Бернард Корнуэлл - Хроники Артура
Ответом на вой Танабурса был пронзительный визг, долетавший из дома Мерлина. Я знал, что это Нимуэ. Танабурс залаял лисицей, коснулся своих гениталий, сотворив знак зла, и принялся скакать к дому на одной ноге. Через пять шагов он снова завыл. Ответа не последовало. Тогда, встав на обе ноги, он позвал своего хозяина:
— Опасности нет, мой повелитель! Идите, король!
— Король, — хихикнул Гудован.
Я удивился и спросил, с чего это Гундлеус, тайный враг Мерлина, появился здесь. Писец почесал спину и пожал плечами.
— Политика, мой мальчик, политика.
— Объясни, — попросил я.
Гудован вздохнул, поглядел на меня как на последнего тупицу, потом заговорил:
— Норвенне надо выходить замуж. Мордред еще младенец, которого нужно опекать, а кто лучше короля сделает это? И почему бы не превратить вражеского короля в друга Думнонии? Вот и ответ. Если бы ты дал себе труд подумать, не отнимал бы у меня время. — Он дал мне легкий подзатыльник. — А разве ты не должен сейчас заниматься подсчетами для Хьюэла?
Я отмолчался и продолжал наблюдать, как Гундлеус и его стражники скользят на жидкой грязи, пропуская в ворота короля. Силурский король, этот высокий, крепко сбитый человек, был совсем молодым, когда его всадники схватили мою мать, а меня кинули в яму смерти. Но дюжина лет, прошедших с тех пор, не состарили его: король по-прежнему был красив, с длинными черными волосами и густой бородой. На нем был лисий плащ, доходившие до колен сапоги, красно-коричневая туника и меч в красных ножнах. Его могучие воины возвышались над жалким сборищем искалеченных копьеносцев Друидана. Силуры были с мечами, но без копий и щитов, показывая тем, что они пришли с миром.
Когда Танабурс проходил мимо, я отпрянул, хотя вряд ли он мог узнать во мне того колченогого младенца, которого кинул в яму смерти. Надо мной мелькнули мутные голубые глаза силурского друида, его вислый нос и слюнявый рот. Он шаркал впереди своего короля, и сухо постукивали вплетенные в его волосы маленькие косточки. Рядом с Гундлеусом вышагивал епископ Бед вин, взахлеб твердивший о той чести, какой удостоился Тор. Двое силурских стражников несли тяжелый короб с подарками Норвенне.
Процессия втянулась в дом. Люди Лигессака преграждали путь всем остальным, но те, кто вырос на Торе, знали, как пробраться в дом Мерлина. Я вскарабкался на кучу бревен с южной стороны, отвернул одну из кожаных занавесок на окне, свалился на пол и затаился за плетеным сундуком с праздничными одеждами.
Норвенна сидела на деревянном стуле в центре зала. Красивой вдовая принцесса не была, но какое значение имело то, что лицо у нее было круглым, как луна, глазки — поросячьи, узкий рот — с кисло опущенными уголками губ, а кожа изрыта оспинами? Великие люди женятся на принцессах не из-за личика, а ради той власти, которую получают в приданое. И все же Норвенна приготовилась к визиту. Ее обрядили в бледно-голубой шерстяной плащ, падавший на пол складками, в темные волосы вплели цветущий терн и косы обернули вокруг головы. На шее Норвенны поблескивал золотой торквес, запястье тяжелили три золотых браслета, а между грудей свисал простой деревянный крест. Одной рукой она нервно теребила крест, в другой лежал запеленутый в золотистый плащ наследник Думнонии принц Мордред.
Король Гундлеус едва взглянул на Норвенну и развалился на стуле с таким видом, будто ему давно наскучила вся эта суета. Танабурс носился от колонны к колонне и бормотал заклинания, брызгая слюной. Трещали зажженные в двух концах зала костры, дым клубился под крышей. Нимуэ нигде не было видно.
Гостям подали вино, копченую рыбу и овсяные лепешки. Епископ Бедвин произнес речь. Он объяснил Норвенне, что Гундлеус, король Силурии, направляясь с миссией дружбы к верховному королю, проезжал мимо Инис Видрина и соизволил нанести визит принцу Мордреду и его матери. Король привез дары, сказал Бедвин, и тут же по взмаху руки Гундлеуса два стражника поднесли к ногам принцессы короб. Дары выложили на ковер. Норвенна не произнесла ни слова. Она с сомнением глядела на подарки, которые, по правде говоря, не впечатляли. Из шкуры оленя можно было бы сделать пару перчаток, и только; шкурки выдр были хороши, но у Норвенны в плетеных корзинах лежали и получше, а торквес вокруг ее шеи был раза в четыре тяжелее того, что преподнес король. Гундлеус ждал. Епископ Бедвин лучезарно улыбался. Танабурс старательно оплевывал колонну защитной слюной.
Неловкую тишину нарушил Бедвин:
— Подарки великолепные! Редкие, по-настоящему щедрые, король-повелитель.
