Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада
– К черту неблагоприятные условия! – вскричал Волверстон, упрямо
выставив свою массивную челюсть. – Для нас такие условия не новость. В
Маракайбо они были еще хуже, но мы все же победили и захватили три корабля.
Вчера, когда мы вступили в бой с доном Мигелем, преимущество тоже было не на
нашей стороне.
– Да, но то были испанцы.
– А эти лучше? Неужели ты боишься этого неуклюжего барбадосского
плантатора? Что тебя беспокоит, Питер? Ты еще ни разу не вел себя так, как
сегодня.
Позади них грохнул пушечный выстрел.
– Это сигнал лечь в дрейф, – тем же равнодушным голосом заметил Блад
и тяжело вздохнул.
И тут Волверстон вскипел.
– Да я скорее соглашусь встретиться с Бишопом в аду, чем лягу в дрейф
по его приказу! – вскричал он и в сердцах плюнул на палубу.
Его светлость вмешался в разговор:
– О, вам нечего опасаться полковника Бишопа. Учитывая то, что вы
сделали для его племянницы и для меня…
Волверстон хриплым смехом прервал лорда Джулиана.
– Вы не знаете полковника, – сказал он. – Ни ради племянницы, ни
ради дочери и ни ради даже собственной матери он не откажется от крови, если
только сможет ее пролить. Он – кровопийца и гнусная тварь! Нам с капитаном
это известно. Мы были его рабами.
– Но ведь здесь же я! – с величайшим достоинством сказал его
светлость.
Волверстон рассмеялся еще пуще, отчего его светлость слегка покраснел и
вынужден был повысить свой голос.
– Уверяю вас, мое слово кое-что значит в Англии! – горделиво сказал
он.
– Так то в Англии! Но здесь, черт побери, не Англия!
Тут грохот второго выстрела заглушил его слова. Ядро шлепнулось в воду
неподалеку от кормы.
Блад перегнулся через перила к белокурому молодому человеку, стоявшему
под ним у штурвала, и сказал спокойно:
– Прикажи убрать паруса, Джереми. Мы ложимся в дрейф.
Но Волверстон, быстро нагнувшись над перилами, проревел:
– Стой, Джереми! Не смей! Подожди! – Он резко повернулся к капитану.
Блад с грустной улыбкой положил ему на плечо руку.
– Спокойно, старый волк! Спокойно! – твердо, но дружески сказал он.
– Успокаивай не меня, а себя, Питер! Ты сумасшедший! Уж не хочешь ли
ты отправить нас в ад из-за твоей привязанности к этой холодной, щупленькой
девчонке?
– Молчать! – закричал Блад, внезапно рассвирепев.
Однако Волверстон продолжал неистовствовать:
– Я не стану молчать! Из-за этой проклятой юбки ты стал трусом! Ты
трясешься за нее, а ведь она племянница проклятого Бишопа! Клянусь богом, я
взбунтую команду, я подниму мятеж! Это все же лучше, чем сдаться и быть
повешенным в ПортРойяле!
Их взгляды встретились. В одном был мрачный вызов, в другом –
притупившийся гнев, удивление и боль.
– К черту говорить о чьей-либо сдаче. Речь идет обо мне, – сказал
Блад. – Если Бишоп сообщит в Англию, что я схвачен и повешен, он заработает
славу и в то же время утолит свою личную ненависть ко мне. Моя смерть
удовлетворит его. Я направлю ему письмо и сообщу, что готов явиться на борт
его корабля вместе с мисс Бишоп и лордом Джулианом и сдаться, но только при
условии, что "Арабелла" будет беспрепятственно продолжать свой путь.
Насколько я его знаю, он согласится на такую сделку.
– Эта сделка никогда не будет предложена! – зарычал Волверстон. – Ты
окончательно спятил, Питер, если можешь даже думать об этом!
– Я все-таки не такой сумасшедший, как ты. Погляди на эти корабли. –
И он указал на преследовавшие их суда, которые приближались медленно, но
неумолимо. – О каком сопротивлении можешь ты говорить? Мы не пройдем и
полумили, как окажемся под их огнем.
Волверстон замысловато выругался и вдруг внезапно смолк, заметив
уголком своего единственного глаза нарядную фигурку в сером шелковом платье.
Они были так поглощены своим спором, что не видели спешившей к ним Арабеллы
Бишоп, а также Огла, который стоял несколько поодаль в окружении двух
десятков пиратов-канониров.
Но Блад, не обращая на них внимания, повернулся, чтобы взглянуть на
мисс Бишоп. Он удивился тому, что она рискнула сейчас прийти на квартердек,
хотя еще вчера избегала встречи с ним. Ее присутствие здесь, учитывая
характер его спора с Волверстоном, было по меньшей мере стеснительным.
Милая и изящная, она стояла перед ним в скромном платье из блестящего
серого шелка. Ее щеки покрывал легкий румянец, а в ясных карих глазах
светилось возбуждение. Она была без шляпы, и утренний бриз ласково шевелил
ее золотисто-каштановые волосы.
Капитан Блад, обнажив голову, молча приветствовал ее поклоном.
Сдержанно и церемонно ответила она на его приветствие.
– Что здесь происходит, лорд Джулиан? – спросила она.
Как бы в ответ на ее вопрос послышался третий пушечный выстрел с
кораблей, которые она удивленно рассматривала. Нахмурив брови, Арабелла
Бишоп оглядела каждого из присутствующих мужчин. Они угрюмо молчали и
чувствовали себя неловко.
– Это корабли ямайской эскадры, – ответил ей лорд Джулиан.
Но Арабелле не удалось больше задать ни одного вопроса. По широкому
трапу бежал Огл, а за ним спешили его канониры. Это мрачное шествие
наполнило сердце Арабеллы смутной тревогой.
На верху трапа Оглу преградил путь Блад. Его лицо и вся фигура выражали
непреклонность и строгость.
– Что это такое? – резко спросил капитан. – Твое место на пушечной
палубе. Почему ты ушел оттуда?
Резкий окрик сразу же остановил Огла. Тут сказалась прочно
укоренившаяся привычка к повиновению и огромный авторитет капитана Блада
среди своих людей, что, собственно, и составляло секрет его власти над ними.
Но канонир усилием воли преодолел смущение и осмелился возразить Бладу.
– Капитан, – сказал он, указывая на преследующие их корабли, – нас
