Бернард Корнуэлл - 1356
— Тряпьё зачем?
— Кровь впитывать, а то рукоять будет скользить в ладонях. И Сэма попроси накрутить тетивы в местах хвата. Кузнеца городского знаешь?
— Того, которого называют Кривым Жаком?
— Он тебе наточит вульж до бритвенной остроты. Сейчас иди во двор и освойся, поруби колышки. У тебя два дня на то, чтобы наловчиться.
Во дворе бойцы упражнялись с оружием под присмотром сэра Анри Куртуа. Томас сел с ним рядом на верхнюю ступеньку лестницы донжона. Старый воин помассировал лодыжку, кривясь.
— Всё ещё болит? — участливо спросил Томас.
— Болит. В моём возрасте постоянно где-нибудь, да болит, — хмуро отозвался сэр Анри, — Десяток дашь?
— Шестерых.
— Всего? А стрел сколько?
Томас помедлил:
— Стрел у нас мало.
— Шесть лучников и ни одной стрелы. Замечательно. Может, нам распахнуть настежь ворота и не морочить себе голову? Столько стрел сэкономим.
— Хорошая мысль, — ухмыльнулся Томас, — Ладно, дам тысячу стрел.
— А почему мы не можем изготавливать стрелы здесь?
— Я сделаю лук за два дня, а с одной-единственной стрелой буду возиться неделю, — посерьёзнел Томас.
— Но ты же можешь попросить стрел у принца Уэльского?
— Могу и попрошу. Ему их везут тысячами тысяч. Возами целыми.
— И что, над каждой мастер корпит неделю?
— Производством стрел занимается много людей. Одни режут древки, другие куют наконечники, третьи собирают перья, четвёртые клеят перья к древкам, пятые пропиливают паз под тетиву, а мы выстреливаем готовый продукт.
— Тысяча стрел и десять парней, — сэр Анри лукаво прищурился.
— Семь.
— Восемь, иначе с латниками выйдет тринадцать, несчастливое число.
— С тобой четырнадцать, а скоро будет семнадцать.
— Откуда возьмутся ещё трое?
— В обмен на того балбеса, что сидит у нас в подвале, его папаша освободит Гальдрика и двух наших латников. Прибудут со дня на день. Так что с тобой будет восемнадцать. С такой бандой я бы мог защищать Кастильон д’Арбезон до Судного Дня!
Они вкратце обсудили вопросы обороны замка. Томас намеревался взять с собой на север как можно больше бойцов, но совсем оголять оборону было тоже нежелательно. В замке накопилось немало золота и серебра, приготовленного к вывозу в Англию. Треть добычи принадлежала сеньору Хуктона, герцогу Нортхэмптону, а на остальные две Томас мечтал обзавестись поместьем.
— …В Дорсете, — вырвалось у него, — дОма.
— Я думал, это твой дом? — обвёл рукой замок сэр Анри.
— Предпочитаю жить там, где на ночь не надо выставлять часовых.
— Звучит чертовски заманчиво.
— Так в чём дело? Поехали с нами в Дорсет.
— И каждый день слушать вашу английскую тарабарщину? — хмыкнул Куртуа.
Он прожил почти пять десятков лет и три с лишним десятка из них он посвятил военной службе. У старого графа Бера сэр Анри командовал латниками, но старый граф отдал Богу душу, а его наследник посчитал ветерана слишком старым и слишком осторожным. В знак презрения новый сеньор пообещал назначить Куртуа на пост коменданта замка Кастильон д’Арбезон после того, как тот будет отбит у эллекинов (назначение оскорбительное, так как Анри Куртуа с должности коменданта Кастильона начинал службу графам Бера). Осада окончилась пшиком, граф удрал, бросив Куртуа, а Томас, которому пришлись по душе здравомыслие и немалый опыт пленного, предложил сэру Анри сменить нанимателя, сделав таки его комендантом (как сулился граф), и ни разу о том не пожалел. Сэр Анри отличался честностью, благоразумием и обладал житейской смёткой. Графу же Бера, пренебрегшему его услугами, оставалось лишь кусать с досады локти.
— Жослен будто бы едет на север, — сообщил Томасу сэр Анри.
Имя Жослен носил граф Бера, упрямый детина, всё ещё лелеющий планы отвоевания у эллекинов Кастильон д’Арбезона.
— В Бурж?
— Вероятно.
— Где находится Бурж?
— На севере, — неопределённо ответил сэр Анри, — Лично я доехал бы до Лиможа, а там спросил дорогу.
— О принце Уэльском ничего не слышно?
— Судачат, что он как раз где-то под Лиможем.
— Кто судачит?
— Монах забредал неделю назад. Он и болтал, дескать, англичан видели в окрестностях Лиможа.
— А Лимож где? Бурж его восточнее или западнее?
— Гораздо севернее, это точно… И, пожалуй, чуток восточнее. Отец Ливонн объяснил бы лучше. Он по Франции колесил больше моего.
Томас мысленно нарисовал приблизительную карту и попробовал соотнести на ней расположение армий. Французы сосредоточивали силы; южане съезжались в Бурж, северяне — в Париж, под начало короля. Принц Уэльский сегодня был в Лиможе, а где будет завтра?
— Будь я на твоём месте, я бы направился на запад, — посоветовал сэр Анри, — Для начала к Лиможу, затем к Пуатье и оттуда — к Туру. Где-нибудь, да пересечётесь с принцем.
— Пуатье где? В Пуату?
— Да.
— Подонок, что покушался ослепить Женевьеву, может быть там, — сказал Томас, умолчав, что там же может быть «Ла Малис».
— Кстати, с Джинни как? Она останется в замке?
Томас вздохнул:
— Святой Павел говорил, что добрая жена повинуется мужу. Джинни — добрая жена, беда лишь, что с речениями святого Павла не знакома.
— Как её глаз?
Томас ответил гримасой. Женевьева пошила себе чёрную кожаную повязку на глаз, но надевала её редко, предпочитая ходить вовсе без неё. Повреждённое глазное яблоко стало белым, как молоко.
— Она считает, что стала уродиной, — неохотно признался Томас, — Брату Майклу удалось спасти глаз, но видеть им она не будет.
— Дженни не станет уродиной, даже если очень постарается, — галантно заметил сэр Анри, — Брата Майкла берёшь с собой?
Томас усмехнулся:
— Он весь в твоём распоряжении. Выдай ему арбалет, пусть потренируется во владении им, а то отстрелит себе ненароком что-нибудь.
— Почему не хочешь с собой его взять?
— И смотреть, как он чахнет по Бертилье?
Сэр Анри хихикнул:
— Ох, и быстрый же стервец!
Он, конечно, имел в виду не бывшего монаха, а Роланда де Веррека, который во дворе сошёлся в учебной схватке с двумя латниками. Меч гасконца порхал в воздухе с немыслимой скоростью, причём рыцарь не запыхался, а с обоих воинов пот лил градом; было ясно, что выпады де Веррека они парируют на пределе возможностей.
— Он-то, наверняка, едет с тобой, да?
— Так он сам решил, — пожал плечами Томас.
— А знаешь, почему? Зачесалось кое-где, и наш герой больше не желает оставаться девственником.
— Легко исправимо, — хохотнул Томас, — Странно, что он продержался от момента встречи с Бертильей до сегодняшнего дня.
