Юрий Иванов-Милюхин - Чеченская рапсодия
— Пошел, Машук, — зашептал он ему на ухо и подтолкнул под брюхо носками ботинок. — Давай, родимый, нам надо похитрее выскочить из этих лумырей с куширями, а там нас и пуля-дура не догонит.
Конь выдул из ноздрей огромный красный пузырь, беспокойно переступив копытами, обошел коляску сбоку. Он до сих пор не мог избавиться от чувства жгучей боли в носу. Петр увидел на дне двуколки еще одну сакву, набитую продуктами, и губы его свела гримаса презрения.
— Подавитесь, шакалы, — не повышая голоса прошептал он. — На большее вы не способны, как только разбойничать, жрать чужое да ходить в нужник.
Испуганно отскочив от убитой лошади, лежавшей на дороге, кабардинец утробно всхрапнул и, выворачивая шею, затрусил к выходу из зарослей. Всадник пока не понукал его, вжавшись в холку, он хотел как можно дальше и незаметнее отъехать от повозки, чтобы абреки подумали, что лошадь сама отправилась домой.
Но у разбойников были другие планы, они не желали упускать даже части своей добычи. Двое абреков вдруг вырвались из зарослей по ходу движения скакуна и заспешили ему навстречу, держа в руках ружья стволами вверх. Один скользил впереди, второй немного сзади, он подстраховывал своего товарища. Сухостой загремел и за пролеткой, Петр оглянулся и невольно встряхнулся плечами. Из камышей на тропу один за другим выезжали всадники, их было много, все они заросли дремучими бородами и усами, крашеными хной. Но был среди них джигит, который выглядел в седле весьма странно, он ехал не прямо, а как бы боком, отворачивая назад правую часть тела. Петр сузил зрачки и тут же отвернулся, чтобы возникшая в сознании догадка не сковала его леденящим холодом. Абрек как две капли воды походил на его истязателя Мусу, которому он вслед за старшим братом Панкратом укоротил туловище, рубанув шашкой по левой руке. Надежда на спасение начала таять призрачным дымком в предвечернем воздухе. Казак знал наперед, как чеченец поступит со своим кровником. Вряд ли он предоставит ему возможность умереть от первого удара саблей или от первой пули, смерть будет долгой и мучительной.
Петр снова впился глазами тропу, заскрипев зубами, машинально отметил про себя, что идущие навстречу разбойники по-прежнему не замечают его и что ружья они продолжают держать стволами вверх. Шальная мысль загуляла в голове хмелем лишней чарки чихиря, но требовалась большая сила воли, чтобы она воплотилась в реальность. Казак понял, что является хозяином положения, и он немедленно решил воспользоваться просчетом бандитов.
Выхватив шашку из ножен, Петр рванул гриву коня на себя, одновременно всаживая каблуки в его бока. Кабардинец взвился раненным зверем и понесся прямо на абреков, высоко задирая передние ноги. Чеченцы поздно разглядели всадника, слившегося с конской холкой, а когда заметили его, из их глоток вырвался гортанный вопль изумления. Они попытались вскинуть ружья и выстрелить, но сделать этого им уже не удалось. Обрушив шашку на голову первого бандита, казак развернул ее плашмя, пустил под горло второму, идущему следом за ним, и сразу забил ботинками под брюхо лошади, не переставая терзать ее за гриву. Позади раздались громкие проклятья и звуки беспорядочных выстрелов. Но казака это уже не испугало, он ухмылялся во весь рот, зная наверняка, что выстрелить прицельно и догнать его абреки теперь не смогут, потому что у них на пути торчала оглоблями вверх разбитая двуколка, а на тропе валялся труп коня и тела их убитых товарищей.
Кабардинец рвался вперед как ветер, впереди уже завиднелся далекий просвет. Даже воздух казался Петру пахучим и сладким, как весенний липовый мед, когда его только что собрали и поместили в дубовые колоды. До станицы Стодеревской оставалось всего ничего — проскочить небольшую чинаровую рощу и вихрем пролететь через просторный луг, с которого в это позднее время, наверное, уже угнали стада. А там до русского поста останется рукой подать. Да и в самой станице казаки, заслышав выстрелы, не станут равнодушно дожидаться дальнейшего развития событий, а вскочат на лошадей и выедут навстречу. Прежде чем вылететь из камышовых зарослей, Петр вытащил из-за пояса пистолет и оглянулся назад. Ему очень хотелось подстрелить Мусу, он был уверен в том, что этот человек гонится за ним во главе своей банды. Но кособокого абрека впереди не оказалось, там стелились в бешеной скачке кони других разбойников. Наконец казак увидел того, кого искал. Муса уткой раскачивался в середине бандитской цепочки. Петр понял, что попасть в кровника он при всем желании не сумеет, лишь истратит пулю впустую.
Злорадно засмеявшись, он сунул пистолет обратно за пояс и закричал в чуткое ухо коня:
— Скачи, Машук, быстрее, нам надо одолеть еще чинаровую рощу и успеть устроить за ней засаду, — Петр провел рукавом кителя по лицу, размазывая обильный пот, перемешанный с кровью, потом добавил. — Мы еще посмотрим, чей пружок лучше — чеченский или казацкий.
Заросли камыша, по которым неслась погоня, отделял от островка деревьев, росших перед самой станицей, небольшой лужок с озерком посередине. Всадники проскочили его в несколько минут, и снова по их лицам и плечам застегали ветки деревьев. Разбойники не отставали, наверное, они решили во чтобы то ни стало догнать студента и убить его. Может быть, они опасались, что тот расскажет об их тайном лежбище, а может, кто-то признал в Петре сына полковника Дарганова, атамана Стодеревского казачьего юрта и кровника многих правобережных чеченцев. Сейчас Петр благодарил судьбу за то, что конь под ним оказался свежий, он не впрягал его в двуколку от самой Пятигорской. Кабардинец лишь екал селезенкой, да сфыркивал с губ пушистые клочья пены. Они пролетали мимо казака, не успевая уцепиться за одежду. На краю дороги показался огромный дуб с неохватной кроной, он рос почти на самой середине рощи. И как только столетнее дерево осталось позади, в стороне прогремел одиночный выстрел. Петр машинально пригнулся и тут же выпрямился, он понял, что стреляли на казачьем кордоне, разместившемся на берегу Терека. Может быть, наблюдатель на вышке увидел погоню, когда она пересекала лужок, и предупреждал русский пост об опасности, а может, какой малолетка подстрелил дичь на ужин. В ответ сзади раздались два ружейных хлопка, но пули даже не вжикнули рядом, они ушли гулять в лесные дебри.
Снова впереди показалось белое пятно выхода из зеленого плена, и словно почуяв жилье, кабардинец громко завизжал и прибавил ходу. Петр не заметил того момента, когда конь вынес его на просторный луг, он опомнился лишь тогда, когда увидел скакавший ему наперерез казачий разъезд, состоящий из десятка с лишним верховых. Беглец понял, что находившийся в секрете наблюдатель выстрелом из ружья предупреждал именно их, Он закричал что-то хриплое и несуразное, пытаясь справиться со споткнувшимся дыханием. Передние казаки выставили пики вперед и понеслись прямо на него, они не узнали своего ученого студента.
![Юрий Иванов-Милюхин - Абреки Шамиля [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
