Андрей Посняков - Грамота самозванца
Обзор книги Андрей Посняков - Грамота самозванца
Папский легат Александр Рангони, раздобыв документы, проливающие свет на истинное происхождение самозванца, решает до поры спрятать их в монастыре на севере Франции.
Поисками этих грамот как раз и займутся трое молодых русичей, бежавшие под видом посланцев царя Бориса в Париж. Преданные дьяком разрядного приказа Тимофеем Солем, они все же не считают себя свободными от службы Родине, над которой нависли тучи…
Андрей ПОСНЯКОВ
ГРАМОТА САМОЗВАНЦА
Пролог.
In Perator
Крупнейший знаток «смутного времени» С. Ф. Платонов полагал, что вопрос о личности Лжедмитрия Первого не поддается решению.
Р. Г. Скрынников. «Россия в начале XVII века. Смута»Март 1604 г. Краков
Папский нунций Александр Рангони, еще не старый и довольно привлекательный для женщин мужчина с посеребренными сединой висками, в задумчивости прошелся по кабинету. Небольшой, с полом, устланным ворсистым персидским ковром, с резным столом и тремя креслами, кабинет, как и все прочие помещения трехэтажного дома на тихой Дубовой улице, были предоставлены посланцу местным отделением ордена иезуитов в Кракове, столице Речи Посполитой, государства, являющегося, пожалуй, единственным восточным оплотом католической веры, а потому – крайне важного для Ватикана особенно сейчас…
Нунций уселся в кресло, в который раз уже пробегая глазами секретные донесения одного из краковских иезуитов, Лавицкого – человека, несомненно, умного, но явно себе на уме. Впрочем, эти поляки все были себе на уме, и доверять им без особой нужды не стоило. Вот и Лавицкий – вроде бы на первый взгляд предан ордену и Папе, но… Кто знает, что он там думает о происходящих сейчас событиях? Событиях, крайне важных для Речи Посполитой, Швеции, России… и для самого Папы.
– «Некий молодой человек… при загадочных обстоятельствах объявился в имении князя Андрея Вишневецкого, – шепотом перечитал Рангони. – Затем по прошествии некоторого времени открылся князю в том, что является не кем иным, как Димитрием Иоанновичем – чудесно спасшимся сыном московского государя Иоанна, прозванного Грозным». М-да-а…
Честно сказать, нунций не очень-то верил всем этим сказкам – мало ли бывало самозванцев, достаточно вспомнить Жоана и Мануэля Португальских. Однако… Однако все же что-то его зацепило. Нунций был неглуп, очень неглуп, да Папа Климент Восьмой и не послал бы в Польшу глупца, тем более со столь деликатным поручением.
Колокола Мариацкого костела пробили полдень. Рангони вздрогнул и, встав с кресла, подошел к окну, вглядываясь сквозь тонкое венецианское стекло в весеннюю синь неба. Ничего себе – весна! Промозгло, холодно и сыро. Иное дело – в благословенной Италии. Нунций вздохнул. Лавицкий… Он вскоре должен прийти. Пусть разъяснит, расскажет. Что-то задерживается этот хитрый иезуит, подвизающийся при королевском дворе под видом врачевателя-бенедиктинца. Придет ли? Должен, ведь вчера обещал. И – тем более – обещал устроить встречу. Очень важную встречу.
В дверь чуть слышно постучали. Ну, наконец-то! Рангони поспешно спрятал довольную улыбку:
– Войдите, сын мой.
– Здравствуйте, монсеньор! – Вошедший – юркий мужчина лет тридцати пяти, с узким лицом и плутоватым взглядом – поклонился и, поцеловав руку нунция, растянул тонкие губы в улыбке. – Как вы узнали, что это я?
– А я сегодня не жду никого, – усмехнулся Рангони и, подумав, уточнил: – Никого, кроме вас, синьор Лавицкий и… еще одного человека. Вы понимаете, о ком я?
– О да.
– Он придет?
– Да, ближе к вечеру. Такова договоренность.
– Что ж. – Нунций милостиво кивнул. – Посмотрим, посмотрим… Знаете, Лавицкий, я бы хотел задать вам несколько вопросов относительно донесения. Не совсем понятно, что означает фраза «объявился при загадочных обстоятельствах». Как это понимать?
– А так и понимать, монсеньор. – Усаживаясь в предложенное кресло, Лавицкий пожал плечами. – Никто ничего точно не знает. Ну, объявился в работниках у князя Вишневецкого какой-то там парень, да и ладно. Мало ли работников у такого магната, как князь Андрей?
– Вишневецкие, кажется, не католики?
– Нет. – Иезуит покачал головой. – Схизматики. Сами себя они называют православными. Впрочем, думаю, вы об этом осведомлены.
– Схизматики – богатейшие люди католического королевства! – Рангони вздохнул. – О времена, о нравы! Король Сигизмунд что, ничего не может с этим поделать?
Лавицкий с сожалением причмокнул губами, но тут же улыбнулся:
– Вы же знаете, у нас короля выбирают. Да и не так быстро делаются дела, монсеньор. Личное войско Вишневецких раз в пять больше королевского. И это я еще не говорю о таком православном магнате, как киевский князь Константин Острожский. Схизматики сильны… но, к счастью, не вечны. Их дети, внуки… О, эти смотрят на королевский двор – балы, развлечения, женщины, знаете ли! Наконец, университет, ученость! И все это, заметьте, связано именно с католичеством – все передовое, красивое, веселое. К тому же католики имеют большие привилегии, очень большие, монсеньор. И, не забывайте, схизматики не одни в Речи Посполитой, есть еще и сторонники Лютера и ариане. Их довольно много.
– Знаю. – Рангони кивнул и цепко взглянул на собеседника. – А что король? Двор? Как там отношение к этому… Дмитрию?
Лавицкий ухмыльнулся:
– Сказать по правде – не очень. Его величество что-то не очень хочет влезать в столь сомнительное предприятие. Ведь признание Дмитрия означает войну с Россией, а ее далеко не все хотят.
– К тому же наследник Иоанна Грозного, Рюрикович, будет иметь права и на корону Польши, – вскользь заметил нунций.
Иезуит хмуро кивнул:
– Вы, как всегда, проницательны, монсеньор.
– А это открывает большие возможности для интриги, о-очень большие, – не слушая Лавицкого, продолжал посланец. – Как там ваш виднейший интриган, пан Юрий Мнишек? Небось, уже начал обхаживать новоявленного русского государя?
Лавицкий дернул шеей – поистине, очень похоже на то, что папский легат имеет при дворе и других информаторов, кроме иезуитов. Больно уж четко представляет себе расстановку сил. С тем же Мнишеком, к примеру…
– Да, пан Мнишек поддерживает Дмитрия. А его красавица дочь без труда вскружила молодому человеку голову.
– Мнишек богат?
– Был. Но все промотал и даже должен королю деньги… которые его величество милостиво разрешил потратить на военную помощь самозванцу.
– Вот как? – Нунций прикусил губу. – Значит, все ж таки король поддержал его?
– Не совсем. Дмитрия поддерживают крупнейшие магнаты и Мнишек, а также множество всякого сброда, вроде приговоренного к казни разбойника Лисовского с его бандой и казаков.
– Вероятно, война с Московией может даже оказаться выгодной королю Сигизмунду, – усмехнулся нунций. – По крайней мере, будет куда сплавить весь этот ненадежный сброд – казаков, мелкую шляхту, разбойников. Ну а в случае победы… – Рангони вопросительно взглянул на Лавицкого.
