Николай Свечин - Московский апокалипсис
— Много проще вам будет жениться на вдове князя Шехонского.
Граф выпрямился на стуле, внимательно взглянул на собеседника.
— А вы умны. Но в чём именно будет состоять ваша помощь?
— Отдайте этого негодяя мне. Я вызову его на дуэль.
— Так-так… Интересная мысль… А как и где будет устроен поединок?
— Да в тех самых развалинах, в которых вы меня высадите. Всё начнётся на глазах у Ольги Владимировны. Вы вручите мне саблю. На всякий будто бы случай: в Москве сейчас опасно без оружия. А когда вы уедете, Шехонский выйдет из-за угла и скрестит со мной свою саблю. Если мне повезёт, вопрос с вашей женитьбой весьма упростится.
— Хорошо придумано, — одобрил Полестель. — И мне рук об эту свинью марать не придётся. А то уж всю голову сломал: куда его деть? Но… а вдруг князь откажется с вами драться?
— Конечно, откажется, если речь пойдёт о честном поединке. Шехонский не только негодяй, он ещё и трус. Но если вы под видом дуэли предложите ему убить меня… Гарантированно и безнаказанно… Так, чтобы силы были заведомо не равны в его пользу.
— А вы хорошо изучили своего соперника, — серьёзно прокомментировал полковник. — На такой кунштюк он, безусловно, согласится.
— Князь Шехонский захочет играть только краплёными тузами. Если он узнает, что я буду один и лишь при сабле, как он поступит?
— Явится вдвоём с лакеем. И у каждого с собой будет по два заряженных пистолета.
— Верно. На такую «дуэль» он придёт охотно. Ну а в ваших интересах, граф, сделать так, чтобы в итоге вышел честный поединок.
— У вас замечательная голова, господин Ахлестышев. Жаль, что мы стоим по разные стороны! Считайте, мы договорились. Пистолеты для князя будет заряжать Морис… Вы его не знаете, но будьте уверены: Шехонский явится без краплёных тузов. Дальше — честный поединок, желаю вам в нём удачи. И сразу уходите из Москвы! Теперь возвращайтесь в камеру. Завтра в десять часов до полудни я выведу вас оттуда.
Ельчанинов встретил товарища вопросом:
— Ну что?
— Завтра утром.
— Вы понимаете, что Полестелю доверять нельзя? А если он привезёт вас из тюрьмы в засаду?
— Сделать так графу будет затруднительно. При малейшем подозрении на обман княгиня отзовёт своё слово. Зачем ему так рисковать? Ольга понимает, что из Москвы я не убегу, а стану искать встречи с ней. И если такой встречи долго не случится, Полестеля ждёт бедная старость.
Вечер они скоротали за разговорами. Егор Ипполитович передал имена и пароли своих агентов во французской армии, рассказал о способах связи. Свою судьбу он обсуждать запретил. Если операция с баронессой пройдёт успешно, то личная война штабс-капитана Ельчанинова против Наполеона будет выиграна. Ну, а потери для баталий дело обычное…
Утром, когда Петра вызвали, мужчины молча трижды расцеловались. Потом один ушёл на свободу, а второй остался ждать эшафота.
Сев в карету с занавешенными окнами, Ахлестышев обнаружил там Ольгу. Не обращая внимания на графа, влюблённые бросились друг другу в объятья. Карета тронулась. В воротах Никольской башни её остановил караул. Усатый бригадир распахнул дверцу, увидел полковничьи эполеты, откозырял и крикнул:
— Пропустить!
Ахлестышев сидел с замеревшим сердцем. Неужели он соскочил с висельной скамьи? И дверь из камеры смертника сейчас распахнётся? Тут снаружи стукнули о землю приклады, и лошади резво взяли ход…
Карета ехала едва ли не час, пробираясь среди развалин. Наконец остановились. Дверь снаружи распахнули, показалась физиономия возницы.
— Приехали, господин полковник.
Ахлестышев соскочил на землю, осмотрелся.
— Где мы?
— В Переведеновском переулке, — пояснил граф. — Вон там Семёновская застава, там — Лафертово.
Пётр молча смотрел на француза.
— Что-то ещё? Ах, да!
Полестель протянул каторжнику драгунскую саблю в простых деревянных ножнах.
— Вот. Подарок от меня. Сейчас в Москве без оружия не безопасно. Как видите, княгиня, всё честно!
— Храни тебя Бог, Пётр, — перекрестила беглеца княгиня.
— Я вернусь, — коротко ответил он ей.
Возница ударил бичом, и экипаж быстро скрылся из виду. Ахлестышев осмотрелся. Закопчённые руины, собачий лай вдалеке. Валяется труп растерзанной лошади. И безлюдно, как в кошмарном сне…
— Выходите, князь, и начнём! — крикнул Пётр. Тут же из развалин вышел Шехонский с двумя пистолетами в руках и саблей у бедра. Повернулся назад и сказал недовольно:
— Гаврила! Иди сюда, скотина!
Нехотя выполз лакей и тоже с двумя пистолетами.
— Это ваш секундант? — съязвил Пётр.
— Нет, это ваш могильщик, — огрызнулся Шехонский.
— Не к добру курица петухом запела! Вы так убеждены в своей победе? Вот сейчас и выясним. Вставайте в терцию.
— Ты дурак, Ахлестышев. И всегда был дураком. Так и помрёшь, не поумнев… Зачем же мне с тобой драться?
— Вот как? Для чего же ты здесь?
— А чтобы закопать тебя. Ты всерьёз полагал, что я стану рубиться с тобой на саблях? На то пистолеты есть.
— Тогда дай и мне один.
— Ха-ха-ха! — искренне рассмеялся князь. — Больной, совсем больной! Гаврила, ты видел когда-нибудь такого безумца?
Лакей неуверенно хихикнул и отступил на шаг.
— То есть, наша дуэль превратилась в убийство… У меня лишь сабля, а у тебя четыре пистолета. А если я успею до тебя добежать?
— Сомневаюсь, — облизнул губы Шехонский. — Четыре заряда! Который-то да попадёт.
— Да, — сказал Ахлестышев, — на тебя похоже. Скажи мне, дрянь, ты хоть что-нибудь в своей жизни делал по совести?
— Зачем это? — удивился князь. — По совести пусть дураки живут. На вроде тебя. Это не выгодно и, значит, глупо.
Шехонский был полностью уверен в своём преимуществе. Каторжник стоял перед ним с жалкой сабелькой в руке, промахнуться с такого расстояния нельзя. Понимая это, князь не прочь был перед убийством Петра немного поболтать. Тот же хотел узнать, до каких степеней низости дошёл его противник.
— Чёрная душа, а ты Бога совсем не боишься?
— Бог, совесть — это всё отвлечённые понятия. Придуманные. Деньги, удовольствия — вот о чём нужно говорить. Когда садишься за зелёное сукно… Ах, как славно я ощущал себя, сделавшись хозяином барыковских капиталов!
— Вот ты сейчас хладнокровно меня застрелишь — а потом как? Спокойно спать? Мимо храма без дрожи проходить? Божьей кары совсем не опасаешься?
— Гаврила, мне это надоело, — сказал Шехонский. — Давай.
— А чево я-то, ваше сиятельство? — боязливо пробормотал лакей. — У вас вон тоже пистолеты имеются…
— Что? Ах ты, смерд! Стреляй, кому говорю!
