Карл Май - Через пустыню
— На острове.
А, опять этот остров!
— Что они там делают?
— Они… — Он запнулся, а потом продолжал: — Они пасут стада.
— Далеко отсюда этот остров?
— Нет, смотри, вон они уже едут!
Действительно, от реки к нам приближался вооруженный отряд. Это были самые юные воины племени, почти совсем мальчишки. В лагере остались только старики да они. Огнестрельного оружия у них не было — только копья да дубинки. Самый ближний ко мне и одновременно самый представительный из них поднял на скаку дубинку и швырнул ее в меня, выкрикнув:
— Собака! Ты еще осмелился приехать к нам?
К счастью, я успел сорвать ружье и прикладом отразил пущенную в меня дубинку. Однако копья были нацелены у всех на меня. Я не смутился, пришпорил коня и подъехал вплотную к мальчишке, атаковавшему меня. Ему, единственному из всей компании, могло уже стукнуть двадцать.
— Малыш, ты осмеливаешься нападать на гостя твоего племени?
При этих словах я резко рванул его на себя, вытянул из седла и бросил перед собой, на круп своего вороного. От испуга он не сопротивлялся и повис на моей руке. Страх совсем лишил его воли.
— Теперь колите своими копьями, если вы собираетесь кого-нибудь убивать! — обратился я к остальным юнцам.
Они, видимо, не решились это сделать, потому что схваченный мной мальчишка служил хорошей защитой для меня. Однако решительности у храбрых ребят все же хватало. Некоторые из них соскочили с лошадей и пытались сбоку или сзади подкрасться ко мне, в то время как их товарищи отвлекали меня спереди. Надо ли было стрелять в них? Мне жалко было кого-то ранить, поэтому я подогнал вороного к одной из палаток вплотную, обезопасив себя таким образом от нападения с тыла, и спросил:
— Что я вам сделал? За что вы хотите меня убить?
— Мы знаем тебя, — ответил один юноша. — Ты не должен опять уйти от нас, человек с львиной шкурой!
— Ты говоришь очень смело, мальчик с овечьей шкурой!
В этот момент какая-то старая женщина с подвыванием подняла вверх руки:
— Это он? Так не делайте ему ничего плохого, потому что он принесет несчастье!
— Мы убьем его! — нестройно прокричала банда.
— Он разорвет вас, а потом улетит по воздуху!
— Я не улечу, я останусь, — ответил я и бросил прикрывавшего меня мальчишку в самую гущу нападавших. Потом я соскользнул с коня и вошел в палатку. Одним взмахом кинжала я так расширил вход, что смог ввести внутрь и своего вороного. Его я не хотел подвергать никакой опасности. Теперь я был защищен от жал этих ос.
— Мы схватили его! Хамдульиллах! Он наш! — ликовали снаружи.
— Окружите палатку и не выпускайте его! — услышал я чей-то приказ.
— Застрелите его через ткань палатки! — послышался еще один крик.
— Нет, мы возьмем его живым. С ним вороной конь, которого мы не можем задеть пулей, потому что его хотел иметь наш шейх.
Я мог предполагать, что ни один из них не осмелится войти внутрь палатки, поэтому уселся поудобнее и потянулся к холодному мясу, лежавшему поблизости от меня на блюде. Впрочем, это невольное вторжение в чужое жилье длилось не очень долго. Халеф погнал свою лошадь во всю прыть, и вскоре земля уже загудела от мчащихся галопом всадников.
— Аллах керим! — услышал я крики. — Враги!
Я вышел из палатки. Из обитателей лагеря никого не было видно: все попрятались по своим палаткам.
— Сиди! — громко крикнул Халеф.
— Я здесь, Хаджи Халеф Омар!
— С тобой ничего не случилось?
— Нет. Окружите лагерь, чтобы никто не убежал. Каждого, кто попытается бежать, уничтожайте!
Я нарочно погромче сказал эти слова, чтобы их услышали все. Потом я послал Халефа по лагерю, чтобы он привел всех стариков. Пятнадцать мальчишек мне были не нужны. Пока старики собрались, прошло много времени. Они основательно попрятались и боязливо выходили из своих укрытий. Когда они расселись на почтительном расстоянии вокруг меня, я начал разговор.
— Вы видели татуировку моих людей?
— Да, господин.
— Значит, вы узнали, к какому племени они принадлежат?
— Да. Это хаддедины, господин.
— Где ваши воины?
— Это тебе известно, господин.
— Да, я это знаю и хочу сказать вам: все они пленены хаддединами, никто не ушел.
— Аллах керим!
— Да, пусть Аллах будет милостивым к ним и к вам!
— Он лжет! — прошептал один из них, у которого возраст еще не отнял смелости. Я повернулся к нему:
— Ты сказал, что я лгу? У тебя седые волосы, а спина сгибается под грузом прожитых лет, поэтому я прощаю тебе это слово. Почему ты считаешь, что я обманываю тебя?
— Как могли хаддедины пленить три племени?
— Ты мог бы в это поверить, если бы знал, что они не одиноки. Они объединились с алабеидами и абу-мохаммед. Они знали все. Я, когда был пленен вашими воинами, как раз возвращался от абу-мохаммед, к которым ездил для обсуждения военных планов. Ваших воинов мы встретили в вади Дерадж, и ни один из них не ушел от нас.
Я вышел из палатки, в которой шло собрание, и дал знак Халефу.
— Возвращайся и приведи сюда пленных абу-хаммед! Теперь старики действительно испугались, и один из них спросил:
— Возможно ли это, господин?
— Я говорю правду. Все воины вашего племени в наших руках. Либо их убьют, либо вы заплатите выкуп, который мы за них требуем.
— И шейх Зедар бен Ули пленен?
— И он.
— Тогда о выкупе тебе надо бы поговорить с ним!
— Я это уже сделал.
— Что он сказал?
— Он согласен платить и послал со мной сорок ваших воинов, которые скоро сюда подъедут.
— Аллах, защити нас! Как велик выкуп?
— Это вы услышите. Сколько голов насчитывают ваши стада?
— Этого мы не знаем!
— Вы лжете! Каждый знает число животных в своем стаде. Сколько у вас лошадей?
— Двадцать, кроме тех, на которых отправились в поход воины.
— Те лошади для вас уже потеряны. Сколько у вас верблюдов?
— Триста.
— А быков и коров?
— Двенадцать раз по сто.
— Ослов и мулов?
— Тридцать, пожалуй.
— Овец?
— Девять тысяч.
— Небогатое ваше племя… Выкуп ваш составит десять лошадей, сто верблюдов, триста коров, десять ослов и мулов, две тысячи овец.
Старики подняли громкий горестный вой. Мне их, разумеется, было очень жаль, но я ничего не мог изменить, а когда я сравнил это количество скота с первоначально выдвинутыми требованиями, то совесть моя окончательно успокоилась. Чтобы положить конец причитаниям, я крикнул довольно грубо:
— Тихо! Это одобрил шейх Зедар бен Ули.
— Но мы не можем отдать столько скота! — прозвучало в ответ.
— Сможете! Очень легко отдавать награбленное!
— Мы ничего не грабили. Почему ты считаешь нас разбойниками?
— Успокойтесь! Разве вы не нападали на меня?
