Рафаэль Сабатини - Скарамуш
— Разве в этом мире можно быть в чём-нибудь уверенной?
— Да. Можно быть уверенным в том, что совершаешь глупость.
Алина либо не расслышала, либо не обратила внимания на его слова.
— Так вы не знаете наверняка, что в тот вечер в Театре Фейдо дело было не так, как утверждает господин де Латур д'Азир?
— Нет, не знаю, — признал он. — Возможно, это так. Однако какое это имеет значение?
— Это могло бы иметь значение. Скажите, а что в конце концов стало с мадемуазель Бине?
— Не знаю.
— Не знаете? — Она обернулась, чтобы взглянуть на него. — И вы говорите об этом с таким безразличием! Я думала… думала, что вы любите её, Андре.
— Любил — правда, недолго. Я ошибся. Потребовался Латур д'Азир, чтобы открыть мне истину. Да, эти господа иногда могут пригодиться. Они помогают постигать важные истины таким глупцам, как я. К счастью, мне повезло: разоблачение предшествовало женитьбе. Теперь я могу хладнокровно оглянуться на этот эпизод и поблагодарить судьбу за то, что чудом избежал последствий обмана чувств, который часто путают с любовью. Как видите, этот опыт весьма поучителен.
Алина взглянула на него с искренним удивлением.
— Знаете, Андре, иногда мне кажется, что у вас нет сердца.
— Очевидно, потому, что порой я обнаруживаю ум. А вы сами, Алина? А эта история с господином де Латур д'Азиром? Говорит ли она о сердце? Если бы я сказал, о чём она говорит, мы бы снова поссорились, а видит Бог, я не могу ссориться с вами сейчас. Я… я поступлю иначе.
— Что вы имеете в виду?
— В данный момент ничего, поскольку вам не грозит брак с этим животным.
— А если бы грозил?
— О, в таком случае привязанность к вам указала бы мне средство помешать этому, если только… — Он остановился.
— Если только? — спросила она с вызовом, вытянувшись во весь свой небольшой рост. Взгляд её был высокомерен.
— Если только вы бы не признались мне, что любите его, — сказал он просто, и она неожиданно смягчилась. Тогда он добавил, покачав головой: — Но это, конечно, невозможно.
— Почему? — спросила Алина очень тихо.
— Потому что вы такая, как есть, — очень хорошая, чистая и восхитительная. Ангелы не сочетаются с дьяволами. Вы можете стать женой маркиза, но из вас не получится чета — никогда, никогда.
Они дошли до железных ворот в конце аллеи, за которыми виднелся жёлтый экипаж, поджидавший Андре-Луи. Вдруг послышались скрип колёс и стук копыт, и появился другой экипаж, который остановился возле фаэтона, привёзшего Андре-Луи. Это была красивая карета с полированными панелями из красного дерева. Гербы из золота и лазури ослепительно сверкали на солнце. На землю спрыгнул лакей, чтобы распахнуть ворота. Но в этот момент дама, сидевшая в карете, увидела Алину и, помахав ей, отдала приказание лакею.
Глава VI. ГОСПОЖА ДЕ ПЛУГАСТЕЛЬ
Форейтор натянул вожжи, лакей отворил дверцу кареты, опустил подножку и подал руку своей госпоже, помогая ей сойти. Должно быть, эта дама когда-то была очень хороша. И теперь, когда ей было за сорок, она ещё обладала той утончённой красотой, которой время одаряет некоторых женщин. Её туалет и осанка говорили о высоком положении.
— Здесь я с вами прощусь, поскольку у вас гостья, — сказал Андре-Луи.
— Но ведь это ваша старая знакомая, Андре. Вы помните графиню де Плугастель?
Он вгляделся в приближавшуюся даму, навстречу которой побежала Алина. Теперь, услышав её имя, он узнал её. Конечно, если бы он сразу взглянул повнимательнее, то узнал бы без всякой подсказки. Он узнал бы её когда угодно и где угодно, несмотря на то, что прошло шестнадцать лет с тех пор, как они виделись в последний раз. При виде её в Андре-Луи пробудились дорогие воспоминания, которые не вытеснили последующие события.
Когда ему было десять лет и его должны были послать в школу в Рен, она приехала с визитом к его крёстному, кузиной которого была. Случилось так, что как раз в это время Рабуйе привёз Андре-Луи в поместье Гаврийяк, где тот был представлен госпоже де Плугастель. Эта великосветская молодая дама во всём блеске красоты, с таким изысканным выговором, что маленькому бретонскому мальчику казалось, будто она говорит на каком-то неведомом языке, сначала слегка напугала его. Но она как-то незаметно развеяла эти страхи, и его покорило её таинственное очарование. Теперь он вспоминал, с каким ужасом позволил заключить себя в объятия и с какой неохотой потом покидал их. Ему также вспоминалось, как приятно пахли сиренью её духи — память удивительно цепко удерживает такие детали.
В течение трёх дней, проведённых в Гаврийяке, он ежедневно бывал в поместье и проводил долгие часы в обществе своей новой знакомой. Эта женщина, у которой не было детей, всем сердцем полюбила не по годам развитого и умного мальчика.
— Отдайте мне его, кузен Кантен, — просила она крёстного Андре-Луи в последний день. — Позвольте мне увезти его с собой в Версаль — он будет моим приёмным сыном.
Но сеньор только серьёзно покачал головой, молча отказывая, и больше этот вопрос не обсуждался. Сейчас Андре-Луи вспомнилось, что, когда она прощалась с ним, на глазах у неё были слёзы.
— Думайте обо мне иногда, Андре-Луи, — были её последние слова.
Андре-Луи вспомнил, как ему тогда польстило, что за такой короткий срок он завоевал любовь этой светской дамы. Он сам себе казался значительнее, и это ощущение продлилось несколько месяцев, а затем постепенно забылось.
Сейчас, глядя на неё, сильно изменившуюся за шестнадцать лет, исполненную величавого спокойствия и безупречно владеющую собой, он вспомнил всё, и ему показалось, что они где-то ещё встречались.
Алина нежно обняла гостью и в ответ на её вопросительный взгляд, который та обратила на спутника девушки, сказала:
— Это Андре-Луи. Вы помните Андре-Луи, сударыня?
Госпожа де Плугастель остановилась. Андре-Луи заметил, что она побледнела и задохнулась от удивления.
Голос, грудной и мелодичный, который он так хорошо помнил, повторил его имя:
— Андре-Луи!
Она произнесла это имя так, что стало ясно, что оно пробудило в ней воспоминания — возможно, воспоминания об ушедшей молодости. Потом она долго молча рассматривала Андре-Луи, склонившегося перед ней.
— Ну конечно, я его помню, — наконец промолвила она и подошла, протянув руку, которую он покорно поцеловал. — Так вот каким вы стали?! — Андре-Луи покраснел от гордости, так как в её тоне звучало удовлетворение. Казалось, он перенёсся на шестнадцать лет назад, в Гаврийяк, и снова стал маленьким бретонским мальчиком. Она обернулась к Алине. — Как ошибался Кантен! Он был бы рад снова увидеть его, не так ли?
