Юрий Иванов-Милюхин - Казачий дух
Обзор книги Юрий Иванов-Милюхин - Казачий дух
Юрий Иванов-Милюхин
ТЕРСКИЕ КАЗАКИ
Часть третья
Казачий дух
Глава первая
Группа терских казаков на разгоряченных кабардинцах вырвалась из чинаровой рощи и остановилась возле отвесной скалы, из которой вытекал говорливый ручей. Быстро темнело, короткий южный вечер без перехода готовился стать темной ночью, по узкой долине и по предгорьям за нею побежали торопливые тени. Они походили на летучие отряды абреков, терзавшие ежедневными набегами левый берег гремучего Терека, населенный казаками и другими народами. Полковник Дарган Дарганов, атаман станицы Стодеревской, повел глазами вокруг, крутые его брови сомкнулись на переносице. Но банды чеченских разбойников, только что захвативших в полон его младшую дочь Марьюшку и меньшего внука Павлушку, нигде не было видно. Полковник вскинул нагайку и с досады щелкнул ею в воздухе. В чутком пространстве с природой, готовой отойти ко сну, щелчок прозвучал как выстрел из ружья. Старший сын Панкрат, переводивший бурное дыхание рядом, оглянулся на отца и похлопал по холке своего скакуна, вздрогнувшего шкурой. На его волевом лице начала проступать жестокость, но он не торопился давать простор чувствам, привыкший с пеленок повиноваться родительской воле. И все-таки не выдержал, спросил. Видимо, беспокойство за младшего своего сына и за сестру было сильнее казачьей дисциплины:
— Батяка, а может разделимся на две группы, как намечали до переправы через Терек? — он машинально положил руку на рукоятку шашки. — Вокруг никого не видно, значит разбойники решили не ходить через перевал. Вдруг они и правда завернули к тоннелю под горным хребтом?
Дарган оглянулся на молчавших за спиной станичников, ждущих его приказа, затем снова окинул беглым взором пространство перед собой:
— Для бандитов есть еще и третий путь, сынок, — хрипло выдавил он из себя, снова осматривая окрестности. — Они могли повернуть к своему аулу и укрыться в саклях.
— Вряд ли они успели это сделать, мы идем за ними почти по горячим следам.
— Тронулись мы не сразу. Пока твой крестник Никитка доскакал до нас с известием, да пока мы обратали коней, прошло немало времени. У переправы еще задержались, когда заворачивали Захарку с Петрашкой и Буалком до дому, наших гостей, увязавшихся за нами.
— Тогда что ты предлагаешь? — нетерпеливо дернул тонкими ноздрями Панкрат.
Отец не успел ответить, за спиной у станичников послышался дробный топот копыт. Казаки навели ружья на дорогу, по которой только что проскакали сами. Из-за деревьев вырвались трое всадников. Атаман удивленно наморщил лоб. Впереди пластался его средний сын Захарка, за ним не отставал младший сын Петрашка, замыкал группу Буалок, новоиспеченный зять главы семьи из французов. Это были те самые гости, которым Дарган на берегу реки веско предложил уезжать обратно в свои столицы, показывая, что станичники справятся и без них. Они были при оружии, лица их выражали готовность сходу вступить в бой. Это был вызов вековым казачьим устоям, потому что сыновья по собственной воле, без дозволения старшего, решили присоединиться к терцам, бросившимся в погоню за абреками. Дарган завернул коня навстречу троице, его рука с ременной петлей на запястье от нагайки сама собой поползла вверх. Он едва удержался, чтобы не отхлестать своевольников, но мысль о том, что сыновья с зятем успели переправиться через реку и проскакать довольно приличное расстояние от нее, заставила его лишь глухо зарычать себе в бороду
— Батяка, они бы все равно без нас на подворье не вернулись, — подал голос Панкрат. — Пускай присоединяются, лишний клинок нам не помеха.
— А учиться за них кто будет? Жизнь свою строить, детей рожать? — по инерции отбрехнулся атаман. — Тут казаков, воевать с разбойниками, и без них хватает.
— Они уже отучились, разве что Петрашке год какой остался…
Дарган молча натянул уздечку, повернулся к продолжающему растворяться во тьме чеченскому аулу. В некоторых саклях уже засветились подслеповатые окна. Медлить было нельзя, все вокруг через пару-тройку мгновений грозилась затопить густая южная ночь.
