Жаклин Монсиньи - Княгиня Ренессанса
С умницей Цезарем, следовавшим за ней по пятам, Зефирина вошла в вестибюль. Ей вдруг стало страшно. Вокруг не было ни души, и шаги гулко звучали по мраморным плитам пола.
– Есть здесь кто-нибудь? – крикнула Зефирина.
В ответ на одном из этажей хлопнуло окно. Она была готова повернуться и бежать. Упрекая себя в трусости и поглаживая голову Цезаря, чтобы набраться храбрости, Зефирина поднялась в свои апартаменты.
Настежь открытые сундуки свидетельствовали о том, что Плюш наспех похватала одежду. Возможно, она не забыла украшения и ценные вещи. Затем Зефирина прошла в комнаты Мортимера. Там ее ждала та же картина. Похоже, герцога вынесли на тюфяке, потому что постели в комнате не было.
– Больше никого нет? – снова крикнула Зефирина.
Снова где-то стукнуло окно. Идя на этот звук, Зефирина поднялась на третий этаж, где находились апартаменты Фульвио.
Она не сразу решилась войти. И все-таки, против воли, толкнула дверь в рабочий кабинет мужа. Цезарь тут же залаял, призывая хозяина.
Зефирине казалось, что она совершила недостойный поступок: без разрешения проникла в тайное убежища Фульвио. Она обошла кабинет и вошла в соседнюю комнату, откуда доносился шум. Это была спальня. Зефирина с любопытством взирала на балдахин с задернутым над кроватью пурпурным пологом. Вот, значит, где спал Фульвио.
Молодая женщина раздвинула полог. Из уст ее вырвался крик. Над изголовьем висел портрет более молодого, вероятно, двадцатилетнего Фульвио. Кружевной воротник обрамлял безбородое лицо улыбающегося князя. Карие глаза сверкали радостным светом… Его оба глаза…
Зефирина оперлась коленом на постель, чтобы прочесть надпись на медной пластинке.
«Его светлости князю Фульвио Фарнелло последний знак уважения от Рафаэля. 1520».
Выходит, тогда у Фульвио были оба глаза. Зефирина этого не знала, потому что все портреты князя исчезли из галерей дворца.
Вероятно, он стал одноглазым Леопардом совсем недавно… Два года? Три года? Неожиданно Зефирина поняла, как тяжко должен был страдать Фульвио из-за своего увечья, и куда больше морально, чем физически.
– Фульвио, – прошептала молодая женщина, и глаза ее наполнились слезами. – Я стану вашей, я буду любить вас и заставлю позабыть все страдания, которые мы пережили. А если уже поздно… если Фульвио убит?
Эта страшная мысль потрясла ее одновременно с раздавшимися во дворе криками солдатни.
– Эй, вы, сюда!
Зефирина подбежала к окну и тут же отпрянула назад. Во дворец ворвались пьяные варвары. Они разбежались по саду и стали бить статуи.
«Нечего сказать, хороша армия Бурбона, просто банда хищников, сметающих все на своем пути!»
Истошно крича, всадники влетели на площадку перед парадным входом и верхом въехали в вестибюль. Зефирина услышала, как они начали крушить хрустальные люстры.
– Ра… золото… драгоценности! – вопили они.
Потом все кинулись вверх по мраморной лестнице и принялись рвать полотна художников. Некоторые спустились в кухню и набросились на еду и вино, дырявя секирой бочки с мальвазией.
Придя в ужас от мысли, что ее могут схватить, Зефирина вместе с Цезарем поднялась и спряталась на последнем этаже, где жили горничные и служанки. Она молила небо, чтобы эти дикари не поднялись выше. Бегом Зефирина добежала до чердачной комнатки с покатым потолком. Две девушки, работавшие раньше на кухне и которых она плохо знала в лицо, сидели там на тюфяке, тесно прижавшись друг к другу.
При виде Зефирины они вскрикнули.
– Тихо! Замолчите, – приказала Зефирина, едва переводя дыхание.
– Принчипесса, – прошептали обе разом.
Присутствие Зефирины их немного успокоило.
– Что вы тут делаете? – шепотом спросила Зефирина. – Вы что, не поехали вместе со всеми?
– Нет, принчипесса, нас забыли, – ответила одна из девушек.
Сколько им могло быть лет? Семнадцать… Восемнадцать…
– Как вас зовут? – спросила Зефирина.
– Меня – Карлотта, а мою сестру – Карла, – ответила та, что побойчее.
Снизу неслись крики. Дикари швыряли мебель из гостиной в окна, чтобы устроить во дворе костер.
– О, мой Бог, – застонали Карла и Карлотта.
– Есть ли какой-нибудь чердак еще выше? – спросила Зефирина.
– Да, принчипесса.
– Давайте поднимемся. Сейчас они заняты грабежом… Может, им не придет в голову забираться сюда. Вы знаете, как пройти на чердак? – обратилась к девушкам Зефирина, стараясь сохранять спокойствие.
– Да, принчипесса.
Для большей предосторожности Зефирина схватила в качестве орудия защиты кувшин и открыла дверь. В коридоре было свободно. Но внизу, как раз под ними, вандалы крушили все в покоях князя.
– Принчипесса, скорее… сюда, – зашептала Карлотта.
А наемники с дикими криками уже поднимались на этаж для прислуги. Молодые женщины во главе с Карлоттой побежали по лабиринту узких темных коридоров, добрались до винтовой лестницы и стремглав поднялись на чердак.
– Черт побери… я слышал шум… Здесь кто-то есть, – раздался грубый голос.
Зефирина и служанки закрыли за собой дверь. Они услышали, как кто-то бежит.
– Хуренсон… Ра… это собака.
Бедный Цезарь, схваченный солдатами, заскулил.
– Грязная скотина, она меня укусила… Давай, бери ее, Ганс, мы ее поджарим и сожрем.
Снова послышался лай, потом на чердаке наступила тишина.
У Зефирины сердце разрывалось от жалости к Цезарю. В сущности, бедное животное спасло им жизнь. Она вытерла потные дрожащие ладони о юбку, потом сделала знак насмерть перепуганным девушкам сесть под балкой. На чердаке было просторно, но темно.
Зефирина подошла к слуховому окну и встала на цыпочки. Окно находилось в середине крыши, и было невозможно увидеть, что происходит во дворе.
– Принчипесса, что с нами будет? – жалобно спросили Карла и Карлотта.
Зефирина вернулась к девушкам.
– Давайте вместе поищем, нет ли здесь для нас какой-нибудь другой одежды.
По виду обеих служанок было ясно, что они ее не поняли.
– Нам нужны блузы, штаны и шляпы. Карла и Карлотта отступили, перекрестившись:
– Принчипесса, это же большой грех, обряжаться в мужскую одежду.
– Что ж, дело ваше, если вы предпочитаете, чтобы вас схватили и изнасиловали солдаты.
– Нет, принчипесса.
Напуганные угрозой, девушки принялись рыться по сундукам и корзинам. Оказалось, что чердак заполнен целой грудой старинных пергаментов, писем, манускриптов, молитвенников, картин, старинного оружия, шлемов, доспехов, стрел, колчанов, а в дальнем углу обнаружилась даже одна пушка.
«Не выходить же нам в самом деле отсюда в доспехах времен крестовых походов!» – подумала Зефирина.
Она представила себе лица наемников при виде шествующих перед ними трех средневековых рыцарей.
