Генри Хаггард - Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)
— Надеюсь, она вернется благополучно, — испугался я, — мне не хотелось беспокоить ее этим цветком!
— Флосси сама знает, что делает, — улыбнулась ее мать, — она часто убегает, как настоящая дикарка!
Мистер Макензи, вошедший в комнату, прочитал записку и нахмурился, хотя ничего не сказал. После завтрака я отвел его в сторону и спросил, нельзя ли послать за девочкой слуг и вернуть ее домой, потому что поблизости могут прятаться мазаи.
— Боюсь, это бесполезно! — ответил он. — Флосси уже находится как минимум за пятнадцать миль, и кто может сказать, какую дорогу она выбрала. Здесь повсюду холмы… — он указал на длинный ряд возвышенностей, тянувшихся параллельно течению реки Тана и постепенно спускавшихся в покрытую кустарником равнину на расстоянии пяти миль от дома.
Я предложил взобраться на большое дерево и изучить окрестности в подзорную трубу. Мы так и сделали, кроме того, мистер Макензи приказал своим людям пойти поискать следы Флосси. Подъем на дерево был не особенно удобен даже по веревочной лестнице, но капитан Гуд быстро и ловко первым взобрался наверх. Достигнув верхушки дерева, мы остановились на дощатой площадке, где легко могла поместиться дюжина людей. С высоты открывался великолепный вид. Во всех направлениях на целые мили катились огромные волны кустов, там и здесь обрывавшиеся яркой зеленью возделанных полей или сияющей поверхностью озер. К северо-востоку Кения поднимала свою могучую голову, и река Тана серебристой змеей извивалась у ее подножия, устремляясь в океан. Эта дивная страна ждала руки цивилизованного человека, который бы развил ее производство. Но мы не заметили следов Флосси и ее ослика и спустились с дерева опечаленные.
— Что ты делаешь, Умслопогас? — спросил я, увидев на веранде Умслопогаса, точившего свой топор маленьким оселком, который он всегда носил с собой.
— Пахнет кровью, — был ответ, — я тороплюсь наточить его!
После обеда мы опять взобрались на дерево и осмотрели окрестности, но безрезультатно. Когда мы спустились, Умслопогас все еще точил свой Инкози-каас, хотя он был остр как бритва. Альфонс наблюдал за ним со страхом и восхищением. Действительно, сидя на корточках, по обычаю зулусов, Умслопогас представлял собой странное зрелище — свирепый дикарь, готовящий к бою страшное оружие.
— Какой ужасный человек! — воскликнул маленький француз, всплеснув руками. — Посмотрите на его крошечную, словно детскую, голову! И кто только вскормил такого малыша! — Альфонс разразился смехом.
С минуту Умслопогас смотрел на него, и злой огонек загорелся в его глазах.
— Что болтает эта буйволица? (Умслопогас называл так Альфонса за его усы, женственные движения и маленький рост.) Пусть будет осторожнее или это плохо закончится! Берегись, буйволица, берегись!
К несчастью, Альфонс продолжал смеяться над «забавным черным господином». Не успел я его предупредить, как зулус с искаженным злобой лицом вскочил и начал вертеть своим топором над головой француза.
— Стойте смирно, если вам дорога жизнь! — закричал я французу. — Иначе он убьет вас!
Сомневаюсь, что совершенно перепуганный Альфонс услышал меня. Минуты длились бесконечно: сначала топор летал над головой Альфонса с необыкновенной легкостью и силой все ближе и ближе к голове несчастного, почти касаясь ее. Потом вдруг движение его изменилось — он начал летать вокруг всего тела Альфонса, не ближе нескольких дюймов, но не задевая его. Маленький человек, скорчившись, не смел двинуться с места, опасаясь неминуемой смерти, а его черный палач продолжал вертеть топором: сверху, справа и слева, описывая круги вокруг француза. Внезапно лезвие топора коснулось лица Альфонса и что-то черное упало на землю. Это был кончик щегольских усов маленького француза. Умслопогас облокотился на свой топор и громко захохотал, а Альфонс, подавленный страхом, упал на землю. Мы застыли на месте, пораженные сверхъестественным искусством владения оружием.
— Инкози-каас очень остер! — сказал зулус. — Удар, отрубивший рог буйволицы, мог бы разрубить человека с головы до пят. Редко кто умеет так ударить, как я! Добрый ли я человек, маленькая буйволица? Ты был на волосок от смерти и больше не будешь смеяться.
— Зачем ты выкидываешь такие штуки? — спросил я дикаря с негодованием. — Ведь ты мог убить его!
— Нет, Макумазан! Трижды, пока топор летал, недобрый дух шептал мне, чтобы я прикончил буйволицу; но я не послушал его. Я пошутил, но он плохо поступает, насмехаясь надо мной. Теперь я пойду делать щит, потому что пахнет кровью! Разве ты не замечал перед битвой, как появляются на небе коршуны? Они слышат запах крови, Макумазан, а мое чутье еще острее. Я иду делать щит!
— Ваш дикарь довольно неприятная личность! — произнес мистер Макензи, ставший свидетелем сцены. — Он напугал Альфонса, посмотрите! — миссионер указал на француза, который, весь дрожа, с побелевшим лицом, направлялся к дому. — Не думаю, что он продолжит смеяться над «черным господином»!
— Да, Умслопогас склонен к злым шуткам, когда рассердится. Но у него доброе сердце! Я помню, как несколько лет назад он целую неделю нянчил больного ребенка. У него странный характер, но он честный и верный товарищ в опасности!
— Он уверяет, что пахнет кровью, — возразил мистер Макензи, — надеюсь, что он ошибается. Я страшно боюсь за мою дочку. Если она ушла недалеко, то скоро будет дома, ведь уже почти четыре!
Я напомнил ему, что Флосси взяла с собой провизии и может вернуться не раньше ночи, хотя в душе не меньше опасался за нее.
Вскоре после этого слуги, посланные мистером Макензи на поиски своей дочери, вернулись и сказали, что нашли следы ослика за две мили от дома, но затем потеряли их на каменистом грунте. Они исходили окрестности вдоль и поперек, но безуспешно. День прошел уныло. К вечеру, когда Флосси не вернулась, наши опасения дошли до крайнего предела. Бедная мать совершенно растерялась от страха, но отец девочки еще крепился. Все возможное было сделано: слуг разослали во всех направлениях, а на большом дереве устроили наблюдательный пункт. Но все напрасно! Стемнело, а Флосси не появлялась. В восемь часов мы с тяжелым сердцем сели ужинать. Миссис Макензи не вышла к столу. Мы сидели молча. Кроме понятного страха за участь ребенка, нас угнетала мысль, что мы навлекли столько горя и тревоги на дом гостеприимного хозяина. Наконец, я попросил извинения и встал из-за стола, потому что мне хотелось обдумать ситуацию в уединении.
На веранде я закурил трубку и сел напротив узкой двери в стене, огораживающей дом и сад. Месяц еще не взошел, и ночь была очень темной. Я просидел минут пять, как вдруг услышал легкий шорох за дверью. Взглянув в этом направлении, я прислушался и решил, что ошибся. Спустя минуту что-то круглое и мягкое упало на каменный пол веранды и покатилось к моим ногам. Что это? Какое-нибудь животное? Чтобы проверить свою догадку, я встал и дотронулся рукой до мягкого и теплого предмета: нет, это не зверь и не птица. Испуганный, я поднял его, чтобы разглядеть при слабом мерцании звезд. Это была только что отрубленная человеческая голова.
