Наталья Павлищева - Ярослав Мудрый
В мир сразу вернулись шум толпы, детский плач, скрип сходен, даже воронье карканье. Это разрушило мимолетное счастье, восторг в ее глазах поблек.
Ярослав принял все на свой счет. Его взор стал слегка насмешливым, что ж, видно, не глянулся невесте… Эта насмешка озадачила Ингигерд. Что-то не так? Она ожидала его восхищения, пусть не льстивых, но приятных слов, а будущий муж приветлив и только? Обида сжала сердце девушки.
Но долго обижаться не пришлось, ее закрутили события этого необычного дня. Прежде всего Ингигерд следовало дать русское имя, вернее, имя было византийское – Ирина. Она не противилась, прекрасно понимая, что если уж приехала сюда, чтобы стать княгиней Хольмгарда, то должна принимать местные правила и обычаи. Вводить свои будет потом, если это вообще возможно.
А прежде всего будущую княгиню вымыли, переодели и переобули, но главное – переплели косу на две, уложив венком вокруг головы и спрятав от чужих глаз под шапочку и плат. Вот и все, теперь она замужняя женщина и ее волосы распущенными будет видеть только муж на ложе, – вздохнула Ингигерд. Ее сердце чуть сжалось от грусти по ушедшей юности, по вольной, беззаботной девичьей жизни, но в то же время девушка была готова принять свое новое положение и новые обязанности.
Было чуть неудобно из-за непривычной одежды и головного убора, от излишнего внимания окружающих людей, от суеты и непонимания того, что произносится другими. Она словно оглохла, уши слышали, но голова ничего не понимала, после каждой сказанной фразы приходилось поворачивать голову, вопросительно глядя на прислуживающую девушку в ожидании перевода. Ингигерд, хорошо говорившая кроме родного языка на латыни и норвежском, дала себе слово как можно скорее выучить и русский тоже, чтобы самой понимать речь жителей Гард.
Успокаивало только то, что интонации их голосов были доброжелательными и часто восхищенными. Старая женщина, помогавшая ей раздеться и мыться, даже головой покачала, языком зацокала в знак одобрения статей невесты. Ингигерд, и без перевода понявшая, что значат ее слова, горделиво выпрямилась и чуть надменно покосилась на девушку, с которой переглядывалась старуха. Та перевела:
– Светозара говорит, что никогда не видела столь стройной и красивой девушки. Повезло князю, что у него такая жена!
Почему-то похвала старой женщины чуть смутила красавицу, Ингигерд потупилась, что определенно понравилось еще больше.
Потом было все остальное – венчание, свадебный пир, шум, гам… Князь действительно свободно говорил по-свейски, был доброжелателен и, похоже, искренне восхищен невестой, что примирило Ингигерд с будущим мужем, даже хромота не бросалась в глаза.
И вот после всех беспокойных часов они остались вдвоем.
Он был ласков и бережен, Ингигерд все же утонула в этих серых глазах, подчинилась его мужской воле… Князь что-то шептал ей, но по-своему, по-русски. Было понятно, что нежное и даже восторженное, а потом она просто перестала думать о словах, отдавшись этому новому ощущению женского счастья.
Для Ингигерд началась новая жизнь. Днем она училась говорить по-русски, ходила по Новгороду или ездила верхом по округе в сопровождении многочисленной охраны, а ночами с восторгом отдавалась во власть Ярославовых рук и губ. Странно, днем они словно стеснялись друг друга, зато ночами объятья от этого становились еще жарче.
Но княжья доля особая, в тереме не засидишься. Не для того нанимал стольких людей Ярослав, чтобы на перине с молодой женой нежиться. Он хорошо понимал, что главное – Киев. Тем паче пришло известие, что бежавший к печенегам Святополк все же привел их на Русь! Новгородцы снова собирались в поход, надо было опередить печенегов, выбивать их потом из Киева будет куда тяжелее.
Утром в день отъезда мужа Ингигерд вдруг ткнулась ему в плечо, что-то смущенно шепча. Ярослав решил, что боится за него и себя, склонился, ласково гладя золотистые волосы, а, прислушавшись, ахнул:
– Ты уверена?!
– Да, – смущенно кивнула жена. Они всего месяц как муж и жена, но она уже знала, что понесла, о чем и сказала супругу.
Князь взял ее лицо в ладони, принялся целовать глаза, щеки, губы, шептал уже понятно для нее:
– Ласточка моя… ясонька моя…
Казалось, нет счастливей семьи, любовь Ярослава к Ингигерд была не такой, как к Анне, он возмужал и мыслями и телом, не только любил, но и берег, лелеял молодую жену. Оставлять ее сейчас было особенно тяжело, но необходимо. Зато теперь Ярослава согревала мысль о том, что ждет его дома.
– Я завоюю для тебя Киев!
Править Новгородом уже привычно оставался Коснятин, кому ж еще? А вот с Ярославом в Киев уехали некоторые бояре, тот же Миронег, ныне посаженный в Вышгороде, воевода Иван Творимирович… Присоединились и варяги Эймунда и Рагнара.
Эти чувствовали себя хозяевами, твердо уверовав в свою абсолютную необходимость. Коснятин поморщился:
– Как бы они тебе, князь, после волю диктовать не стали. Не то получишь варяжское правление в Киеве и с киянами не справишься.
Ярослав загадочно усмехнулся:
– Там Рёнгвальд, тот сильнее.
Коснятин не совсем понял, почему князь рассчитывает на помощь одних варягов в обуздании других, а потому пожал плечами:
– Какая разница?
А разница была. Рёнгвальд со своими людьми находился не на положении наемной дружины, а как правитель подвластной территории. Отдав Ингигерд Ладогу и поставив во главе крепкого Рёнгвальда, хитрый Ярослав убил сразу нескольких зайцев одной стрелой. И подарок невесте вышел знатный, и приданое в ответ получено тоже немалое, позволившее оплатить тех же Эймунда и Рагнара с их дружиной, и Ладога присмотрена, и воины Рёнгвальда в его распоряжении… Наконец, он получил прекрасного советчика и опытного воина, служащего не за деньги, а по положению. Конечно, Ярослав постарался не обижать своих новых друзей, но это была уже не полновесная плата за услуги, а княжьи дары, что куда более ценно.
И впрямь, оказавшись в Киеве и убедившись, что разгульной жизни не получится, Эймунд с товарищами несколько приуныли, но ненадолго. Не зря спешил обратно в Киев едва женившийся князь, из Степи уже подходили печенеги.
Эймунд решил, что пора требовать от Ярослава несколько больше, чем они уже получили, и принялся набивать себе цену. Иван Творимирович даже разозлился:
– Точно хорь какой! Видит, что трудно, и норовит оторвать кус побольше! Не зря предупреждал Коснятин, что наплачешься ты, князь, с этими помощниками.
Но Ярослав был спокоен:
– А куда им деваться?
– Так ведь грозят к другому князю перейти!
– К кому?
– А… если к Святополку?
Ярослав усмехнулся как-то чуть загадочно:
