Николай Свечин - Московский апокалипсис
— Да. Пришли важные сведения о переговорах Лористона.
— Вот это да! Государь знает о тебе! Значит, действительно могут вернуть дворянство?
— Я сейчас об этом не думаю, — махнул рукой Ахлестышев. — Некогда. Вот ты говоришь о том, что может случиться с тобой. А с Ельчаниновым? От Ивановской площади к Тайницкой башне сходит вниз тропинка. Внизу овраг, у самой стены. Меня водили туда с целью напугать. Там лежат наши. Много, несколько десятков человек. У них у всех были дети, жёны, родители…
У Ольги из глаз потекли слёзы.
— Прости меня… — тихо сказала она. — Конечно, я понимаю…
— С каждым днём уход Бонапарта из Москвы всё ближе. И всё ближе казнь Егора Ипполитовича. У нас всего несколько дней осталось… И твой Полестель сейчас источник сведений, которые помогут нам организовать побег. Как же я могу забрать тебя отсюда? Сам об этом мечтаю дни и ночи. Потерпи. Ещё немного потерпи.
— Значит, ты снова пойдёшь в Кремль?
— Да.
— Один раз ты спасся только чудом…
— Это чудо была твоя любовь, радость моя.
— Повторно волшебства не происходят. Ты можешь поручить это людям, а сам туда не ходить?
— Нет.
— Но почему же?
— Ольга! Как ты не понимаешь? Чем же я лучше их?
— Я так боюсь за тебя!
— За них тоже кто-то боится. И потом, войти в Кремль может только человек, знающий по-французски. Ни Отчаянов, ни Саша-Батырь этого не сумеют. И хватит об этом. Доложи, что удалось ещё узнать от Полестеля.
Ольга опешила от этого «доложи», но быстро поняла, что беседует не с Петей Ахлестышевым, а с представителем ставки. И достаточно толково сообщила новости.
Оказалось, что полковник, лишившись верного Мориса, действительно заподозрил неладное. Степаниде теперь запрещено выходить из дома даже за покупками: всё необходимое комиссариатская служба привозит сюда. Охрана особняка удвоена. Сегодня Пётр прошмыгнул в заднюю дверь только потому, что Мортира отвлекла караульного. Девка принесла в гостиную ведро воды и, высоко подоткнув юбку, принялась мыть пол… Жандармы со всех постов сбежались посмотреть на это, но часто подобное устраивать нельзя. Единственным средством сообщения остался выгреб. Зосима Гуриевич носит туда помои и золу, а подобранные бумажки прячет под камнем у забора. Делать это незаметно удаётся лишь в сумерках, а партизанам забирать бумаги из тайника — только ночью.
О русском разведчике граф Полестель говорит очень скупо. Второго дня за ужином он сообщил, что предложение Лористона об обмене пленными Кутузов отверг. И это заставляет полковника, как он выразился, проявлять вынужденную жестокость. Значит, дни Ельчанинова сочтены: он молчит, на предательство не идёт и потому бесполезен для французской разведки.
Ещё более важные вещи княгиня рассказала о Лористоне. Шотландец по происхождению, родившийся в Индии, он был товарищем молодого Бонапарта по Парижской артиллерийской школе. Это обеспечило затем его карьеру. Перед самой войной Лористон являлся посланником в России; именно он вручил государю ноту о разрыве отношений. Полестель отозвался о генерале с уважением. В той же беседе за ужином он сообщил: Лористон послан к Кутузову с требованием пропустить его в Петербург для личной встречи с государем. Цель встречи — снова передать Александру предложение о мире. Император давно уже понял, что из Москвы надо уносить ноги, но хочет сделать это с приличной миной. К удивлению Лористона, Кутузов согласился увидеться с ним ночью за линией русских аванпостов! Небывалый случай между воюющими державами. Командующий одной из армий под покровом темноты выезжает за черту своих войск… Наполеон был вне себя от радости: Кутузов явно шёл на переговоры в обход запрета государя.
Далее, по словам Полестеля, у русского фельдмаршала что-то расстроилось. Встреча в лесу один на один была заменена визитом Лористона в русскую ставку. Почти вся беседа прошла в присутствии штабных генералов. И в итоге кончилась ничем. Фельдмаршал принял письмо Наполеона русскому царю и обещал отослать его в Петербург.
После этого провала Наполеон вызвал к себе Полестеля и поручил ему установить тайные сношения с Кутузовым в обход его штаба. О таком высочайшем доверии граф, собственно, и похвалился, а всё прочее рассказал «к слову».
Время, отведённое Ахлестышевым на личную жизнь, заканчивалось. С арестом Ельчанинова его положение действительно сильно изменилось. Назначение Петра врид[68] резидента было официально проведено через штаб действующей армии. Беглый каторжник приобрёл официальный статус! В Москве в это время просто не нашлось подходящего человека, а командованию было не до церемониала. Нужны сведения любой ценой! И Пётр их добывал. Когда он подписал своей фамилией первое донесение Кутузову, ему казалось, что это сон. Но затем пришлось писать и самому государю. Вчерашний арестант и рядовой партизан решал сейчас вопросы большой важности, требующие знания политики, стратегии и военной администрации. Ему приходилось самостоятельно оценивать поступающие к нему сведения и принимать по ним быстрые решения. И Ахлестышев чувствовал, что у него получается. Не боги горшки обжигают! Вот и сейчас ему предстояло несколько ответственных свиданий. Все городские партизаны, состоящие на связи у военного командования, подчинялись Петру беспрекословно. Недавно он устроил головомойку Саше-Батырю и тот, лучший друг, воспринял это как должное.
Пётр вызвал Мортиру Макаровну и велел ей отпроситься завтра из дома по нуждам барыни. Это требовалось для спасения Ельчанинова. План побега, необычайно дерзкий, уже был готов.
Потом горничная вышла на двор и завела там беседу с часовым на тему, сколь велики у неё груди… Обе стороны изъяснялись жестами, но прекрасно понимали друг друга. Кончилось тем, что парень с охотой принялся измерять дородную девушку портновским метром[69]. Когда он получил впечатляющий результат, Пётр уже был в развалинах.
Дальше пошли встречи одна за другой. Врид резидента вызвал в подвал голофтеевского приятеля, который обслуживал дом генерала Ларибуасьера. Кутузов требовал точных данных о наличии у противника в Москве и окрестностях тяжёлых гаубиц. Желательно ещё с разделением на французские, прусские и саксонские системы… Начальник артиллерии Великой армии наверняка сжигал много черновиков. Дворник получил задание тайно собирать эти брульоны и передавать их Голофтееву.
Следующая встреча была намечена во Французском квартале. Егор Ипполитович передал Ахлестышеву связь с камер-фурьером походной императорской квартиры по имени Феликс. Развитой малый, очень неравнодушный к золоту, он поставлял первосортные сведения. Даже сплетни, приносимые им, имели стратегический интерес! Брал парень дорого, зато ни от чего не отказывался. Свидание состоялось в задних комнатах булочной Риго на углу Маросейки и Кривоколенного переулка. Стараясь не вымазаться в муке, резидент и агент обменялись рукопожатиями — Феликс требовал к себе уважения. Затем Пётр изложил новое задание. Находясь в Москве, Бонапарт получил в середине сентября сильные подкрепления: две дивизии (Пино и Лабордо) и несколько сводных пехотных полков. Требовалось выяснить точную численность этих подкреплений и их вооружение.
