Кирилл Кириллов - Афанасий Никитин. Время сильных людей
Проснулся он рано, когда в пещеру только начали пробираться хмурые отблески дождливого рассвета. Вынул из-под себя царапающий бок камешек и повертел головой в поисках того, что могло его разбудить. Оказалось, разбудил его Мехмет. Голый, в одной чалме, но с саблей в руке, он стоял на карачках в дальнем углу и разглядывал что-то на полу. И даже, кажется, принюхивался, трепеща ноздрями. А может, и прислушивался, прикладывая ухо к камню. Или и то, и другое, и третье?
— Дружище, что ты? — шепотом вопросил Афанасий, втайне надеясь, что друг его не повредился разумом от передряг последних дня и ночи. — И сабля тебе к чему?
Тот не ответил, даже не обернулся, только поманил купца рукой. Афанасий, не распрямляясь, на четвереньках, подполз к нему, опасливо косясь на оружие.
— Чего там?
— Разговоры какие-то слышатся. И едой пахнет, — одними губами ответил хорасанец.
Афанасий углядел в полу широкую трещину, наклонился к ней. В ноздри ударил запах овощного, без мяса, варева, но изголодавшемуся купцу он показался аппетитней амброзии. Затем стали различимы голоса, словно пел кто-то или читал молитву нараспев.
— И давно это так?
— Да уж порядочно. Я сначала голоса услышал, а потом, когда поближе подобрался, и запахи различил, — пояснил хорасанец. — Но и это еще не все.
— А что же?
Мехмет поднялся и подошел к дальней стене. Жестом ярмарочного фокусника ткнул в нее пальцем:
— Видишь?
— Нет, — честно ответил Афанасий, щурясь и пожимая плечами.
— Правильно, — улыбнулся Мехмет. — А так? — Он широким жестом стер осевшую на камнях пыль.
— Кладка каменная? — ахнул русич.
— Точно, причем не кладка, а даже заслонка. Не от людей сделана, от зверей. Просто камни положены друг на друга без раствора. Руками вынуть можно. И оттуда тоже теплом и едой тянет.
— Так надо быстро отсюда убираться, — пробормотал Афанасий, собирая с пола свою одежду. — Пока они нас не учуяли.
— А вдруг то верноподданные наши и у них можно обрести защиту и кров? — спросил Мехмет.
— А вдруг те самые бандиты, что на тебя засаду устроили давеча на дороге? Может, тут и логово их?
— Может, и так, но посмотреть все равно надо.
Тонкими, но сильными пальцами хорасанец принялся раскачивать верхний камень. Осторожно вытянул его из кладки и принялся за следующий. Афанасий обреченно вздохнул и принялся помогать. Опять, в который уже раз, он шел на поводу у более энергичного спутника.
Минут за десять они разобрали стену, за которой открылся вырубленный в камне проход.
В ширину он был — одному человеку пройти, в высоту — пройти, сильно пригнув голову. Мехмет сунулся было в рост, но передумал, встал на четвереньки. «Ох, и волосаты эти персы», — подумал Афанасий, стыдливо отводя глаза.
— Давай за мной, — шепнул он и исчез в темноте.
Афанасий тоже встал на четвереньки и пошел следом, отвернув голову в сторону, чтоб ненароком не ткнуться носом в голый зад спутника.
Саженей через двадцать впереди появилось какое-то зарево, высветившее силуэт Мехмета. Оказалось, что в своем желании держаться подальше от него Афанасий сильно поотстал. Быстрее заработав руками и ногами, он нагнал спутника и поверх его вспотевшей спины заглянул вперед, но, кроме отблесков на стене, ничего не увидел.
— Что там? — прошептал он.
— Поворот, — так же тихо ответил хорасанец.
— И…
— Страшно. Вдруг прямо в лапы к разбойникам попадем?
— Тьфу, напасть, — ругнулся купец. — Давай смотреть, пришли уж. Хочешь, я вперед пролезу?
Мехмет энергично закивал головой. Афанасий поднялся, перешагнул через хорасанца и вновь опустился на четвереньки, возблагодарив Бога за то, что додумался надеть порты.
Прополз вперед еще немного и оказался у поворота. Осторожно выглянул. За овальным отверстием виднелся потолок с известковыми подтеками. Огромный крюк, вкрученный прямо в скалу, и свисающая с него цепь. Судя по идущему снизу сиянию, на цепи висел светильник. Звуки и запахи усилились так, словно купец сидел у костра, на котором готовился кулеш, сидел в окружении друзей, ведущих неторопливую беседу. Слов, правда, было не разобрать, только какое-то невнятное бурчание. Тверич лег на живот и, стараясь не шелохнуть ни единого камешка, прополз последние несколько аршин. Осторожно выглянул за край.
Вырубленная в скале комната была настолько велика, что края стены терялись в темноте. Середину же освещал светильник, как и предполагал Афанасий, подвешенный на цепи к потолку, и пламя, горевшее в выложенном камнями очаге.
Над огнем весело булькал котел, источая те самые ароматы, кои почуял Мехмет в верхней пещере. Вокруг котла сидели люди. Они были абсолютно наги и очень уродливы. Большие головы, выпирающие животы, кривые ноги и маленькие ручки с короткими пальчиками. Где мужчины, где женщины — не разобрать. Волосы иссиня-черные и длинные, не стриженные, казалось, никогда, лица же безбороды.
Положив руки друг другу на плечи, они раскачивались из стороны в сторону, негромко выводя голосами заунывный мотив. Постепенно, по мере того как глаза привыкали к освещению, Афанасий различил и другие подробности. Рядом с каждым обитателем пещеры лежало оружие. Изогнутые кинжалы, копья с металлическими и кремневыми наконечниками, дубинки, утыканные острыми камешками, вставленными прямо в дерево. По границе светового круга были навалены груды костей, а кое-где и целые костяки — часть звериные, частью человеческие. Афанасий разглядел несколько маленьких и кривоногих и несколько вполне нормальных. Людоедством они тут промышляют что ли?
Хорасанец неслышно подполз и лег рядом:
— Кто это?
— Твои подданные, тебе лучше знать, — ответил Афанасий.
— В страшном сне такие подданные не привидятся. А это там что?
— Где?
— Да вон, видишь, что-то в ткань укутанное? — ткнул пальцем Мехмет.
Действительно, почти на границе видимости лежали какие-то свертки. Некоторые неподвижно, некоторые шевелились едва заметно.
— Не знаю. Может, стражники твои, к съедению приготовленные?
— Не похоже. Мелковаты они для стражников. Скорее, из своих кто-то.
— Тебе виднее, — снова пожал плечами Афанасий.
— Смотри, что это они?
— Не знаю, — повторил Афанасий.
Люди у очага поднялись на свои кривые ножки и, не расплетая рук, пошли вкруг очага, ритмично притопывая и подпрыгивая. Напев стал громче. Где-то заплакал ребенок, но его крики были тут же заглушены усилившимися голосами.
— Молятся, должно быть.
— Фу, гнусь такая. Выберусь, соберу войско и вернусь сюда, выкорчую эту заразу под корень.
