Город пробужденный (ЛП) - Суйковский Богуслав
Он заставил себя улыбнуться.
— А поскольку и Эонос как раз заканчивает последние галеры, то мы начнем действовать! Уныние и скука нас не одолеют! Не бойся!
— Эонос говорил моему отцу, что ему не хватает гребцов. Хороших рабов найти трудно. Кто был получше, уже в войске, или хозяева их спрятали. А Бомилькар привозит одних женщин!
— О, есть римские пленники! — беззаботно рассмеялся Кадмос. — А будет мало, так я отправлюсь в поход и наловлю! Это крепкие люди, и под кнутом послушные!
Он рассмеялся, что-то вспомнив.
— Знаешь что? Пойдем на невольничий рынок. Бомилькар сегодня показывает новый товар. А Идибаал хочет себе кого-нибудь выбрать!
— Пусть выберет пунийку и женится! — язвительно бросила Кериза.
— А если попадется такая, что уперлась ждать до конца войны? Может, он и прав, когда говорит, что предпочитает невольницу! И то лишь до тех пор, пока она не выучит наш язык. Такая не подслушает и не предаст. Пойдем, посмотрим, выберет ли он себе что-нибудь!
— Выберет! Бомилькар только лучшие зады и привозит! — гневно выкрикнула Кериза. — Какое ему дело до войны и нужд города? На этих простибулах он зарабатывает лучше всего, вот и возит их без конца!
— Это уже другой разговор. Пойдем! Солнце начинает клониться к западу, на рынке сейчас будет людно!
Но они пришли слишком поздно, толпы с рынка уже медленно расходились. Все, что было получше, уже распродали; на помосте стояли лишь две девушки, и вольноотпущенник Бомилькара охрипшим голосом зазывал их купить. Не находя особых достоинств для перечисления, он то гладил обеих невольниц по спинам, то легонько щипал за грудь, расхваливая:
— Покупайте, знатоки! Покупайте, расторопные! Вот понтийка, искусная в шитье, вот девушка из Фракии, отменная садовница! А обе — искуснейшие любовницы! Когда можно любить? Ночью! А значит, не черты лица важны, а тело! Так в один голос твердят все мудрецы, а также греческие и прочие поэты! Лишь тело невольницы имеет значение! А кожи глаже, груди тверже, чем у этих девок, — не найдете! Покупайте их, молодые, чтобы после безумной ночи радостно вставать на работу! Покупайте, старые, ибо лишь с ними вы вернете силы юности! Но не покупайте, женатые, ибо после прелести этих тел собственные жены вам опостылеют! Покупайте! За такую цену вы никогда не получите таких тел!
Кадмос рассмеялся.
— Умеет расхваливать! Даже когда хвалить нечего! Но я не вижу Идибаала! Неужели не пришел?
— Вон он идет! — Кериза отвернулась от помоста, где какой-то кандидат на покупку понтийки серьезно, хоть и плохо скрывая вожделение, исследовал хваленую твердость ее груди и разочарованно кривился. Она заметила высокую фигуру друга Кадмоса и указала на него, когда тот уже сворачивал на угол улицы красильщиков. Они легко догнали его, хотя Идибаал шел довольно быстро, ведя за руку какую-то женщину.
— Эй, ты все-таки что-то купил! Покажи! — задиристо крикнул Кадмос, и Идибаал остановился и обернулся, весело улыбаясь.
— Да, выбрал кое-что! Не скажу вам, сколько заплатил, потому что мне самому стыдно! Вор этот Бомилькар! Его вольноотпущенник уверял, что она девственница, что на римских рынках ноги у нее были бы выбелены в знак того, что продается впервые!
— Это ты сегодня же и проверишь! А если солгал, то разобьешь ему эту его жирную морду! — рассмеялся Кадмос, взглянул на Керизу и, смутившись, быстро отвернулся.
— Из какого она народа? — спросила Кериза, пристально наблюдая за невольницей.
— Марция? Иллирийка. Бомилькар, говорят, купил ее у пиратов.
— И девственница? Эх, дал ты себя надуть! — гоготал Кадмос. — Уже забыл о наших приключениях? Хе-хе!
Но Кериза снова прервала его, не сводя глаз с невольницы.
— Она понимает по-нашему?
— Марция? Нет, откуда! Только на своем да немного по-латыни!
— Ах, вот как? Ну а что ты с ней сделаешь, если она окажется не девственницей? Не думаю, что продавать ее в лупанарий имеет смысл! Лучше до смерти запороть или живьем в масле сварить!
