Карл Май - Через пустыню
Я поторопил своего вороного. Он резво спустился по склону, а потом, когда под копытами оказалась ровная поверхность долины, полетел птицей. Я был убежден, что поспею вовремя.
Добравшись до своего отряда, я немедленно созвал людей и сообщил им о своем открытии. Мы вывели лошадей из образованного склонами полукотла. Потом половину хаддединов я спрятал за южным выступом склона, а другая часть укрылась за кустами, отрезая пришельцам путь к отступлению.
Нам не пришлось долго ждать. Вскоре мы услышали цокот копыт. Мастер Линдсей лежал возле меня и прислушивался, держа свое ружье на изготовку.
— Сколько? — спросил он отрывисто.
— Я не смог их сосчитать в точности, — ответил я ему.
— Примерно?
— Двадцать.
— Ба! Зачем тогда столько трудов?
Он поднялся, пошел вперед и уселся на каменную глыбу. Оба его слуги моментально последовали за ним.
В это время всадники уже обогнули северный мысок склона. Впереди ехал высокий могучий араб в чешуйчатом панцире. Значит, я заметил не блеск оружия, а отражение от этих чешуи. У всадника была поистине королевская фигура. Пожалуй, этот человек еще никогда в своей жизни не испытывал страха, никогда не пугался, ибо даже теперь, когда внезапно увидел на камне такую необычную здесь фигуру англичанина, веки его не дрогнули, и только рука медленно потянулась к кривой сабле.
Он проехал несколько шагов и ждал, пока появятся все его люди; потом сделал знак человеку, находившемуся возле него. Тот был неимоверно длинным и худым, он буквально висел на коне, как будто прежде ни разу в жизни не касался седла. В нем сразу же угадывалось греческое происхождение. По поданному ему знаку он спросил англичанина по-арабски:
— Кто ты?
Мастер Линдсей встал с камня, приподнял шляпу, сделал полупоклон, однако не сказал ни слова.
Вопрошавший повторил свои слова на турецком языке.
— I'm English, — гласил ответ.
— А, так я приветствую вас, уважаемый господин! — прозвучало теперь по-английски. — Это так неожиданно встретить здесь, в этом уединении, сына Альбиона. Могу я спросить ваше имя?
— Дэвид Линдсей.
— Это ваши слуги?
— Yes!
— Что вы здесь делаете?
— Nothing!
— Но должна же у вас быть какая-то цель?
— Yes!
— И что же это?
— То dig… копать.
— Что?
— Fowling bulls.
— А! — Всадник высокомерно рассмеялся. — Для этого нужны люди, средства и разрешение. Как вы сюда попали?
— На пароходе.
— И где же он?
— Ушел в Багдад.
— Так вы высадились с двумя слугами?
— Yes.
— Хм, странно! И куда же вы намерены направиться прежде всего?
— Туда, где есть Fowling bulls… Кто этот мастер? — При этих словах Линдсей указал на араба в чешуйчатом панцире.
Грек перевел тому содержание разговора и ответил:
— Этот знаменитый человек — Эсла эль-Махем, шейх арабов-обеидов, пастбища которых расположены на той стороне реки.
Я удивился этому ответу. Значит, шейх не будет со своими воинами во время похода.
— Кто вы? — продолжал расспросы англичанин.
— Я переводчик при английском вице-консуле в Мосуле.
— А-а… Куда направляетесь?
— Состою при экспедиции против арабов-хаддединов.
— Экспедиция? Вторжение?
— Эти хаддедины — упрямое племя. Их надо обучить хорошим манерам. Они оказывали помощь езидам, когда поклонники дьявола были атакованы губернатором Мосула. Но как случилось, что…
Он прервался, потому что за выступом заржала одна из наших лошадей. Ее примеру последовала другая. Шейх сразу же натянул повод, готовясь поскакать вперед, посмотреть, кто там. Тогда поднялся я.
— Вы позволите и мне представиться? — сказал я.
Шейх от удивления остановился.
— Кто вы? — спросил переводчик. — Тоже англичанин? Одеты вы как араб!
— Я немец и вхожу в состав экспедиции этого господина. Мы хотим откопать здесь Fowling bulls и одновременно интересуемся обычаями этой страны.
— Кто это? — спросил шейх грека.
— Немей.
— Немей правоверные?
— Они христиане.
— Насара [118]? Однако этот человек — хаджи. Он был в Мекке?
— Я был в Мекке, — ответил я ему.
— Ты говоришь на нашем языке?
— Говорю.
— Ты прибыл вместе с англичанином?
— Да.
— Как долго вы уже находитесь в этих местах?
— Много дней.
Его брови сошлись. Он расспрашивал дальше:
— Ты знаешь хаддединов?
— Знаю.
— Где ты с ними познакомился?
— Я — рафик их шейха.
— Тогда тебе конец!
— Почему?
— Я беру тебя в плен, тебя и этих троих.
— Ты силен, но Зедар бен Ули, шейх племени абу-хаммед, был таким же сильным!
— Что ты хочешь этим сказать?
— Он взял меня в плен и не удержал.
— Машалла! Ты и есть тот человек, который убил льва?
— Да, это я.
— Тогда ты тем более мой. От меня ты не уйдешь.
— Или ты мой и не уйдешь от меня. Оглянись! Он оглянулся, но никого не заметил.
— Люди, встаньте! — громко крикнул я.
Сейчас же все хаддедины поднялись, наводя ружья на шейха и его людей.
— А, ты умен, как лиса, и убиваешь львов, но уж меня ты не схватишь! — крикнул он.
Шейх выхватил из-за пояса кривую саблю, направил свою лошадь прямо на меня и замахнулся для смертельного удара. Справиться с ним было нетрудно. Я выстрелил в его лошадь… она рухнула… упал на землю и шейх… Я быстро «оседлал» его. Однако тут-то и началась борьба: обеид оказался сильным человеком; мне пришлось сорвать с него тюрбан и нанести ему оглушающий удар в висок — только тогда я его одолел.
Во время этой короткой схватки все столпились вокруг меня, но происшедшее нельзя было назвать боем. Я приказал хаддединам стрелять только в лошадей; по этой причине уже первый залп, данный в тот самый момент, когда шейх напал на меня, убил или тяжело ранил всех лошадей обеидов. Воины оказались на земле, и со всех сторон на них уставились длинные оперенные копья хаддединов, имевших пятикратное превосходство в силе. Даже река не давала обеидам спасения: наши пули настигли бы каждого беглеца. Когда рассосалась образовавшаяся после первого залпа куча мала, обеиды беспомощно прижались один к другому. Их шейха я уже оттолкнул к слугам Линдсея и теперь заботился только о том, как бы закончить стычку без кровопролития.
— Не мучьте себя, воины обеидов! Вы в наших руках. Вас всего двадцать человек, нас же больше сотни. К тому же ваш шейх пленен!
— Пристрелите его! — приказал своим воинам шейх.
— Если кто-либо из вас только поднимет на меня оружие, два этих человека убьют вашего шейха! — ответил я.
— Пристрелите его, волка, шакала, зайца! — крикнул он, не обратив внимания на мою угрозу.
— Даже и не думайте об этом, иначе вы тоже погибнете!
