Патрик О'Брайан - Военная фортуна
Но даже в этом случае Диана обладала полезными знаниями о закулисном фоне французских взаимоотношений. Заметки о военной ситуации на Великих озерах и канадской сухопутной границе, закодированный список, скорее всего, агентов на той территории. Заметка о Стивене: «Понте-Кане подтверждает, что у Мэтьюрина есть намерение остаться в Штатах: вознаграждение в виде куска земли в районе, крайне интересном для натуралиста, могло бы перевесить чашу весов». Еще счета и официальная корреспонденция, списки военнопленных с пометками и допросами. Ничего особо важного, но среди ненужного встречались и полезные сведения.
Он перенес внимание на стол. Ни один из ключей не подошел, что было весьма примечательно. Но шведские бюро в целом не представляли большой трудности для того, кто к ним привык, и как только Стивен нашел, какая из декоративных кнопок управляет задней защелкой, одно твердое нажатие ампутационного ножа освободило механизм, и верхняя крышка откинулась.
Первое, что бросилось в глаз — это блеск ожерелья Дианы в открытом футляре. Оно переливалось даже в этом бледном призрачном свете, а около него, под тяжелым пресс-папье в виде обсидианового фаллоса, оказалось письмо, адресованное Стивену. Печать была сломана, — он был не первым, кто прочел его:
«Дорогой Стивен, я слышала ваш разговор и ожидала тебя, но увидела, что ты ушел, так и не зайдя ко мне. Что же это может значить? Я раздражаю тебя? Я не дала тебе ясного ответа — нас прервали — и, возможно, ты подумал, что я отклонила твое предложение. Но это не так, Стивен. Я с радостью выйду за тебя замуж, когда пожелаешь. Стивен, дорогой, ты оказываешь мне даже слишком большую честь. Мне не следовало отказывать тебе в Индии — это было против голоса сердца — но теперь я полностью твоя, такая как есть.
Диана»P.S. Он берет свою шлюху в поместье: навести меня — мы проведем вместе все воскресенье. Передавай привет кузену Джеку.
Не успел Стивен толком осознать смысл прочитанного, как услышал около двери какой-то звук, негромкое металлическое позвякивание в замке. Конечно, это не Диана. Он схватил пресс-папье, тихо закрыл бюро и встал позади открывающейся двери.
Это был Понте-Кане, с теми же самыми намерениями, что и у Стивена. Француз, очевидно, был знаком с кабинетом и экипирован лучше, чем доктор. Понте-Кане выбрал одну из множества отмычек на связке, открыл сейф, вынул из него книгу и перенес на стол. Опытная рука сразу нащупала скрытую кнопку, француз откинул крышку бюро и сел, чтобы скопировать записи в книге. Подвинув алмазное ожерелье, чтобы освободить место для бумаги, которую вынул из кармана, он заметил письмо.
— О, о, la garce,[53] — прошептал он, когда он прочитал. — О, la garce.
Стивен держал пистолет наготове, но хотя это была внутренняя комната, окруженная остальными, ему не хотелось поднимать шум. Понте-Кане напрягся и насторожился, вскинув голову, как будто почувствовал угрозу. Стивен шагнул вперед и, поскольку, француз повернулся, обрушил массивный обсидиан ему на голову, разбив и то и другое. Понте-Кане упал на пол, потеряв сознание, но грудь продолжала вздыматься. Стивен склонился над ним с ампутационным ножом в руке, нащупал все еще бьющуюся сонную артерию, перерезал её и отскочил от брызнувшей струи крови. Потом подтащил тело к сидячей ванне, подложил полотенца и циновки, чтобы кровь не просочилась этажом ниже, и обыскал карманы мертвеца. Ничего важного не нашлось, но он взял пистолет Понте-Кане и часы, поскольку остался без своих — его часы, превосходный Брегет, в точности как этот, были отняты несколько лет назад, когда его захватили французы недалеко от побережья Испании.
Заменив окровавленный стул на чистый, Стивен сел к открытой книге. Заметки о беседах Джонсона с Дюбреем, копии писем своему шефу, повседневная деятельность, планы на будущее, все незашифрованное и совершенно откровенно: неудивительно, что Понте-Кане пришел сюда. С этой книгой все секреты союзника открылись бы для Понте-Кане без утайки.
На самой последней странице, после жалобы о нападении французов на доктора Мэтьюрина, Джонсон написал:
«У меня будет с ним еще один разговор в понедельник, когда я предполагаю надавить сильнее. Если, тем не менее, он продолжит упрямиться, я думаю в обмен на свободу действий с Ламбертом и Брауном осторожно предоставить его Дюбрею, предпочтительно в месте, где это не будет волновать общественное мнение. Я уже репатриировал фактически всех здоровых военнопленных, чтобы предотвратить любой неприятный инцидент».
Написал ли это Джонсон прежде, чем прочитал письмо Дианы, или после того? Если прежде, то дал ли Дюбрею свободу действий или француз, боясь, что Стивен уступит уговорам в понедельник, еще раз решил поставить Джонсона перед совершившимся фактом? Это были интересные размышления, но в настоящий момент чисто умозрительные. Стивен вернулся к изучению книги. Читать стало легче — полуденное солнце частично рассеяло туман. С приходом света город проснулся — шум движения на улице достиг привычного уровня, а неподалеку кто-то запускал фейерверк. Возможно праздник? Еще одна американская победа на море? Боль в голове нарастала и, несмотря на улучшившееся освещение, глаза Стивена не могли сфокусироваться надолго.
Погрузившись в чтение, свои догадки и боль, он не заметил, как начала открываться дверь, которую Понте-Кане оставил незапертой, и спохватился, когда та уже не распахнулась наполовину.
— Tu es lа, Jean-Paul?[54] — шепотом спросил Дюбрей.
На этот раз выбора нет: уже не до тишины. С пистолетом наготове Стивен поднялся и одновременно развернулся, уткнул ствол в грудь отшатнувшегося Дюбрея и выстрелил. Тот отступил назад в проем открытой двери и, медленно оседая, упал. Выражение изумления и злости так и не сошли с его лица пока голова не стукнулась о пол, уже безжизненная и безразличная ко всему.
Стивен стоял с дымящимся пистолетом в руке, прислушиваясь к оглушительному звуку выстрела, который, казалось, надолго наполнил и комнату, и его голову. Запах пороха и опаленной ткани. Медленно, медленно текли минуты. Похоже, никто не услышал выстрела. Ни топота бегущих ног, ни стука во внешнюю дверь, ничего вообще, только часы пробили четверть, и снаружи какая-то процессия прошла мимо отеля — отдаленные приветствия, взрывы смеха, раз-другой.
Напряжение снизилось до терпимого уровня. Стивен положил пистолет на пол и перетащил Дюбрея в уборную, в сидячую ванну.
— Прямо-таки кончина Тита Андроника, — сказал он с оттенком черствой жестокости, опуская тело в ванну.