Норвенна кивала. Ребенок заплакал, и Ралла, кормилица, унесла его в угол, где успокоила грудью.
— Наследный принц здоров? — впервые заговорил Гундлеус.
— Хвала Господу и Его святым, — ответила Норвенна.
— Его левая нога выправилась? — бесцеремонно спросил Гундлеус.
— Он сможет ездить верхом, владеть мечом и сидеть на троне, — твердо проговорила Норвенна.
— Конечно, конечно.
Гундлеус мельком глянул на сосущего младенца, улыбнулся, потом раскинул длинные руки и оглядел зал. О женитьбе ничего не было сказано. Да и не здесь и не у Норвенны спрашивать. На то есть Утер.
— Вот оно какое логово лорда Мерлина, — протянул Гундлеус. — А где он сам?
Никто не ответил. Я заметил, что Танабурс, пыхтя, закапывает амулет в земляной пол под одним из ковров. После я отыскал там маленького костяного кабана и кинул его в огонь, который яростно выплюнул синие языки пламени. Нимуэ сказала, что я сделал верно.
— Лорд Мерлин, думаем, в Ирландии, — наконец ответил епископ Бедвин. — Или, может быть, в северных просторах, — туманно добавил он.
— Или, может быть, мертв? — предположил Гундлеус.
— Молюсь, чтобы этого не случилось, — пылко воскликнул Бедвин.
— Вы? — Гундлеус перегнулся на стуле, чтобы заглянуть в глаза Бедвину. — Вы одобряете Мерлина, епископ?
— Он наш друг, — миролюбиво ответил Бедвин.
— Лорд Мерлин — друид и ненавидит христиан!
— Сейчас в Британии много христиан и мало друидов, — спокойно ответил епископ. — Думаю, нам, людям истинной веры, нечего бояться.
— Ты слышал, Танабурс? — обратился король к своему друиду. — Епископ не боится тебя!
Танабурс не ответил. Он замер перед двумя черепами у двери в комнаты Мерлина. Только друид мог бы пересечь эту призрачную границу, но и друид не посмел бы переступить через черту, проведенную Мерлином.
— Вы остаетесь на ночь? — попытался перевести разговор епископ.
— Нет, — грубо рявкнул Гундлеус, поднимаясь.
Я было подумал, что он собирается уходить, но король уставился на маленькую черную, охраняемую черепами дверь, перед которой застыл Танабурс, похожий сейчас на охотничьего пса, учуявшего кабана.
— Что за дверью? — спросил Гундлеус.
— Покои моего повелителя Мерлина, — склонил голову Бедвин.
— Хранилище тайн? — свирепо рявкнул Гундлеус.
— Спальни, ничего более, — старался скрыть страх Бедвин.
Танабурс дрожащей рукой направил увенчанный луной посох в сторону двери. Король Гундлеус хмуро наблюдал за своим друидом, потом одним глотком осушил полный вина рог и швырнул его на пол.
— Может, я и стану там спать, но сначала гляну, что там такое.
Он жестом приказал друиду идти первым, но тот не двинулся с места. Мерлин слыл самым великим друидом в Британии, и его боялись все за Ирландским морем. Тайны, скрытые за дверью, могли сделать Танабурса столь же могущественным.
— Открой дверь! — приказал король.
Лунное навершие посоха зависло над одним из черепов, потом коснулось пожелтевшего костяного купола. Ничего не произошло. Танабурс плюнул на череп, перевернул его и быстро отдернул посох. И снова ничего. Тогда друид смело протянул руку к деревянной задвижке.
И в ужасе замер. Жуткий вой ворвался в задымленную полутьму зала. Мучительный женский крик. Норвенна задрожала от страха и принялась мелко креститься. Младенец Мордред заплакал. Вой оборвался, и Гундлеус грубо захохотал.
— Воина не испугать женским визгом, — громогласно произнес он и двинулся к двери.
Раздался треск, и почерневшую от дыма дубовую дверь пронзил изнутри серебряный наконечник копья. Какая же нечеловеческая сила нужна для такого удара! Даже Гундлеус приостановился, но гордость не позволила ему отступить. Он плюнул на наконечник копья, толкнул дверь и в ужасе отшатнулся. Я видел этот немой ужас в его глазах. Танабурс махал посохом. Бедвин молился. Норвенна застыла на стуле. В дверях показалась Нимуэ. Даже я задрожал, увидев свою подружку.
Нимуэ была обнаженной, ее худенькое белое тело алело от крови, которая капала с волос, струилась между маленьких грудей, текла по бедрам. Голову девушки увенчивала маска смерти. Это была выдубленная кожа с лица принесенного в жертву человека. Сухая, желтая человеческая кожа свободно свисала со спины Нимуэ, которая, запинаясь, мелкими шажками наступала на силурского короля. На ее окровавленном лице сверкали белки глаз. Выкрикивая грязные солдатские ругательства, она вытягивала вперед руки с извивающимися гадюками.
