Андрей Посняков - Грамота самозванца
А вообще, козопас оказался человеком хорошим и не из пугливых, надо признать. Хотя, с другой-то стороны, чего ему бояться каких-то бродяг, имея рядом двух волкодавов? Вот и пустил на ночь к костру – какие-никакие, а все собеседники. Расстались вполне довольные друг другом. Чересчур общительный козопас получил собеседников, а те – куда больше: кусок козьего сыра, лепешку из пшеничной муки, сидр, отдых, просушку, ну и конечно же, информацию, она-то и была самым ценным.
Ага, вот и церковь Святой Катерины. Длинная, просторная, деревянная. А вот и колокольня – выстроена отдельно. Внизу – приземистая, вверху – не сказать, чтобы легкая, но… в общем, мощная. В такой можно вражескую осаду пересидеть.
Подойдя к паперти, Иван огляделся… Да где же они?
– Тут я, Иване! – высунувшись из-за кустов, помахал рукой Прохор.
Выглядел он настоящим бродягой – босой, в рваных штанах, с голой, поросшей светло-рыжим волосом грудью.
– Где? – подойдя, коротко спросил Иван.
– Там. Молится. – Прохор кивнул на церковь.
– Что-то уж больно долго… Точно – там?
– Там, там. Я только что заглядывал.
– Ну, сторожи дальше. – Иван задумчиво потер подбородок и вдруг озадаченно вскинул глаза. – А Митька где?
– К судейскому здешнему пошел… как его?
– К прево?
– Ну да, к нему. Ему, Митьке-то, вишь, милостыню хорошо подали – рубаху с козьей жилеткой себе прикупил и пошел к прево. Разузнаю, говорит, что там к чему… Заодно из дому выпровожу. Ну, как и договаривались…
– Надеюсь, в этом ему повезет, – усмехнулся юноша. – Пойду проведаю… Да, ежели что – знаешь, что с садовником делать…
– Сделаем… – Прохор вновь укрылся в кустах.
А Иван, ускоряя шаг, направился по неширокой улочке в сторону городской ратуши, к зданию судебных заседаний. Хороший городок Онфлер, красивый! Везде аккуратно подстриженные деревья, зеленые лужайки, цветы. Мощенные булыжником улочки чистые, словно выскобленные. Даже страшно ступить!
Итак, никаких грамот при себе у паломника нет – это друзья выяснили сразу, как только настигли беглеца у церкви. Прохор живо его прижал, а Митька тем временем ощупал одежду – не было ничего! Ни под рясой, ни в поясе – нигде.
Не дурак оказался послушник, спрятал грамоты, чтобы с собой не таскать. Спрятал. Ну, и черт с ним, главное – сам нашелся. Теперь остались сущие пустяки – грамоты отыскать. Прохор предложил сразу – пытать, однако Иван от того отказался, знал: есть такие люди, для которых любая пытка – праздник. Фанатики называются. Вот и садовник этот, похоже, из таких. Потому свистнул Ивану да велел отпустить послушника. Однако глаз не спускать! Хотя, с другой стороны, куда тот денется? Наверняка ведь мессу выстоит… Ну, пусть Прохор следит… Однако где же Митька?
Иван дошел уже до самой ратуши, прошелся, с любопытством разглядывая утопающее в плюще и цветах здание. Ага, вот, кажется, в этой пристройке – зал судебных коллегий… Пожав плечами, заглянул в приоткрытую дверь…
И тут же громко чихнул!
Босоногий слуга энергично орудовал метлой. Ух, и пыли же поднял! Оглянулся на чих… Ба! Митька!
– Хо, Иване! – бросив метлу, обрадовался тот. – А я уж давненько жду.
– А где прево? Стража?
– Х-ха! – подбоченился Митрий. – Я к нему, как и было уговорено, прибежал – запыхавшись, язык на плече – ну, чистый гонец из той дальней деревни, Сен-Гальен, про которую козопас рассказывал. Отдышался, потом так и сказал – Лохматый Жаку гонит, гад, кальву безо всякого разрешения, да еще из чужих яблок. Уже три бочки нагнал!
– А не забыл сказать, что тебя послал староста?
– Какое там! – Митька махнул рукой. – Они – прево со стражниками – и спрашивать ничего не стали. Как услыхали про бочки, враз собрались, да на коней! Только я их и видел.
– А чего это ты тогда тут… – Иван кивнул на метлу.
– Так залу сторожу, да и вообще… Пара человек уже заглянули – и ничего.
– Молодец!
– Там, в шкафу, за кафедрой, судейский плащ висит, – продолжал информировать Митрий. – И шляпа. И пара мантий.
– А книги случайно никакой нет?
– Да есть… Кажется, Библия…
– Библия? А нам без разницы. – Иван размашисто перекрестился. – Ох, прости Господи, велик, конечно, грех, да иначе никак. Не для себя стараемся, а для-ради Отечества нашего! Вот что, Митька, беги-ка к Прохору. Сейчас как раз кончится месса – хватайте послушника в охапку и тащите сюда, да поживее.
– Сделаем! – Смешно выпятив грудь, Митрий кивнул и побежал исполнять указание.
Послушник, притащенный Прохором и Митькой и усаженный на неудобную скамью зала судебных коллегий, ошарашенно хлопал глазами.
– Еще раз спрашиваю: ты ли есть некий Грегуар, садовник, не так давно сбежавший из монастыря Мон-Сен-Мишель?
Судейский чиновник – прево, бальи либо даже сам королевский интендант – выглядел на редкость представительно и важно: черная мантия с ослепительно белым воротником «мельничий жернов», из-под которой виднелась роскошная, наверняка шитая золотом перевязь; такая же черная, широкополая, надвинутая на самые глаза шляпа. Лица чиновника было не разглядеть – он сидел за столом спиной к окну с прикрытыми ставнями, да и вообще, в зале царил приятный полумрак, напомнивший послушнику Грегуару лучшие времена, проведенные в аббатстве Святого Михаила. Эх, если бы не просьба брата Гилберта – иезуита, как и сам Грегуар, – ни за что бы не ушел! Впрочем, и сейчас не все потеряно – лишь доставить проклятые грамоты в Париж, в небольшую церквушку недалеко от Бастилии. Там встретят. И, как вполне серьезно утверждал брат Гилберт, со стороны послушника это будет истинный подвиг веры! Хорошо бы… И хорошо, что он припрятал грамоты! Подальше положишь – поближе возьмешь, уж больно хотелось отстоять мессу да испросить совета у местной покровительницы – святой Катерины. Знал Грегуар: Онфлер – место нехорошее, с дурной пиратской славой. Вот и хорошо, что спрятал грамоты, – сегодня у самой церкви едва не ограбили какие-то молодчики! Обошлось, хвала Иисусу! Зато сейчас… Послушник передернул плечами, покосившись на рыжебородого здоровяка в мантии – уж больно тот походил на того разбойника, что напал на него еще утром. Тот тоже был такой же огромный, с ручищами, словно лопаты. Такой и придушит – недорого возьмет, сохрани, Пресвятая Дева! И второй – совсем молоденький, – ишь, стоит, ухмыляется. Плащ дорогой, черный… Вот попал, прости, святой Михаил! И главное – непонятно, за что?! Впрочем, кажется, судья производит благоприятное впечатление. Лишь бы отпустили… Ну а не опустят, что ж… Можно и пострадать во имя веры!
– Итак, я повторяю свой вопрос, – звучно произнес судейский. – Ты – Грегуар-послушник?
