Оливер Боуден - Черный флаг (ЛП)
— К чему вы клоните?
— К тому, чтобы вы стали капером, сэр.
Я изучающе взглянул на него.
— Допустим, я обещаю подумать об этом, вам-то что с этого?
— Проценты, конечно же.
— А разве обычно вы не силой втягиваете людей в это?
— Не вашего калибра, мистер Кенуэй. Не тех, из кого могут получиться офицеры.
— Только потому, что я устроил многообещающую драку?
— Потому, как вы показали себя в этой драке, мистер Кенуэй, во всех смыслах.
Я кивнул.
— Если я пообещаю подумать об этом, то не надо же будет угощать вас элем в ответ?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Когда я лег спать той ночью, я знал, что мне предстояло сказать отцу, что моя судьба лежала не в овцеводстве, а в безрассудном приключении в роли капера.
Он расстроится, само собой, но, наверное, и вздохнет с облегчением. Да, с одной стороны, я помогал, принося пользу семье своими отточенными навыками торговли. Но с другой стороны, я пил, дрался и, конечно, охладил отношения с Кобли.
Вскоре после того, как мы обнаружили две овечьи туши в переднем дворе, случился еще один инцидент, когда мы, проснувшись, обнаружили, что кто-то выпустил ночью скот. Отец решил, что заграждение было намеренно подпилено. Я не рассказал ему, что случилось на причале, но было и без того ясно, что Том Кобли все еще точил зуб, и навряд ли это изменится в скором времени.
Я навлек эту беду на голову отца, и, может, если бы я ушел, то месть была бы прекращена.
И, когда я отправился на боковую тем вечером, в моей голове были только мысли о том, как преподнести отцу эту новость. И как мой отец преподнесет ее моей матери.
Но потом я услышал звук со стороны окна. Стук.
Я выглянул не без тревоги. Чего я ожидал увидеть? Я не был уверен, но воспоминания о Кобли были все еще свежи. Но там оказалась Кэролайн Скотт, сидевшая на своей лошади в бледном лунном свете двора, будто сам Бог озарял фонарем ее красоту.
Она была одета словно для урока верховой езды. Ее одежды были темны. На ней были высокая шляпа, белая блузка и черный камзол. Одной рукой она держала поводья, а вторая была приподнята, готовая бросить вторую пригоршню гравия в мое окно.
Я сам делал точно так же, когда хотел привлечь внимание девушки, и помню, как боялся поднять на уши весь дом. И поэтому когда я бросал камни в оконную створку, я сам безопасности ради стоял за каменной стеной. Но не Кэролайн. В этом и была разница между нашими положениями в обществе. Ее не пугало, что ее могут погнать с чужой собственности сапогом в спину и громкой пощечиной. Она была Кэролайн Скотт из Хокинс-лейн в Бристоле. За ней ухаживал сын человека со знатной должностью в Ост-Индской Компании. Тайная встреча или нет — а я не сомневался, что она была таковой — прятки за стеной были не для нее.
— Ну… — прошептала она. Я видел, как блики в ее глазах плясали в лунном свете. — Ты хочешь, чтобы я здесь простояла всю ночь?
Нет. Миг спустя я был уже во дворе рядом с ней и, взяв поводья, уводил ее с земли, пока мы беседовали.
— То, что ты сделал тогда, — сказала она. — Ты подверг себя опасности, чтобы защитить того юного воришку.
(Да, да, знаю, о чем ты думаешь. Да, мне было немного стыдно).
(Но не сильно.)
— Я ненавижу никого сильнее, чем обидчиков, мисс Скотт, — сказал я, что хотя бы было правдой.
— Я так и поняла. Я уже второй раз впечатлена вашей отвагой.
— Тогда вы мне дважды оказали честь своим присутствием.
— Вы интересуете меня, мистер Кенуэй, и ваша заинтересованность во мне не осталась незамеченной.
Я молчал некоторое время. И хотя никто не сказал ни слова, у тишины было значение, будто мы осознавали свои чувства друг к другу. Я ощущал близость ее сапога для верховой езды. Мне казалось, помимо лошадиного тепла и запаха, я мог услышать аромат пудры на ней. Никогда прежде я не ощущал так отчетливо присутствие другого человека, ее близость.
— Я так полагаю, что вам уже сказали, что я помолвлена с другим, — сказала она.
Мы остановились посреди тропинки. По обе стороны от нас стояли стены, за которыми простирались зеленые пастбища с белыми скоплениями овец. Воздух был теплым и сухим, и даже деревья на горизонте молчали. Откуда-то донесся крик животного, из-за потерянной любви или нанесенной раны, но явно дикого животного, и внезапный шорох в кустах испугал нас. Мы почувствовали себя чужаками, неприглашенными гостями во владениях природы.
— Я не думаю, что…
— Мистер Кенуэй…
— Вы можете называть меня Эдвард, мисс Скотт.
— В таком случае, вы можете дальше называть меня Мисс Скотт.
— Правда?
— Ну ладно, называйте меня Кэролайн.
— Спасибо, мисс Скотт.
Она искоса взглянула на меня, проверяя дразнил я ее или нет.
— Так вот, Эдвард, — продолжила она, — я прекрасно знаю, что ты спрашивал обо мне, и хотя я не совру, если скажу, что не знаю, что именно тебе сказали, я, думаю, суть мне известна. Тебе сообщили, что Кэролайн Скотт помолвлена с Мэттью Хэйтом, что Мэттью Хэйт засыпает ее стихами о любви, что этот союз благословлен не только отцом Кэролайн Скотт, в чем сомневаться не стоит, но еще и отцом Мэттью Хэйта.
Я признал, что она угадала.
— Возможно, исходя из наших коротких встреч, ты догадываешься, что я думаю об этой договоренности?
— Я бы так не сказал.
— Тогда позволь мне объяснить. Меня воротит от мысли о свадьбе с Мэттью Хэйтом. Думаешь, мне хочется прожить свою жизнь в доме Хэйтов? Обихаживать мужа, как короля, закрывать глаза на его любовные интрижки, следить за хозяйством, орать на прислугу, выбирать цветы и салфеточки, наносить визиты, принимать чай, обмениваться сплетнями с другими женами?
— Думаешь, мне хочется глубоко спрятаться под одержимостью манерами и зарыться за мелочными заботами об этикете так, чтобы я больше не могла найти себя? Сейчас я живу в двух мирах, Эдвард, я вижу их. И мир, который я вижу, когда посещаю пристань, — он для меня настоящий, Эдвард. Он живой.
Что касается Мэттью, то он противен мне столько же, сколько его стихи.
— Не думай, что я — девица в беде, потому что это не так. Я пришла не за твоей помощью. Я пришла, чтобы помочь себе.
— Ты пришла ко мне, чтобы помочь себе?
— Если тебе так угодно. Следующий шаг за тобой, и если ты сделаешь его, то знай, что любое отношение между нами не будет иметь благословения отца, но зато будет иметь мое.
— Ты, конечно, прости, но меня беспокоит не столько твой отец, сколько его пистолет.
— Тебя отталкивает перспектива сделать Хэйтов своими врагами, да?
