Павел Береговой - Корсары по крови
— Нет его в каюте, Джон! Я приказал обыскать корабль, но похоже, мы не найдём доктора. А я-то думал, он возится со своей коллекцией, успокаивается после битвы, как всегда бывало…
— Я тоже так думал, — с ледяной ненавистью в голосе произнёс капитан. — Но сдаётся мне, на борту «Чёрного ангела» всё же один врач имеется. Только совсем не тот, кто в их лазарете отдал мне саблю и пистолет Чёрного Пирата… И Ларс наверняка ничего не заподозрил! Для капитана корабля, полного умирающих и раненых, вполне естественным покажется появление на борту второго лекаря. В первую минуту Мэту показалось, конечно, что это мы в последний момент передумали и всё-таки решили отрядить к нему Алана Торнсби. Остаётся надеяться, что минуту спустя он кое-что вспомнит о поведении… нашего доброго доктора и о том припомнит, что доктор тоже попал в племя викингов не откуда-нибудь ещё, а прямиком с «Чёрного ангела»… Эх, Томас, Томас, твою родовую сагу о райском острове предков ещё там, в трюме, расслышали не только мои уши. И кто-то поверил в неё раньше, чем я и остальные будущие викинги.
…Джон Дарси Ульвссон, капитан последнего драккара флота Чёрного Сокола, присел к столу в своей каюте и зажёг свечу. Затем придвинул к себе поближе лежавшую на столешнице потрёпанную, достаточно толстую записную книгу в чёрном кожаном переплёте и открыл её.
В этой книге оставалось совсем немного чистых, ещё белых страниц, и конунг карибских викингов, задумчиво подперев подбородок ладонью, пальцами другой руки пересчитал их. Вздохнул, проворчал:
— Не заводить же другой… Эх, не люблю я мелкий почерк… — и потянулся к чернильнице, из которой торчали три или четыре птичьих пера. По виду они могли оказаться вовсе не гусиными, а выдернутыми из хвоста любой экзотической птицы Нового Света.
Капитан Джон взял одно из них и начал писать на последних страницах своего дневника. Эти страницы он действительно старался заполнять сжато, помельче, убористей. Обычный его почерк, вольготный и размашистый, на предыдущих страницах записей очень редко, буквально несколько раз, сжимался, экономя чистое место. Как будто, предчувствуя грядущую необходимость сберечь последние листки для завершения, хозяин книги пытался умерить полёт своих слов. И автору записей в этой книге, конечно, ужимать и смирять почерк удавалось с большим трудом, что неудивительно для капитана корабля, бороздившего море под красным флагом с чёрным силуэтом стремительно летящей хищной птицы…
«Мы не успели догнать „Чёрный ангел“. Мёртвые тела Бена Орвальдсона и Гуннара Янсена, приставленных мною для пригляда за доктором Торнсби, нашлись в каюте предателя. Облачившись в одежды одного из убитых им парней, неуловимый лазутчик бежал, воспользовавшись суматохой, царившей при переправке с борта на борт викингов, которых ранили ещё на „Вегейре“. К превеликому сожалению, этому мерзавцу удалось ускользнуть от верёвки. Он всё время ускользал. Как истинная крыса, лазутчик был всё время и рядом с нами, и невидим глазу… Предательство „нашего доброго доктора“ поразило меня до глубины души, Окажись любой другой на его месте, даже Ларс, Бутен или Килинг, я бы не изумился настолько. Хотя… я не могу доподлинно судить о том, что было бы, если.
Но теперь ничуть не сомневаюсь, что натура человека отличается от животных одним самым отвратительным качеством — способностью предавать своих собратьев. Даже представить невозможно, что во время облавы волк может переметнуться на сторону псов и начать грызть кого-то из своей же стаи.
„Чёрный ангел“ не пришёл в гавань Тортуги. Когда „Вегейр“, изменив первоначально взятый курс, но не обнаружив нигде в море захваченный фрегат, добрался на Черепаший остров, мы узнали: в последнее время там и слыхом не слыхивали о прибытии корабля Чёрного Пирата. И уж тем паче никто даже не подозревал о том, что викинги захватили и повредили этот корабль.
Наш последний подвиг, совершённый в этом море, остался безвестным. Точно так же, как и наша последняя фатальная ошибка…
Нелегко же мне давалось управляться со словами, я не скальд, но счёл себя обязанным рассказать историю исчезнувшего карибского острова викингов и флота Чёрного Сокола, Чтобы помнили о нас люди. Я верю, что боги Асгарда действительно благословляли наш викингр и вели нас. Пока не отвернулись, лишив дружину своего покровительства.
Поэтому я привёл в порядок мои записи и намерен поместить их в тщательно, изнутри и снаружи, просмоленный бочонок. Туда же я спрячу наконечник копья, последним хранителем коего являюсь. Если „Вегейру“ доведётся кануть в океанской пучине, последней моей молитвой в этой жизни будет просьба о том, чтобы бочонок не очутился в чреве кита и не лопнул под ударами волн, не опустился на дно морское и не сгинул каким-либо ещё из множества способов, коими боги искореняют память о людях.
Буду надеяться, что память о нас и символ нашей веры доплывут до какого-нибудь берега. И кто-то узнает, что мы были. Узнает о том, как враги объединились против нас, чтобы раз и навсегда искоренить угрозу, которая более чем всерьёз досаждала колониям. Мы оказались слишком хорошими воинами. Власти карибских колоний совершили всё возможное, чтобы уничтожить нас.
Ещё я хочу упомянуть о важнейшем, о двух судьбоносных бурях. Они были не случайными. Буря забросила экипаж искателей сокровищ на райский остров предков, положив начало недолгому могуществу дружины новых викингов. И ещё одна буря впоследствии окончательно погубила флот кораблей с драконьими головами на форштевнях.
Почему это случилось? Наши небесные покровители изменили намерения? Или там, в небесах, одна божественная сила одолела другую и десницей своею наслала уже не путеводную бурю, но карающую? Первую бурю нам даровали обитатели Асгарда, вторую же — низринул Господь христиан, против засилья которых мы открыто восстали?
Да, мы ставили своей целью возродить былые верования. Мы хотели быть викингами и мы стали викингами. Люди существуют, пока боги о них помнят, разве не так? Но почему бы не предположить, что пока люди помнят о богах… они тоже существуют?..
Не знаю, считать удачей или проклятием, что у нас такая цель появилась. Да, именно она не позволила нам превратиться в обычную шайку разбойников, сборище отщепенцев, промышляющих на морских путях. Но она же впоследствии и привела нас сюда, в безлюдный океанский простор, не оставив иного выбора и иного направления, помимо курса на восход. Перед тем погубив райский остров…
Среди Заповедей Одина есть и та, что гласит:
„Не допускайте, люди, извечный страх пред неизведанным в сердца ваши, а глупость и невежество — в мысли и речи ваши“.