— Савелий, забирай своих сыновей Чигирьку и Тараску, кликни еще Николку с Гаврилкой, и скачите ко входу в пещеру, — приказал он своему младшему брату. — Нам главное узнать, какой дорогой абреки успели уйти, потом их найти будет легче. А мы пока наведаемся в сакли родственников убиенных Панкратом обеих братьев Бадаевых.
— Понял братука, — отозвался сотник Савелий.
Его отряд растворился среди чинаровых с платановыми деревьев, остальная группа понеслась по направлению к аулу, готовящемуся отойти в сон. Узкая тропа через рощу ощетинилась острыми сучьями, из-под копыт то и дело раздавались вскрики зазевавшихся мелких животных. Вслед всадникам сверкали раскаленные зрачки молодых бирюков и других хищников. Лес жил своей дикой жизнью, никакого вмешательства в нее не признающей. Наконец чащоба закончилась, кони вылетели на небольшой луг перед чеченским селением, до которого оставался всего один бросок. И в этот момент по всадникам ударили ружейные выстрелы. Они раздались из оврага перед аулом, поросшего мелким кустарником. Станичники пригнули головы к холкам скакунов, рассыпались веером, чтобы не дать противнику вести прицельный огонь. Кто-то из них вскрикнул, кто-то из раненных вцепился в гриву коня, стараясь не упасть на землю. Дарган понял, что отряд нарвался на засаду, заранее организованную горцами, и еще осознал, что младшую дочь с меньшим племянником чеченцы украли целенаправленно. Значит, дети кровников подросли и вместе со своими близкими родственниками решили таким вот образом отомстить за своих отцов. Атаман в поисках оберега машинально пошарил рукой по конской гриве, не нащупав твердого комочка, чертыхнулся в душе на то, что успел привыкнуть к талисману как дите к соске. В следующее мгновение, разодрав рот в яростном крике, он закрутил кабардинца на месте и вырвал клинок из ножен:
— Шашки во-он, — зарычал он, уверенный в том, что приказ дойдет до ушей казаков. — Станичники, за мно-ой, отцу и сыну!..
Терцы бросились на укрывавшихся за кустами чеченцев, обнаженные клинки сверкнули в лучах затухающего солнца, почти закатившегося за вершины снежных гор. Казаки старались не сбиваться в кучи, чтобы не мешать друг другу орудовать шашками и чтобы не попасть под слепой выстрел, каждый из воинов норовил выбрать своего противника, успевшего себя обнаружить и, стиснув зубы, молча бросался на него. Скоро звуки выстрелов сменились звоном закаленной стали, смешанным с гортанными возгласами горцев, заполнившими овраг. Чеченцы вертелись перед мордами казачьих коней скользкими угрями, кто-то из них бросился к своим скакунам, стоявшим неподалеку, и уже верхом стал вгрызаться в жестокую рубку. Абреков было больше, чем мог выставить один аул, значит, на подмогу к местным разбойникам пришли банды, кружившие по всему правобережью. У Даргана, рубившего шашкой направо и налево, пронеслась мысль о том, что вряд ли неуловимый Муса, приспешник самого имама Шамиля, остался стоять в стороне, когда его соплеменники надумали совершить кровную месть. К ней он имел самое прямое отношение, потому что до сих пор не сумел отомстить ни за деда, ни за отца, ни за двоих своих теток, погибших от руки Даргана и его жены Софьюшки. Чувствовалось, что его тень, обтесанная в стычках с двумя сыновьями атамана, когда он потерял левую руку с левой ногой до колена, присутствовала здесь негласно. Полковник крутился в седле волчком, надеясь приметить хотя бы одного из кровников, которых он узнал бы в лицо. Нужно было обрубить корни, питающие кровью этот страшный горский обычай, чтобы остальные чеченцы из многолюдных тейпов Даргановых с Бадаевыми перестали стремиться к кровавым стычкам. Но уворачивались от его шашки абреки все больше незнакомые, как один с крашенными хной бородами и усами, говорившими о непримиримости их к русским колонизаторам, пришедшим на эту землю. Это были исчадия ада в подоткнутых за пояса черкесках, не щадившие в левобережных селениях ни старого, ни малого. Обходить их стороной было бы себе дороже.
