Френсис Мэсон - Золотой адмирал
Один за другим английские корабли поднимали развевающиеся флаги и вымпелы, обрасопливали паруса и пускались в сторону двух голубовато-зеленых гор, маячивших над горизонтом. Воины генерал-лейтенанта Карлейля напоследок бегло осмотрели свои доспехи, подточили шпаги и копья. Лучники испробовали свои луки, а аркебузиры убедились, что порох у них сухой и фитили готовы к запалке — благо что угольная жаровня меж палубами полубака никогда не затухала.
Браво, со всех топов мачт затрепетал крест Святого Георгия, и, в согласии со старинным обычаем, обладавшие своим гербом дворяне навесили деревянные щиты, теперь уже чисто геральдические и не используемые в боях, на поручни юта, чтобы их врагам было известно, с кем предстоит сражение.
Хотя сквайр Коффин оставался еще слишком слабым, чтобы участвовать в предстоящей схватке, он тем не менее попросил, чтобы ему на палубу принесли отцовский, уже устаревший шишак и усеянную вмятинами от ударов кирасу.
Как обычно, никто не знал наверняка, каким курсом задумал идти адмирал, и его джентльмены то и дело поглядывали на эту прямую коренастую фигуру у поручней борта на юте.
Из-за людских потерь во время эпидемии на кораблях больше не было прежней теснотищи, и оставшиеся в живых так и рвались наружу, словно гончие из-за загородки, при виде все приближающегося бело-желто-серого города впереди у подножия горы.
Дрейк стоял в стороне и глядел на залитое солнцем море. Какая судьба ожидает его там? Вот так же он шел на Санта-Марту, Сан-Хуан де Улуа и Номбре-де-Дьос. Над горизонтом поднялись рассеянные дождевые шквалы недолго побродили по небу и промочили один корабль за другим, заставив лучников выругаться и попрятать свои луки в непромокаемые чехлы. Но ливни отшумели быстро, и уже через считанные минуты солнце жарило как и прежде.
Несмотря на полдень и время сиесты, мало кто спал сейчас в Санто-Доминго: у берега легким галопом скакали кавалеристы, а по дорогам, ведущим в столицу, маршировали отряды войск. Похоже, с мрачным удовлетворением заключали английские моряки, уже больше не повторится то малодушное и опрокидывающее их планы нежелание сражаться, которое так испортило им настроение при налете на Сантьяго. Видно было, как несколько суденышек поспешно выбираются из гавани и стремглав удирают, держась береговой полосы.
— Жаль. Теперь их никак не поймать, — проворчал Дрейк. — Наверное, доверху набиты ценными грузами.
Генри Уайэтт, поставленный рядом с лоцманом «Бонавентура» (учли его опыт, приобретенный на галиоте «Утка»), теперь обнаружил, что Санто-Доминго впечатляет его еще больше, чем прежде. Вспомнив, что до сих пор экспедиция не принесла ему ни гроша, он бессознательно облизнулся. Наверняка в этом богатом городе его ожидает сокровище, достаточное, чтобы обеспечить собственным домом милую Кэт и ребенка, который, уж верно, тоже будет его встречать. И домом достаточно большим и красивым.
Обожженное солнцем лицо блеснуло зубами, когда он представил себе, сколько судов сейчас стоит на приколе в той гавани. Пока его флагман равномерно шел к отмели, он заметил клубы серовато-белого дыма, отделявшиеся от зубчатых стен того массивного форта, который стоял на страже у входа в гавань с западной стороны. Несомненно, это всего лишь палили сигнальные пушки. Теперь на каждую башню водрузили яркие флаги — короля, наместника короля или какого-нибудь могущественного сановника.
Уайэтт, хоть убей, не мог понять, почему войска не высадились на берегу, разведанном галиотом. Чувствуя, как всем существом его овладевает напряжение, он бросил взгляд на шкафут, заполненный теперь бородатыми, выбеленными солнцем солдатами в стальных касках и белом обмундировании, помеченном крестом Святого Георгия. Все до единого бравые ребята, они отпускали грубые шутки.
— Ставлю два дуката, Уилл, что раньше тебя буду развлекаться с девчонкой, — хвастался один.
— Это точно. Завалишь какую-нибудь черненькую в переулке.
Первый аркебузир сплюнул на палубу.
— Ну нет, только не негритянку, а какую-нибудь утонченную светлокожую дамочку благороднейших испанских кровей.
— Чего базарить, ребята? Благородная леди или негритянская девка — в темноте они все одинаковы, — зубоскалил третий.
— Можешь своих светлокожих голубок оставить себе, — пробурчал высокий копейщик с щербатым ртом. — Лично мне по вкусу большая черная баба, у которой с сисек капает пот, как сало с прожаренного куска мяса.
Благодаря разведке, произведенной галиотом «Утка», «Бонавентур»с личным вымпелом Дрейка, развевающимся с главной бизани, уверенно продвигался к отмели. И все же его лоцман бросил на Уайэтта недоверчивый взгляд.
— Лучше бы тебе не ошибиться насчет этих замеров, иначе тебя живьем освежуют и солью натрут в какой-нибудь испанской темнице.
Темно-рыжие брови Уайэтта сошлись на переносице.
— Все пройдет гладко, если у тебя королевская таможня будет на одной линии с правой башней собора.
Когда вода побледнела и глубина стала минимальной, на армаду опустилась тишина, позволившая экипажам ее двадцати пяти кораблей ясно расслышать бешеную дробь барабанов и похожее на ослиные крики звучание труб, доносившиеся с зубчатых стен. Сэр Френсис Дрейк, сверкая своим позолоченным шлемом, важно прошелся по палубе юта гибкой и легкой походкой.
— Теперь очень скоро, мастер Уайэтт, мы убедимся, есть ли у них те длинноствольные пушки, о которых вы говорили, или нет. — Он бросил на Уайэтта любопытный, почти извиняющийся взгляд. — Если по нам ударят, это не ваша вина. Вы меня вовремя предупреждали.
Матросы, собравшиеся на полубаке, с тревогой оглядывали бледно-зеленую линию — внутреннюю кромку отмели гавани. Капитан Феннер выругался и заметил:
— Это будет опасно, чертовски опасно.
Мимо синих бортов заскользили выплывающие из гавани кусочки помоев. Когда под бушпритом «Бонавентура» замерцала желанная отмель, Дрейк, может, невольно ухватился за ванты, чтобы крепче стоять на ногах. Все на борту ощутили, как замедлился ход корабля при вхождении в мелководье: на какое-то мгновение он как бы присел на воде. И… в следующий миг из глоток матросов вырвалось бурное ликование: «Бонавентур» благополучно прошел над мелью.
Поодиночке, по двое, по трое другие английские корабли — желтого, красного, синего или коричневого цвета — следовали за флагманом, пока наконец все они не одолели отмели, за исключением старого тихохода «Лестера».
Подчиняясь сигналу своего адмирала, эскадра сделала поворот и стала выстраиваться в длинный неровный ряд параллельно зубчатым стенам крепости. Этот маневр, как заметил Хьюберт Коффин, выполнялся на таком благоразумном расстоянии, что только длинноствольная пушка могла бы достать корабли англичан, идущие теперь в один ряд.
