Вера Космолинская - Драконье царство
— Что мы остаемся полными идиотами, пока не вернемся в свое время и на свое собственное место!
Ланселот замолчал, изумленно хлопая ресницами. Да какого лешего — Ланселот? Гамлет, черт побери!
Гамлет подумал немного, затем откашлялся.
— А как мы можем быть не на своем месте, если мы путешественники во времени?
— Очень просто — пока мы тут застряли. И это, знаешь ли, своего рода чертова инвалидность!
— А, ну да…
— Конечно, да!
— Артур…
— К лешему! Назови меня по имени!
— Что?..
— Это не по правилам, но на какого дьявола нам правила! Да мы уже сто раз их нарушали! Назови мое имя!
— Послушай, успокойся…
— Давай, Гамлет!
— Ни за что!..
Я вздохнул.
— Ну и ладно, черт с тобой.
Все равно отчего-то полегчало.
— А может еще и разобьем этот мирок? Как дешевый калейдоскоп? Вытряхнем стеклышки на асфальт и раздавим каблуком в пыльцу.
— Эрвин, прекрати.
— Ну, то-то же.
— Что, стало легче?
От последнего вопроса — определенно нет… Снова. Так не пойдет. Но волшебной дверцы с надписью «выход» нет как нет.
Я развернул коня, направляясь с вершины холма, откуда открывался такой безмятежный вид на травяной ковер, разноцветный как стеклышки в калейдоскопе под украшенным перистыми облачками сияющим куполом, к оставленному войску.
До Камелота уже оставалось всего ничего. И мне очень хотелось знать, изменилось ли что-то к лучшему в тех делах, о которых до сих пор, боюсь, не хотел бы заговаривать всерьез. Но если не сделать последнего, как же я что-то узнаю? Может быть просто прекратить делать вид, что я не верю, что все вокруг настоящее? Но кто сказал, что я «делаю вид»? Одновременно я считаю этот мир очень даже настоящим, но… в этом-то ведь и может быть ловушка.
Похоже, даже если все хорошо и прекрасно, моя песенка спета. А все, что еще происходит — просто бессмысленная загробная жизнь. С каждое утро одним и тем же воскресающим вепрем, до скончания времен, когда бессмыслица наконец прекратится — одновременно с остатками надежды отыскать смысл.
— Эй, да в чем дело? — Гамлет быстро меня нагнал. Безмятежный и рассеянно-сочувствующий. Как будто не он еще пару месяцев назад винил меня во всех грехах человечества. Его конь беззаботно хрумкал удилами у меня за спиной, пока мы рысцой продирались сквозь заросли дрока.
— Все, больше никаких войн, — проворчал я. — Чужих! Разве только по мелочи… Если очень, очень припрет. То, чем мы тут заняты — это пресловутое забивание гвоздей микроскопом.
— Ага, — легко согласился Гамлет.
— Больше трех месяцев на одном месте в одном времени…
— Зато какое вживание!
— О-ох!
— А знаешь, мне нравится твой настрой.
— Повесься, Ланселот! — буркнул я.
— Как грубо!
— Как гвоздь для микроскопа.
И мы зверски растоптали последний кустик, прежде чем выбраться на свободное пространство. За нами кубарем выкатилась наша адская гончая.
— Послушай! Неужели этого хотел когда-то Линн? Это же, черт побери, совершенно бессмысленно! Править замками из песка!
— Ну… э… А разве кто-то в этом сомневался? Что то, чего он хотел — было бессмысленно? — голос Гамлета ясно выражал, что он говорит так спокойно и дружелюбно только потому, что у него нет наготове шприца с успокоительным.
— Нет…
* * *— А ведь лето еще в разгаре, — заметил Мерлин, как-то хитро щурясь. — Уверены, что больше не будет подлых нападений на дальние пределы?
— Да и история еще не закончилась, — ответил я. — Мало ли что может случиться за десяток-другой тысяч лет? Разве угадаешь?
— Все может случиться, — кивнул мудрец и волшебник.
— Абсолютно.
Оглядев его внимательней, я вздохнул спокойнее. Отец не производил впечатления вжившегося в «роль» и начинающего пускать корни, подобно Ланселоту, чья способность к адаптации, похоже, привела меня в настоящий ужас. Точно так же выглядела Линор, которую мысленно можно было не называть Морганой. Может быть просто потому что они были «волшебниками», они все равно смотрелись среди всех немножко чуждо.
Нам нами пролетела стайка диких гусей, рассеянная, ее трудно было назвать клином — с одного озерца на другое, еще не в дальние страны, почти в беспорядке. Мерлин глянул на них с таким видом, будто хотел попробовать себя в роли авгура. Но снова переведя взгляд, только улыбнулся и ничего не сказал.
Они выехали встретить нас во главе небольшой процессии, не пышной, но яркой. Антея-Нимье держалась немного позади, и поглядывала оттуда на нас очень таинственно. На нас, или только на меня? Сколько раз она уже взглянула? Все время переводя затем взгляд в сторону, на кого-то… Я снова посмотрел на Мерлина и Моргану. Они, как я уже упомянул, были во главе процессии, приблизились к нам вплотную, — тогда как все прочие сопровождающие держались позади, и их, и наши, — и не оглядывались назад, но само по себе внимание, мелкие движения — они как будто стремились обернуться — мысленно, чтобы посмотреть туда же, где находилась Антея, но на нее ли, или на того, кто был рядом?
А ведь никого из знакомых там не было. Все «наши» были здесь. Последнюю часть пути мы проделали вместе и с Ланселотом, и с Галахадом, и с Гавейном. Кто мог вызывать у них такой интерес? Я невольно вспомнил улыбчивого призрака на холме над шахтой, в которой обитал дракон — бедная мутировавшая рептилия. Призрак привел сбежавшего коня, говорил с нами при свете солнца, а затем просто исчез, свернув за невидимый «поворот» в воздухе, как будто это было в порядке вещей, самым будничным делом. Спору нет, порой мы сами так себя ведем. Но когда ведет кто-то другой, нам лучше прочих может быть ясно, насколько это бывает серьезно.
Как бы то ни было, я начал проявлять естественное беспокойство. Того, на кого посматривала Антея, загораживали другие всадники, не мешая нам видеть при этом саму Антею. А тут, будто нарочно сговорились… И не успел я так подумать, как чья-то лошадь переступила ногами и шагнула чуть в сторону, загородив теперь Антею. Я недоумевающе всмотрелся. Какой-то молодой человек в зеленой куртке и алом плаще, смущенный и будто избегающий поднимать глаза. Медно-рыжий, чем-то очень знакомый… О! Да у него еще и знакомый конь! Почти белый, если не придираться, не слишком красивый, но еще крепкий конек. Это же Гвен. Надо же… И наконец парень поднял голову, и пока нас никто от него больше не загораживал, посмотрел вперед.
Я его точно где-то видел.
Мысленно я провел линии от взглядов Антеи, от незавершенных движений отца и Линор, от собственного непонятного смущения незнакомца, от того, что он был в зеленом и алом, что его волосы были медными, а конь почти белым и его звали Гвен. Я давно не видел настоящего зеркала… В этом мире, по сравненью с теми зеркалами, что нам привычны по многим другим временам, не только по своему собственному, было одно сплошное недоумение, а не зеркала. Но я мог бы увидеть его в зеркале. Он был моим двойником. Такое случается время от времени. Моргейза здесь не была исключением.
