Александр Золотько - 1942: Реквием по заградотряду
Севка посмотрел на удивленного Богдана. Вот уж кто сейчас пребывает в изумлении, так это он. Только-только уличил своего приятеля в странности, поймал на удивительном совпадении, а тут еще и дедушка несет чушь с самым серьезным видом. И какую чушь! Качественную, с претензией на шизофрению.
– Вы так спокойно предупреждаете меня об этом? И не боитесь, что так изменится история?
Затеял генерал щекотливый разговор при постороннем – пожалуйста, чего стесняться? Тут скоро и ребята Богдана подтянутся, придется дедушке, если что, валить обратно к себе, в логово путешественников по времени.
– Не боюсь. Парни, с которыми вы повздорите, переживут своего приятеля Магнума (глаза Богдана удивленно расширились, он не ожидал, наверное, что старик знает этих ребят поименно) всего на три дня. В другом варианте истории. Что-то там будут делать со взрывчаткой и взлетят на воздух вместе с сараем. В одном варианте – втроем, в другом – вчетвером, с Магнумом. Линия истории сделает небольшой зигзаг и снова вернется на свое место.
– Ты бы шел, Богдан… – сказал Севка обреченно, понимая, что теперь Богдан никуда не уйдет, вцепится в Деда и будет задавать идиотские вопросы. – Не стоит тебе это слушать.
– Ничего-ничего, – Евграф Павлович похлопал Богдана по плечу. – Уже поздно прятаться. Вы, Всеволод Александрович, уже успели провести подготовительную работу. Так что информацией больше – информацией меньше…
– Вы еще ему предложите убить тех четверых… – Севка резко замолчал, увидев, как сузились зрачки в светлых глазах генерала.
– Что? – спросил Богдан.
– Та-ак… – Евграф Павлович вздохнул. – А не поехать ли нам к вам домой, Всеволод Александрович? Разговор предстоит живой и наполненный животрепещущими подробностями. Ваши ребята смогут попить водки без вас, Богдан Семенович?
– Смогут, – уверенно сказал Богдан, даже не удивившись, что и его незнакомый старик знает по имени-отчеству. С другой стороны, это не самая странная вещь, которую Богдан услышал за последнее время. – Я им позвоню.
– Тогда из такси и позвоните, – решительно подвел черту Дед.
Пока Богдан и Костя ловили такси, Севка тихо попросил старика оставить Богдана в покое.
– Уже не могу, – так же тихо сказал Дед. – Вы довели ситуацию до такого момента, что обратной дороги, пожалуй, нет… Попытайтесь себе представить собственную реакцию на месте Богдана. Вы узнаете нечто, что в корне меняет ваше представление об окружающем мире. Рушатся причинно-следственные связи. Вы слышите об убийстве. Вы бы смогли остаться спокойным и не броситься на выручку своему другу? Я могу поспорить, что ваш Богдан не просто даст отбой приятелям, а попросит его подстраховать, на всякий случай. И к вашему дому приедет несколько решительных молодых людей, прихвативших с собой сувениры, которые они этим летом выкопали на местах боев…
– Вы это знаете?
– Нет, я это предполагаю.
Остановилось такси, Евграф Павлович, Костя и Севка сели в машину, а Богдан, извинившись, отошел в сторону и быстро переговорил со своими парнями по телефону.
Стоял он спиной к автомобилю и лицом к ветру.
– Ну? – осведомился Евграф Павлович у Севки с многозначительным видом.
Севка не ответил.
Богдан спрятал телефон в карман и сел на переднее сиденье машины.
Севка назвал адрес.
До самой квартиры молчали.
– А не соблаговолит ли хозяин угостить пришельцев чем-нибудь горячим? – спросил Евграф Павлович, переступив порог. – Только я вас умоляю, не растворимым кофе и не чаем в этих… пакетиках…
– Ничего другого не имеем, – со злорадством в голосе сообщил Севка. – Мы не графья, мы…
– Тогда будьте уж до конца вежливыми, – генерал снял дубленку, аккуратно повесил ее на вешалку в коридоре. – Сходите, пожалуйста, в магазин, и купите… например, кофе в зернах. Или, если у вас нет кофемолки, чай. Только листовой. Если для вас это слишком дорого – могу ссудить деньгами.
– Хорошо, – сказал Севка. – Я схожу.
И вышел, хлопнув дверью.
– Я на кухне, – сказал Костя, быстро глянув на Богдана. – Посмотрю что-нибудь из еды…
Они завтракали совсем недавно, но, судя по всему, Дед хотел поболтать с Богданом наедине.
– Присядем? – предложил Евграф Павлович, садясь на диван и указывая Богдану на кресло напротив. – Полагаю, Всеволод обернется быстро, а вы, судя по всему, очень хотите задать мне вопрос. Я по глазам вижу – с самой площади хотите. И то, что вы не задали его при Всеволоде, наполняет меня невыразимым уважением к вашей особе. Задавайте.
Богдан сел в кресло, оно привычно хрустнуло, словно вот сию секунду собиралось развалиться.
– Я ведь говорил Севке, сколько раз говорил – смени мебель. Или хотя бы склей, а он… – пожаловался Богдан.
– Время, – сказал старик. – Я отвожу Всеволоду десять минут на весь бросок в магазин и обратно.
– Почему вы соврали Севке? – спросил Богдан.
– Это вы о чем?
– О том, что Магнум с компанией может через три дня взорваться.
– Почему?
– Потому что неделю назад взорвались. Послезавтра девять дней будем отмечать.
– Правда? – без удивления спросил Евграф Павлович. – Как же это я запамятовал?
– Да прекрасно вы все помнили, уважаемый, – отмахнулся Богдан. – Вы бы при мне не стали рассказывать чего-нибудь такого, что потом могло бы изменить будущее.
– Даже так? Вы с ходу поверили в то, что я…
– Не знаю… И не с чего вроде верить, и… Севка с этим орденом меня насторожил. Я как информацию получил, сразу вспоминать начал, прикидывать. Костя ранен пулей из трехлинейки. Не помнит ни адреса, ни подробностей, только имя и фамилию. А я не поленился, кроме подробностей о Севкином однофамильце с орденом, еще и Шведовым Константином поинтересовался. Мне потом это все стоить будет совершенно безумных ответных услуг… Оказалось, что Залесский и Шведов в сорок первом как-то были связаны с тем самым Корелиным, о котором Севка просил узнать подробности. Когда все это ко мне пришло, я не сразу ему все рассказал, зашел в гости поболтать и все на него смотрел, изучал. Он ведь изменился. Шрам на лице небольшой – не было его всего два месяца назад. Мы на моем дне рождения фоткались – я по снимкам глянул. Не было. И загар. Я ведь его видел… Девятнадцатого января мы общались. А потом – двадцатого…
– У вас хорошая память, – заметил Евграф Павлович.
– А еще я не дурак. Он мне двадцатого вечером позвонил, спрашивал, что будет с парнем, который не имеет документов и потерял память. Я тут неподалеку был, зашел, и в глаза бросился загар Севкин. Вначале загар, потом мне показалось, что он вроде бы похудел. Обветрился, что ли. Тогда сразу я заметил, но в подробности вникать не стал. А потом, когда информация пришла по ордену и тому комиссару, сложил все до купы… Ну, и ваш с Севкой разговор.
