Ошибка разбойника (СИ) - Шмелева Диана

— Спасибо, Марко. Признаюсь, у меня сердце было не на месте, когда тебя пришлось взять с собой, зато теперь ты — сегильский стражник, а твою мать и брата я в обиду не дам.

— Такой отважный мужчина, как ты, очень нужен моему гарнизону! — с улыбкой подтвердил комендант.

Слезшему с дерева на скале смотрящему разбойничьей шайки сеньор Рамирес велел отправляться домой и утешить свою мать, чьё сердце исстрадалось от страха за связавшегося с дурной компанией сына. Наконец, идальго обратился к дону Хосе:

— Благодарю вас за помощь! Давно пора прекратить нашу вражду.

— Идите к чёрту, Рамирес! — фыркнул в ответ изуродованный сосед. — Дочку не отдадите, а другого мне ничего не надо от вас, — с этими словами незадачливый ухажёр покойной супруги идальго тронул поводья и направил коня в сторону Хетафе.

— Вы уверены, дон Бернардо, что версия с нападением ради церковной утвари окажется убедительной? — серьёзно обратился идальго к своему другу.

— Главное, это повод привлечь к расследованию инквизицию, а затем дон Себастьян поднимет другие разбойничьи дела, и повод забудется. Ни ваше имя, ни тем более имя сеньориты Инес упоминаться не будет.

— За это особенно благодарю. Очень надеюсь, что из лап инквизиции вырваться гораздо труднее, чем из рук светских властей, и даже герцог не сможет вмешаться.

— Папа! — раздался звонкий девичий голос.

Инес выбежала из еле заметной даже опытному глазу расселины, сняла и передала сопровождающему ружьё, и повисла на шее отца. Следовавшая за ней молодая крестьянская пара смущённо топталась чуть дальше.

— Ты как очутилась здесь? — нахмурился отец.

— Я не помню с каких лет знаю тропинки, которыми можно пробраться быстрее, чем по дороге петляет повозка. Я должна была видеть, как ты победишь всех разбойников!

— Ещё и Педро с Касильдой впутала в свою проделку! Они только что поженились!

— Я их охраняла! А одной нельзя — ты меня сам учил не подавать нашим девушкам дурного примера!

Идальго хотел сказать что-то ещё, но услышал хмыканье подошедшего друга, а обернувшись — увидел весёлые глаза и довольную улыбку дона Бернардо. Не выдержав, улыбнулся и сам.

— Проказница моя, что с тобой делать?

— Папа, мы же договорились, что я поеду в Сегилью навестить бабушку и погощу у неё несколько месяцев. Вещи с собой, я их вчера собрала не для виду. Поедем прямо сейчас!

Дон Бернардо хотел было предложить сеньорите погостить у них с доньей Кларисой, но сеньор Рамирес покачал головой. Комендант вздохнул и не стал настаивать. Его сын должен скоро приехать навестить родителей, и, при всём уважении к другу и его дочери, пожилой офицер сомневался, что встреча сделает детей счастливыми.

Бедность Инес в его глазах препятствием не была, но сумеет ли добрый и прямодушный, как отец, молодой человек, если женится на очень красивой девушке, оградить её от навязчивых поклонников, не оскорбляя супругу ревностью? Как удавалось лейтенанту Рамиресу отшучиваться, не теряя ни достоинства, ни благодушного настроения, дон Бернардо не понимал. Глядя на юную сеньориту, пожилой офицер думал: «Как похожа на мать! Только сеньора Тереса была тихим ангелом, а её дочь — живой огонёк!»

Сеньор Рамирес с дочерью тем временем сели в повозку. Напоследок идальго попросил сообщить своей тёще, сеньоре Фелисии Ортис, если дона Стефано освободят от ареста, и тогда уже взять Инес под защиту. Тронув поводья, пожилой дворянин улыбнулся:

— Пора вылетать из гнезда, моя птичка.

— Папа… — Инес вздохнула, но думать о разлуке ей не хотелось. — У бабушки погощу, заработаю в Сегилье тебе на лекарства и вернусь.

— У меня пока есть, а там, будем надеяться, и Хетафе воспрянет, — он посерьёзнел. — Лишь бы дон Стефано не выпутался.

— Папа, — девушка вдруг смутилась. — Ты представляешь…

— Что, моя радость?

— Мне стыдно признаться, — она засмеялась. — Я не помню его фамилию!

— Ты о ком?

— О доне Стефано! Он назвал её в первый вечер, когда к нам пришёл, потом его долго не было, а потом его называли по имени. Я забыла и не вспоминала!

— Даже когда он тебе свою фамилию предложил, бог его знает всерьёз или нет?

— Совсем не подумала!

— Чудо ты моё ясноглазое! — идальго не хотелось говорить о человеке, несколько месяцев угрожавшем погубить последнюю радость его непростой жизни.

Отец и дочь пересмеивались, обсуждали поездку, Инес болтала ногами и пела весёлую песенку. Они не заметили стоявшего в стороне от дороги дона Стефано, угрюмо проводившего их взглядом:

«Никуда ты не денешься от меня, моя птичка! И вы, благородный идальго, и ваше милое Хетафе«.

Арест казался кабальеро недоразумением и недолгой досадной заминкой в его планах. Дон Стефано не знал ещё, как сильно он ошибался.