Жаклин Монсиньи - Княгиня Ренессанса
Она представила себе лица наемников при виде шествующих перед ними трех средневековых рыцарей.
– Принчипесса, я нашла.
Довольная Карла показала залатанную одежду. На глазах у изумленных девушек Зефирина сняла с себя платье амазонки, нижние юбки и корсаж. Как человек, привычный к подобного рода переодеваниям, она облачилась в одежду римского крестьянина, состоящую из хлопчатобумажной кофты и длинных панталон с застежкой, а также жилета из дубленой бараньей кожи и шерстяного колпака, под который можно спрятать волосы.
– Теперь вы, – распорядилась Зефирина.
Куда более стеснительные Карла и Карлотта сняли свои фланелевые юбки и надели такую же одежду, как их госпожа.
– Очень неплохо, – решила Зефирина. Потом сказала:
– Теперь нам надо дождаться ночи. Успокоившиеся, готовые повиноваться жесту и взгляду, Карла и Карлотта сели рядом с княгиней.
Сама же Зефирина сидела на чердачном полу, откинув голову назад, и терзалась одной-единственной мыслью:
«Где сейчас Фульвио? Захвачен ли Рим войсками и что в таком случае произошло с защитниками Борго? Ранены, погибли или бежали?»
Зная князя, она не сомневалась, что он будет биться до конца.
Наступала ночь. Карла и Карлотта задремали. Зефирина тронула их за плечо. Девушки мгновенно проснулись.
– Пора.
Зефирина раздала своим спутницам кинжалы с длинной рукояткой, найденные в куче старого оружия. Себе она тоже взяла один и спрятала под кожаной безрукавкой. Соблюдая осторожность, все три покинули чердак.
Вокруг была такая темнота, что никто ничего не видел. К счастью, Карла и Карлотта хорошо знали все коридоры. Подойдя к верхней части лестницы, ведущей на этаж князя, Зефирина выждала некоторое время. В доме была такая тишина, что это показалось ей подозрительным. Неужели вся эта орда покинула дом?
Взявшись за рукоятку кинжала, засунутого под жилет, Зефирина двинулась дальше во главе своего маленького отряда. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой, со следующими за ней девушками, которые, несмотря на страх, чувствовали себя вполне сносно, Зефирина добралась до лестничной площадки на этаже князя.
Здесь ее ждало зрелище, которого она никогда бы не смогла себе вообразить. При свете догорающих свечей было видно, что вокруг не осталось ни единого целого предмета. Все, что возможно, было растаскано, сломано, вырвано, украдено, разрушено.
И поверх всего этого разрушения со всех сторон несся храп. Перепившись вином и водкой, наемники спали вповалку в опустошенных комнатах, вестибюлях и на лестницах. Пятна блевотины покрывали единственный еще не разрушенный во дворце предмет: мраморный пол.
По главной лестнице невозможно было пройти. Около двух десятков солдат, одетых в кольчуги, спали и икали на ступенях.
Зефирина направилась к лестнице для прислуги. Здесь дорога казалась свободной. Кроме двух отупевших от вина солдат, валявшихся на паркете, молодые женщины не видели никаких помех. Один пьянчуга приоткрыл заплывшие глаза, но тут же снова закрыл их, не проявив интереса к проплывшим мимо силуэтам.
Теперь Зефирине и ее спутницам оставалось лишь пересечь вестибюль и двор.
По знаку княгини беглянки спрятались в буфетной, в которой после этой орды не осталось ни единой корочки хлеба. Сквозь приоткрытую дверь Зефирина изучила обстановку. Человек двадцать наемников, развалившихся на том, что еще недавно было ковром, загораживали собой служебный выход. С другой стороны, у выхода на главное крыльцо, положение было не лучше: там едва державшиеся на ногах солдаты стояли, с позволения сказать, на карауле…
Зефирине было видно в щель, как двигались их алебарды. На шлемах отражались отблески костра, разожженного во дворе палаццо. Ей стало ясно, что надо решиться обойти тех спящих, что лежат у служебного выхода.
Вдруг заскулила собака. Это оказался неподжаренный Цезарь. Он узнал Зефирину, несмотря на ее наряд.
– Молчи, мой хороший, – едва слышно выдохнула Зефирина, радуясь, что собака жива.
Пора было решаться. Не могла же она вечно торчать в этой буфетной, иначе к утру все они проспятся и протрезвеют. Зефирина вышла из укрытия. В сопровождении служанок и Цезаря она обошла кучку храпящих и сопящих. Держа одну руку на рукоятке кинжала, она протянула вторую к дверной ручке. И тут на губах ее застыл крик. Сверху по лестнице спустился испанец и загородил собой выход.
Зефирина успела заметить его черные и свирепые глаза под нависшими бровями. Он был в кольчуге, закатанной над расстегнутой перевязью. Без сомнения, испанец направлялся справить нужду.
Дальше все произошло с невероятной быстротой. Он не ожидал столкнуться нос к ному с тремя крестьянками. Рука его легла на руку молодой женщины.
– Римлянин, можно позабавиться! – сказал он, еле ворочая языком.
Движимая инстинктом самосохранения, Зефирина высвободила руку из-под жилета и изо всех сил всадила кинжал в оголенный живот испанца. Он зашатался и поднес руку к боку. Зефирина воспользовалась этим моментом и отпихнула его. Не помня себя, она помчалась к ограде двора и выскочила на улицу. За ней бежали служанки и собака.
– Ловите их… Этот негодяй убил меня… Итальянец достал меня…
Собрав последние силы, испанец поднял своих товарищей. Как в кошмаре, Зефирина видела, что сидевшие у костра повскакали с мест. Вино, к счастью, сделало свое дело – двигались и соображали погромщики плохо. Все еще держа окровавленный кинжал в руке, Зефирина добежала до потайного хода, который был открыт. Позади себя она услышала страшный вопль. Это солдатня поймала одну из девушек.
– Черт побери, да это женщина!
Не желая знать, что случилось с несчастной, Зефирина продолжала бежать. Позади себя она слышала топот. Потом раздались выстрелы из аркебузы. Несколько пуль рикошетом отскочили от стен палаццо. Зефирина повернула направо, налево, прямо, снова направо… и снова налево, потом прямо. Она отдалялась от центра Рима. После долгого бега, от которого перехватило дыханье, она очутилась в большом саду, окруженном разрушенными стенами. Зефирина бросилась в провал в стене. Не зная, куда прыгает, она упала у развалин здания, чувствуя, как сильно закололо у нее в боку. Позади кто-то бежал. Это были Карлотта и Цезарь.
– Бедная моя сестричка… Что с нею теперь будет? – простонала девушка, падая рядом со своей хозяйкой Зефирина печально покачала головой. Она слишком хорошо знала, что должно случиться. Сначала дикари надругаются над Карлой, а потом, если несчастная еще будет жива, кто-нибудь из изуверов изрубит ее на куски.
Обхватив Карлотту руками, Зефирина прошептала:
– Мы уже ничем не можем помочь твоей сестре, Карлотта… Боже мой, как это ужасно… но оставаться здесь значит ждать, пока нас тоже изнасилуют и убьют Карлотта долго плакала на плече у Зефирины. Тем временем над развалинами начинал заниматься день. У статуи фарнезского быка Зефирине стало ясно, что они нашли себе убежище в термах Каракаллы.