Оба мужчины изумленно посмотрели на обычно кроткую Керизу, предлагавшую столь жестокие кары, да еще и без всякого повода. Ведь за обман, по идее, должен был отвечать продавец, а не невольница. Они, однако, не успели ничего сказать, потому что Кериза обвиняюще и в то же время торжествующе вскинула руку.
— Она понимает по-нашему! Она себя выдала! Побледнела, когда я перечисляла пытки! О, Идибаал, это шпионка!
— Не сходи с ума, Кериза! — Идибаал рассердился. — Ты везде видишь шпионов! Это смешно! Я купил эту девушку на рынке, она стояла нагая на помосте, как и все! Бомилькар выкупил ее у пиратов…
— Если окажется, что она девственница, то это точно шпионка! — с убеждением заявила Кериза.
— Кадмос, ты немного говоришь по-латыни, — прервал ее Идибаал. — Расспроси ее!
— Тебя зовут Марция? — сурово начал допрос Кадмос. Невольница ответила, не поднимая глаз.
— Да, господин.
— Ты понимаешь по-пунийски?
— Нет, господин.
— Почему ты так побледнела минуту назад?
— Потому что… потому что эта досточтимая госпожа говорила обо мне что-то плохое! А я… я боюсь…
— Откуда ты узнала, что она говорила что-то плохое?
— О, господин, она так смотрела… Это чувствуется! А еще, господин, я очень устала… Торги длились долго… А я в первый раз, господин.
— Помни, если ты лжешь, тебя может постичь нечто худшее, чем то, о чем говорила эта домина!
— Я не лгу, господин! — тихо ответила невольница, но подняла глаза и взглянула на Керизу с холодной, смертельной ненавистью.
— Нет, она не понимает, — заключил Кадмос, мягкосердечный судья, когда дело касалось красивых девушек.
— Понимает! Я уверена! — упрямилась Кериза. — Будь с ней осторожен, Идибаал, не давай ей подслушивать и следи, чтобы не сбежала!
— О, за это я спокоен! — хвастливо произнес силач и поспешно потащил за собой невольницу.
40
Гонец отыскал Гасдрубала, когда тот испытывал новые машины, установленные у Тевестских ворот. Хотя план обороны и предусматривал засыпку этих ворот, и целые горы мешков с песком были уже готовы, он все же не пренебрегал и машинами, и разные их типы размещал продуманно и расчетливо. В тот день они обстреливали из тяжелых онагров дорогу, по которой пришлось бы двигаться римским таранам, поскольку по обеим сторонам скалы и неровности не позволили бы перекатывать тяжелые орудия.
Но вождь изрыгал проклятия и впадал в ярость, проклинал Герастарта, командовавшего гарнизоном огромных тройных стен, что запирали перешеек от Тунесского залива до Утики, проклинал и Кадмоса. Антарикос, командовавший машинами, и Мальк, их главный строитель, и Гискон, управляющий кузницами, с хмурыми лицами сносили эти вспышки гнева, но ничего в свою защиту найти не могли.
Ибо испытания и впрямь прошли из рук вон плохо. Первый снаряд вылетел нормально, но долетел лишь на пару десятков шагов за стену. Второй, выкованный небрежно и криво, улетел в сторону, совершенно не в том направлении, в каком должен был. При третьем выстреле треснул главный рычаг, метавший снаряд.
— Это кедр! Настоящий кедр! Из тех стволов, что привез Клейтомах! — уверял Мальк, но когда у второго онагра лопнули канаты, натягивавшие метательный рычаг, — он лишь застонал.
Карробаллиста, которая должна была метать камни поменьше, зато дальше и быстрее, после нескольких выстрелов расшаталась, и снаряды ее разлетались куда попало. Катапульты заедало почти при каждом натяжении. Снова и снова лопались канаты.
— Дрянь! Гнильё! Мерзость! Воры, все воры! — кипятился Гасдрубал. — Я потребую от Лестероса, чтобы он проверил, кто нам это продал! Виновных — на крест! Это хуже предательства! Если бы римляне напали сейчас, мы были бы безоружны!
— Не только это опасно, вождь! — Мальк тщательно осматривал карробаллисту и мрачнел все больше. — Не только материал никуда не годится, но и работа!
— Твоя вина, что не досмотрел!
— И моя тоже! — спокойно признал плотник. — Слишком много времени я сам работал, вместо того чтобы только надзирать, слишком верил людям. Но за всем не уследишь, а наши люди работают плохо! Все хуже и хуже! В опасность они перестали верить!
