Александр Лермин - Сын графа Монте-Кристо
— Где же ваша труппа?
— Идет сюда. Фура тянется, как черепаха. Да моим старым клячам меня, пожалуй, и не увезти. Вот я и пришел в авангарде, пешком.
— А ваша жена? — спросил с небольшим колебанием хозяин.
Колосс прищурил глаза и промолчал. Шванн посмотрел на кончики своих башмаков и затем продолжал:
— Дело плохо, значит?
— Не будем лучше говорить об этом,— отрывисто ответил великан.
— Так я и знал. О, эти женщины — все на один покрой…
— Вы ошибаетесь, милейший — покойница моя была образцовой женой и матерью.
— А как вы ладите с вашей второй женой?
— Не слишком-то хорошо. Ролла ненавидит мою Перепелочку.
Хозяин кивнул головой.
— Когда вы мне объявили, Жирдель, что женитесь на вашей «Королеве пушки», то я, право, испугался: у этой женщины такой нехороший взгляд! Может быть, она дурно обращается с Перепелочкой?
— Избави Бог,— сказал гигант, стиснув зубы,— она не смеет тронуть ее пальцем, а не то я…
— Успокойтесь, милейший. Скажите, Бобишель все еще у вас в труппе?
— Да.
— А Робекаль?
— К несчастью, тоже. Впрочем, не сегодня-завтра я прогоню его.
— Туда ему и дорога! А мальчуган?
— Мальчуган? Хорош малютка — чуть не шести футов ростом!
— Скажите на милость, как он скоро вырос! И все такой же способный?
— Любезный друг,— серьезно ответил гигант,— мой Фанфаро не человек, а сокровище. Он сделан из другой глины, чем мы, грешные. Не возражайте, я знаю, что говорю. Я силен: у меня руки, как бревна, и пальцы, как когти. Самые опасные упражнения для меня ничего не стоят, а Фанфаро имеет нежное телосложение. Суставы и щиколотки, как у девушки, кожа подобна бархату, а силы у него больше, чем у меня. Он одолеет двух таких силачей, как я. И вместе с тем этот юноша кроток, умен и обладает золотым сердцем.
— Вы любите его по-прежнему? — с довольной улыбкой спросил хозяин.
— Гораздо больше, я…
Великан остановился на полуслове, в эту минуту во двор гостиницы въезжала фура, принадлежавшая Цезарю Жирделю.
Она помещалась на четырех высоких колесах, ее пестрые занавеси были отдернуты, и ковчег этот был битком набит разным тряпьем, железными шестами, гирями, обручами…
Лошадьми управлял человек в костюме соломенно-желтого цвета, в котором каждый легко мог узнать клоуна, на его голове красовался длинный остроконечный колпак с погремушками, в правой руке он держал бич, а в левой — трубу, из которой извлекал раздирающий душу и сердце звук.
У него было худощавое лицо, длинный тонкий нос и маленькие хитрые глаза.
За Бобишелем (так звали клоуна) на сундуке сидела прелестная Перепелочка, дочь великана. У нее было розовое личико, темно-синие задумчивые глаза, длинные черные ресницы и желто-золотистые локоны. Одним словом, она была очень хорошенькой девушкой. Въезжая во двор, Перепелочка громко смеялась и весело болтала с Бобишелем.
В глубине фуры, утопая в сваленных перинах и подушках, лежала женщина необыкновенной толщины. Ей было лет сорок пять, лицо ее точно вышло из-под топора… Двойной подбородок был надут, как у индюка, а глаза почти совсем заплыли жиром. Широкая грудь и толстые красные руки, более похожие на медвежьи лапы, производили отталкивающее впечатление. Спутанные жесткие волосы грязно-желтого цвета висели космами, а ее шерстяное платье лоснилось от пятен.
Эта безобразная туша была Ролла, прозванная «Королевой пушки», жена Жирделя… Когда-то она являлась главной приманкой цирка, но теперь вызывала лишь отвращение — весьма понятно, что великан не мог чувствовать к ней особой симпатии.
Рядом с фурой шел Робекаль. При небольшом росте он имел отменно развитую мускулатуру. Его длинное лицо, умные, но откровенно злые глаза, тонкие длинные руки, красновато-рыжие волосы и какая-то кошачья гибкость всех его членов производили странное впечатление. Робекаль насмешливо улыбался и перешептывался с Роллой.
Фура остановилась. Бобишель спрыгнул с козел, а Жирдель двинулся навстречу.
— Здравствуйте, детки,— весело сказал он,— я совсем заждался вас. Вы, должно быть, порядком проголодались?
— Угадали, хозяин,— смеясь, ответил Бобишель,— я голоден, как волк. А, да вот и дядюшка Шванн! Как поживаете, голубчик?
Между Шванном и клоуном завязалась оживленная беседа. Жирдель подошел к фуре и, протянув руки, весело проговорил:
— Ну, спрыгивай, дочурка!
Перепелочка тотчас грациозно спрыгнула на руки отца, который нежно поцеловал ее, а затем опустил на землю. После этого он, поискав глазами, с беспокойством спросил:
— А где же Фанфаро?
— Я здесь, Медное Жерло,— раздался голос из глубины фуры, и оттуда вынырнула сначала голова с темными локонами, а за ней и туловище, руки и ноги — все вместе взятое принадлежало красивому и стройному юноше, который кубарем скатился с фуры на землю.
— Ты ни на минуту не можешь забыть своих упражнений, Фанфаро,— ласково пожурил его Жирдель.— Ступайте все в дом — завтрак ждет.
Перепелочка, Фанфаро и Бобишель ушли в гостиницу, а Жирдель, обратись к жене, добродушно сказал:
— Теперь, Ролла, я помогу выйти тебе.
Ролла злобно взглянула на мужа и грубо ответила:
— Разве я тебя звала? Робекаль, поди сюда и помоги мне выйти.
Робекаль, не торопясь, подошел и спросил:
— В чем дело?
— Помоги мне сойти,— повторила Ролла.
Жирдель сохранил полное спокойствие, но лицо его омрачилось. Он многозначительно взглянул на Роллу и Робекаля. Ролла опустила глаза и крикнула:
— Ну что же ты стал, Робекаль?
— Что вам здесь нужно, Робекаль? — спокойно спросил Жирдель.
— Ничего особенного,— нагло ответил Робекаль.— Вот госпоже Жирдель угодно было позвать меня и…
— И ты так долго мешкаешь,— добавила на это Ролла с досадой.
— Я здесь,— проворчал акробат и положил руку на край фуры.
— Назад! — вскричал Жирдель.
— Уж не вы ли меня остановите?
— Да, я, негодяй! — вскричал силач, в глазах которого сверкнули молнии.
— Не горячитесь понапрасну,— насмешливо возразил Робекаль и вновь взялся за край фуры. Он, очевидно, хотел вывести Жирделя из себя.
— Да хвати же ты его хорошенько, Робекаль,— крикнула Ролла.
Робекаль занес было руку, но в тот же момент одним ударом кулака силач сбил его с ног. Если бы Жирдель пустил в ход всю свою силу, то акробату пришлось бы плохо. Взбешенный, он вскочил на ноги и с ножом бросился на своего хозяина, но в это время кто-то схватил его за плечи, швырнул в фуру и произнес:
— Теперь довольно, Робекаль — вы стали слишком нахальны.
