликварии, в которых они находятся. Церковь не потерпит…
— Церкви не придется больше ничего терпеть, — не дал ему договорить Алексей. — Мы владеем целой империей, так что не испытываем недостатка в податях. Нет необходимости и дальше обирать церкви. К марту мы заплатим все, что вам должны. И потом у вас будет время отправиться в Святую землю и продолжить свою миссию с набитыми добром сундуками и лишними помощниками. А вот теперь попробуйте сказать, что вас это не устраивает.
— Нас это совершенно не устраивает, — прогудел с германским акцентом баритон из середины толпы. — Мы не желаем проводить здесь лишних семь дней, не говоря уже о семи месяцах. Мы желаем отправиться в Святую землю немедленно.
— Грегор! — резко осадил его Бонифаций, когда под пологом шатра прозвучало единодушное одобрение.
