Кирилл Кириллов - Афанасий Никитин. Время сильных людей
То ли двигался он недостаточно тихо, то ли слух у детей леса был тоньше, но негромкий их разговор вдруг смолк. Один из стражников начал вставать и оборачиваться. Зашевелился и второй. Не раздумывая, Афанасий бросился вперед. Распластавшись в длинном прыжке, достал горло обернувшегося обезьянца пикой на конце топорика. Тот захрипел и повалился на бок. Афанасий шлепнулся на живот. Второй, не оглядываясь, задал стрекача, вереща как безумный.
Купец поднялся на колено и метнул топорик. Тот граненым клевцом с хрустом вошел убегающему меж лопаток. Крик оборвался, безжизненное тело рухнуло на землю, проехав по инерции еще пару аршин.
Крик всполошил стражников на стене. Раздались крики команды. По всему двору стали загораться новые факелы, слышался топот босых ног и звон оружия.
Выругавшись и перекрестив рот, Афанасий зашарил по кузнице. Сначала отыскал мешочек со смесью, которую использовали кузнецы для ковки булата. Отсыпал несколько горстей в непромокаемый кисет, привязал к веревке на поясе, чтоб с порохом не перепутать. Рядом со ступкой для перетирки нашел мешки побольше — с составными частями. Так же, по несколько горстей, стал ссыпать в промасленные кисеты и привешивать к поясу. Зная, из чего состоит зелье, останется только выяснить меру каждого. Все что ли? Ничего не забыл? Вроде нет. Теперь бежать. Только вот куда?
Он огляделся. Со всех сторон мигали огоньки факелов, отбрасывая огромные изломанные тени. Мелькали темные силуэты. Во дворце Ханумана тоже горели почти все окна. Встав на четвереньки, Афанасий стал отползать в глубь ремесленного квартала. Подальше от света.
Из кузни донесся призывный крик. Наверное, кто-то из стражников обнаружил тело с топором в спине. Теперь уже прятаться было незачем. Афанасий вскочил на ноги и бросился из квартала той же дорогой, которой пришел. Миновав огромный чан для вымачивания кож, наскочил на отряд из нескольких обезьянцев с копьями и факелами в руках. Они замерли от неожиданности, оторопело глядя на купца. Он тоже на миг замешкался, а потом, сорвав с веревки мешочек с порохом, метнул его, целя в факел. Попал. Грохнуло. Языки пламени лизнули котел, за который отскочил купец. Взвился к небу и оборвался крик боли и ужаса. Запахло паленой шерстью.
Выскочив из-за котла, Афанасий пнул мечущегося, объятого пламенем обезьянца. Другой, избежавший огненной купели, навалился на него сзади. Афанасий ударил его локтем, метя в нос. Что-то хрустнуло, объятия ослабли. Он побежал. Крики и топот за спиной дали понять, что его преследуют. Купец обернулся. Сорвал с веревки еще один мешочек с порохом и кинул в факел на столбе, как раз над головой бегущей к нему дюжины обезьянцев с оружием наперевес.
Яркая вспышка озарила небо. Во все стороны полетели горящие тряпки и вырванная силой взрыва земля. С треском обрушился столб, погребя под собой остатки отряда.
Один обезьянец кинулся к нему наперерез, взвился в воздух, намереваясь взять в захват. Афанасий поймал его на кулак и отшвырнул к стене дворца. Тот ударился спиной о выступ. Крякнул, затих.
Тверич бросил взгляд на освещенные окна. Нашел взглядом спальню Ханумана. Сорвал с веревки пару мешочков с порохом, связал их вместе и обмакнул веревку в один из многочисленных огоньков, разбегающихся по траве от места взрыва. Прицелившись, запустил связку в окно. Краем глаза заметив, как занялась пламенем кисейная занавеска, побежал дальше. За спиной грохнуло.
Седой стражник-обезьянец был на прежнем месте, только уже не спал. Он стоял над ямой-тюрьмой, посматривая то вниз, то на учиненный Афанасием пожар, словно решая, бежать на помощь своим или остаться на посту. Опасность он заметил слишком поздно.
Купец прыгнул двумя ногами вперед и попал обезьянцу прямо в грудь. Того снесло, будто ветром. Извернувшись в воздухе, купец приземлился на четвереньки. Не вставая, преодолел отделяющее его от решетки расстояние. Взялся за замок, приналег. Тот не поддался. Тогда Афанасий подобрал копье стражника и вставил под дужку. Замок выдержал, но одно ушко со скрипом вылезло из деревянной рамы, на которой крепилась решетка.
— Вылезайте, вылезайте! — закричал купец на местном наречии, поднимая решетку. — Бегите к ручью. Там дыра в стене, через нее наружу и через реку по домам.
Давно проснувшихся от шума и грохота пленников упрашивать не пришлось — как черти из врат ада, выпрыгивали они на поверхность и растворялись в ночи. Некоторые бежали, некоторые еле шли, пошатываясь и расставив в стороны руки для равновесия. Афанасий и хотел бы сделать для них больше, да не мог. Теперь уж каждый сам за себя.
Внезапно на его горле сомкнулись железные пальцы. Афанасий схватился за волосатое запястье, попытался вывернуть его, но ничего не получилось. Пришедший в себя стражник был явно сильнее. Кузнец саданул локтем назад, метя в висок. Не попал. Лягнул ногой в свод стопы, но нога обезьянца, словно рука, перехватила его за лодыжку. Потеряв равновесие, Афанасий упал. Не отпуская, обезьянец прыгнул ему на спину, припечатав к земле и окончательно выбив дух, схватил за голову, потянул ее назад, до хруста в хребте. Купец закричал от боли, в глазах его потемнело. Перед глазами встала картина оторванной Хануманом головы. Господи, как больно!
В этот момент земля дрогнула. Дворец качнулся. Из всех его окон разом вырвались огненные языки. Башни закачались, как пьяные. Горячая взрывная волна огненной метлой прошлась по двору, поднимая в воздух тучи мусора. Подхватила Афанасия и обезьянца, оторвала от земли и швырнула на крепостную стену. Слепленная из соломы и глины, стена обрушилась. Вместе с дерущимися в воду полетели комья глины и обломки сырых древесных стволов. Пальцы обезьянца разжались.
Глава шестнадцатая
Солнце медленно всходило над джунглями. Деревья шелестели листьями, стряхивая с них жемчужные капли росы. Сочные травы колыхались под прохладным ветерком. Цветы раскрывали соцветия навстречу теплу.
Афанасий очнулся. Перевернулся на спину. Отер глаза от налипшего ила. Выковырял из бороды ссохшиеся куски грязи, выплюнул набившуюся в рот тину. Опираясь на руки, сел.
Вгляделся в чистое небо. Осмотрел прибрежные кусты, подернутое легкой рябью зеркало озера и крепостную стену.
Некогда почти ровная, даже с заплатами и надстройками способная навести оторопь на любого, кто вздумает ее штурмовать, ныне она походила на щербатую челюсть завзятого кабацкого драчуна. Кое-где торчали редкие зубцы, а за ними виднелся дворец Ханумана, представлявший собой зрелище не менее жалкое.
Крыши над всеми башнями были вывернуты наружу силой взрыва. Поддерживающие их балки веером торчали в разные стороны. Двери вылетели из проемов. Стены были исполосованы зияющими трещинами. Казалось, сядь на него пичужка малая, и рассыплется дворец, как карточный домик. На месте пыточного подвала зияла огромная дыра с рваными краями. Будто завела хозяйка там крутое тесто, да забыла, и выперла изнутри квашня. Неужели один маленький мешочек с порохом мог такое наделать?
