Александр Золотько - 1942: Реквием по заградотряду
– А еще я не дурак. Он мне двадцатого вечером позвонил, спрашивал, что будет с парнем, который не имеет документов и потерял память. Я тут неподалеку был, зашел, и в глаза бросился загар Севкин. Вначале загар, потом мне показалось, что он вроде бы похудел. Обветрился, что ли. Тогда сразу я заметил, но в подробности вникать не стал. А потом, когда информация пришла по ордену и тому комиссару, сложил все до купы… Ну, и ваш с Севкой разговор.
– И какие вы сделали выводы?
– Полный бред, ненаучно-фантастический.
– Ничего, – подбодрил Богдана старик. – Чего только я на своем веку не слышал…
– Хорошо. Ладно… Вы и некто Орлов имеете возможность перемещаться во времени. И похоже, Севка тоже в этом принял какое-то участие. Полагаю, был он в сорок втором. Не позднее лета. И не на Брянском, не на Воронежском фронте, – Богдан говорил, глядя на свои ладони – была у него такая привычка. Из-за нее его чуть с экзамена как-то раз не выгнали. Пришлось демонстрировать преподавателю чистые ладони. – С сорок первого по сорок второй, если судить по ордену. Где-то так.
– Браво! – старик несколько раз хлопнул в ладоши. – Это вы просто замечательно все раскрутили. Я – потрясен. Возле бронеавтомобиля вы Костю по поводу уточнения деталей раскачивали? Я видел, как вы живо беседовали.
– Не без того, – кивнул Богдан. – Но мы уклонились от темы разговора. Зачем вы соврали Севке?
Хлопнула входная дверь – вернулся Севка.
Он бежал и в магазин, и обратно, немного запыхался.
– Я вам чай принес, Евграф Павлович! – крикнул он, заглядывая на кухню, но Костя сказал, что Дед в комнате.
Не разуваясь, Севка прошел по коридору, заглянул в комнату.
– Чай!
– Отдайте Косте, пусть он заварит, – приказал генерал. – И можете ему помочь, у нас тут завязался разговор.
– Я… – Севка хотел подробнее разъяснить, что именно испытывает по поводу разговоров генерала с кем бы то ни было, но решил не спорить по мелочам. Вопрос все равно стоит так, что он не хочет никого убивать. Во всяком случае – по поручению Орлова. В конце концов, что там говорил Чалый по этому поводу? Что никто не собирался помогать лейтенантам, попавшим в плен? Вот и пожалуйста.
Севка вышел из комнаты.
– Так что вы от него хотите, какие убийства? – тихо спросил Богдан. – Вообще – Севка и убийства…
– Он почти год работал ликвидатором, – серьезно сказал Евграф Павлович. И повторил по слогам, будто боялся, что собеседник чего-то не поймет: – Ли-кви-да-то-ром. Убивал людей. И знаете, неплохо справлялся.
Богдан посмотрел на дверь, мотнул головой, словно отгоняя наваждение.
– Севка? Убивал? И скольких он?..
– Всего? – поинтересовался Евграф Павлович. – Или непосредственно по заданию, адресно, так сказать? Тут нужно уточнять. Потому что по приказу он устранил двенадцать человек.
– Двенадцать… – прошептал Богдан.
– И помимо этого, по ходу, так сказать, еще… – старик задумался, будто подсчитывал. – Четыре плюс один, плюс еще один, плюс шесть за время рейда в январе… плюс одного… двоих, непосредственно перед возвращением в свое время. Одного из винтовки – очень неплохой получился выстрел, уж вы мне поверьте, и одного раненого добил, шашкой. Сколько это у нас получилось? И я, кажется, забыл добавить… точно. Одного он в августе сорок первого убил во время допроса – не он допрашивал, его допрашивали. И еще одного лейтенанта в рукопашной. Что-то у меня с арифметикой не так… Вы считали?
– Двадцать девять.
– Так много? – Евграф Павлович покачал головой. – И это еще только те, кто точно погиб от его руки. В перестрелке, особенно ночной, гарантий ведь нет никаких. Там ведь, знаете ли, ты стреляешь, в тебя стреляют. Потом в тебя стрелять перестали. А убил ты, ранил или просто убежал противник неблагородно – разобрать трудно…
– Двадцать девять…
– Я поначалу боялся, что он сломается, не выдержит, но оказалось, что у него очень пластичная психика. Он это сформулировал: «Сначала не верю, потом – не помню». Очень точно сформулировал. Хотя… Я рекомендовал Корелину, а тот к моим рекомендациям прислушался и заданий на ликвидацию женщин ему старался не давать. Один раз Севка выполнил, но потом пришлось за ним следить…
– Женщину?
– А вы полагаете, что дама не может заслужить смерти? – холодно осведомился старик. – А мне казалось, что в ваше время суфражистки… пардон, феминистки уже добились равноправия.
– Черт… – выдохнул Богдан. – Севка – «попаданец»! Блин…
– Что-то не так?
– Он же ни хрена не знает об истории… Ничего не знает, я как-то давно послушал его, натаскивал к экзамену по истории… Если бы я… – лицо Богдана приобрело мечтательное выражение. – Я бы…
– Вы мечтали убивать?
– При чем тут убивать? Я же… Я же все помню. Номера, дислокации, ТТХ – все помню.
– Вы бы изменили прошлое, если бы вам выпала такая возможность?
– А что, есть другие варианты? Вы же знаете, сколько народу погибло только потому, что…
– Дурак Сталин проморгал? Не послушал генералов? Что там еще? Какие причины? Что бы вы стали устранять?
– Я бы попытался попасть к Сталину… – начал Богдан, хотел добавить, что обязательно предупредил бы о дате, о том, что снаряды к «сорокопяткам» нужно исправлять, что лучше отойти на старую границу, оставив в предполье заслоны, что, если операция «Гроза» и вправду была задумана, то ее ни в коем случае не проводить, что…
На лице старика блуждала печальная улыбка.
– Что-то не так? – спросил Богдан.
– Отчего же? Все так. И все не так, конечно. Вы можете предупредить Сталина. Я себе даже не представляю как, но предположим. Он послушал вас, хотя чем ваше просвещенное мнение более весомо, чем мнение Жукова или Тимошенко? Войска отвели и что? Двадцать второго июня все пошло бы по-другому?
– Да. Или вы полагаете иначе?
– Естественно. Все пошло бы по-другому. Абсолютно. Не было бы двадцать второго июня, а было бы пятнадцатое июля, скажем. Или пятнадцатое июня. Вы были бы там, в сорок первом, вы бы знали дислокацию, ТТХ и все остальное… только смысла в этом было бы чуть. Совсем немного. Вообще не было бы. Вы изменили бы историю, она пошла бы по-другому, но и ваша ценность была бы сведена к нулю. Или вы по скромности своей полагаете, что смогли бы (если бы вам позволили) управлять войсками лучше, чем Павлов, Власов, Жуков, Рокоссовский? – генерал откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди. – Это сейчас вы все видите на карте, вам понятно, что немец ударил не на Смоленск, а двинул войска к Киеву, а там, в том времени, когда люфтваффе превратило ближние тылы в кровавый ад, а танки рвут линию фронта в клочья и никто не может толком сказать, где в самом деле прорыв, а где просто паника – вы сможете ориентироваться в обстановке лучше других? Поправьте меня, если я что-то не так сказал.
