Андрей Посняков - Мир пятого солнца
– Но…
– Иди, верный Сипак! Другого выхода у нас сейчас нет, сам слышишь – враги повсюду, и вряд ли они выпустят нас к озеру.
Охотник больше ничего не стал говорить, лишь поклонился и с улыбкой исчез в сельве. Хорошо ушел – ни единый сучок под ногами не хрустнул, ни одна веточка не шелохнулась. Сразу видно – охотник.
Беглецы едва успели перебраться на холм, как небо заволокли густые темно-синие облака, появились тучи, вот-вот готовые разразиться проливным дождем, и он недолго заставлял себя ждать – грохнул, вывалился на землю, словно бы кто-то наверху вытащил из небесного свода пробку.
Тугие струи хлестали по плечам, под ногами текли бурные грязные потоки, путникам пришлось бы несладко, если бы не Тла-Тла, отыскавшая в ближних скалах небольшую пещеру, вернее сказать, углубление под широким выступом, словно бы под карнизом. Там и укрылись, переводя дух, – в убежище оказалось вполне достаточно места для всех.
– Молодец, Тла-Тла, – радостно похвалил девушку Шочи. – Глаз у тебя ничего – острый.
Юная жрица хмыкнула, не забыв поправить прическу. Ох, уж этот шарм…
Ливень, похоже, вовсе не собирался прекращаться в ближайшее время, что и понятно – ведь еще не закончился сезон дождей. Было не совсем ясно, остановит ли он погоню. Скорее всего нет – не растают, не сахарные.
Асотль приказал выставить охрану, Шочи вызвался быть связным – время от времени проверять воинов, тут же нырнул в серую пелену дождя, и, скоро вернувшись, повел мокрыми плечами:
– Десятник Мишиук видел чужих. Они здесь… за скалами!
– Уже здесь? – неприятно удивился сотник. – Что ж, будем готовиться к бою – рано или поздно они нас здесь заметят.
– К бою так к бою. – Шочи воинственно выпятил грудь. – У нас ведь достаточно оружия…
– Да. Только боюсь, тетивы отсырели.
Чужие воины возникли сразу же, едва только в небе показались просветы. Дождь стих на время, чтобы потом – уже очень скоро – полить с новой силой, и Звездочка заметила врагов первой:
– Смотрите-ка! Там, за деревьями.
И тут же прозвучал свист – условный знак часового.
Их было много – три или четыре «двадцатки» во главе с командирами – молодыми воинами в плащах и высоких шлемах. Поигрывая дубинками, выставив вперед копья, враги шли уверенным шагом – ясно куда.
Заметили. Ну, еще бы… Трудно было не догадаться – здесь одно такое убежище. Это ж надо было так глупо попасться! Лучше бы мокли. Наверняка чужаки увидели беглецов еще издали. Странно, чего ж тогда свистели, не опасаясь спугнуть?
Ладно! Бой так бой. Вот ежели бы можно было как-то увести отсюда девчонок. Как бы дать им уйти, убежать…
Враги приближались, уверенно и не очень быстро, словно насмехаясь над укрывшимися под скальным навесом ацтеками. Тем и вовсе некуда было сейчас деться – враги виднелись и впереди, и справа, и слева…
Повсюду!!!
Выхода не было. Оставалось лишь погибнуть с честью.
Нет! Погибать рановато – продержаться бы до подхода подмоги.
А врагов много… слишком много… Держатся уверенно, можно даже сказать нагло. Хлопковые панцири, деревянные шлемы, круглые, с синими перьями щиты… Щеголи!
Щеголи… Нет, это не болотные люди! У тех просто не может быть такого богатства, нахально выставленного напоказ. Идут как на параде… Жители болот так бы не шли.
– Сдавайтесь! – Высокий воин – командир в украшенном перьями шлеме – нагло подбоченясь, остановился, с презрением глядя на прячущихся в тени скал беглецов. – Если среди вас есть благородный муж – жду его на поединок!
– Ох, умоляю, откуда у этих болотных тварей может быть благородный муж? – вытащив макуавитль, едко расхохотался подошедший к командиру юноша в накинутой на голову и плечи пятнистой шкуре ягуара, так что глаза сверкали прямо из разинутой пасти. – Эй, болотная падаль! Можете выставить второго поединщика… Если, правда, у вас найдется столько благородных мужей!
– Найдется! – высунувшись, прокричал Асотль и, обернувшись, подмигнул своим: – Ну, что – потянем время?
– Охотно! – с азартом потер руки Шочи. – Давненько я не бился с достойным противником… А эти, кажется, достойны.
Ситлаль с сомнением покачала головой:
– Ой, боюсь я за вас, парни!
– А нечего бояться, – усмехнувшись, утешил Асотль. – Наоборот, нужно благодарить богов за такой шанс. Уж будьте уверены, теперь мы потянем время, а там и подмога поспеет.
– Ты полагаешь?
– Не полагаю – знаю. Я верю Сипаку, как самому себе.
Асотль снова высунулся из-за скалы:
– Эй! Мы принимаем ваш вызов. Только хотим подготовиться… Помолиться богам, принести жертвы…
– Молитесь, это вам не поможет! – надменно прокричал вражеский вождь. – Даем вам время… До следующего прояснения неба.
Молодец, рассудил правильно – вновь пошел дождь, быстро превратившийся в ливень. Снова тяжелые капли терзали землю пулеметными очередями брызг, но на этот раз ацтеки восприняли дождь как свою единственную надежду. Подольше бы он не кончался, подольше бы… А может быть, и в самом деле принести жертву?
– Да, конечно, принесем. – Сотник с тревогой посмотрел в небо – ох, не нравились ему эти светло-голубые, быстро расширяющиеся просветы меж тучами, очень и очень не нравились. Вот всегда так, когда дождь не нужен – так вот он, пожалуйста, а когда бы хорошо, чтоб пошел, так…
Если бы это был обычный отряд, а не верные парни Асотля, воины цветов, не стало бы и сомнений – сноровисто принесли бы сейчас в жертву одного из своих, по жребию. Вполне ловко и деловито вырвали бы из груди сердце – ничего личного, все лишь во благо великих богов. Какой сейчас самый великий? Конечно же, покровитель войны Уицилопочтли.
– Мы должны принести божеству великую жертву! – повернувшись к воинам, вкрадчиво молвил сотник.
– Приказывай, наш командир! Мы все готовы умереть во славу великого бога!
– Э нет, умирать не надо. – Асотль погрозил пальцем. – Ишь хитренькие какие – умереть. А вот попытайтесь-ка выжить!
– Но жертва…
– Вы, кажется, забыли – боги давно перестали любить кровь, что бы там ни говорили «жирные пожиратели лепешек» – жрецы!
Воины засмеялись: все-таки эти молодые парни очень любили жизнь – шутки, веселье, смех. И это было славно.
– Кто у нас самый веселый, самый ушлый и хитрый? Кто всегда шутит? Кто над всеми смеется, можно даже сказать насмехается?
– Есть, есть такой, – обрадованно загалдели воины. – Выходи, Ишпак!
Ишпак – юноша лет шестнадцати с хитрым лицом и лукавым взглядом – вышел на середину и молча поклонился вождю:
– Наверное, я самый веселый, коли уж они так говорят. Но, мой командир, я вовсе ни над кем не насмехаюсь, клянусь…
– Ладно, ладно, тихо вы, – подняв руку, успокоил всех сотник. – Итак, Ишпак, вставай вот сюда, отворачивайся… Девчонки, смотрите, чтобы он не подглядывал…
