Памела Кент - Мужчина, который вернулся
Обзор книги Памела Кент - Мужчина, который вернулся
Памела Кент
Мужчина, который вернулся
Глава 1
Харриет отложила вязанье и подошла к окну. Небо прояснилось, дождь кончился. Отправиться на прогулку в предзакатных сумерках или подняться к себе в комнату и разобрать ящики комода?
Хотя ящики и так в образцовом порядке: Харриет от природы аккуратна, зато найдет себе хоть какое-то дело. Ей необходимо сейчас чем-то заняться.
Девушка взглянула на свою сводную сестру, которая в картинной позе возлежала на полосатой кушетке времен Регентства и старательно притворялась, что ее нервы в полном расстройстве. Будь это правдой, никто бы не удивился, так как совсем недавно она перенесла страшный удар. Во время отдыха на итальянской вилле тетки ее мужа тот внезапно заболел и умер раньше, чем удалось понять, Что, собственно, с ним происходит. Гэй стала вдовой.
Она, веселая, беззаботная по натуре, вернулась в Англию ошеломленной и подавленной, и знакомые при встрече удивленно восклицали, увидев произошедшую с ней перемену. Белая как мел, испуганная, утратившая былую независимость, она покорно подчинялась любому доброхоту, на чьем плече могла выплакаться.
Самым удобным плечо оказалось у Харриет — единственной по-настоящему близкой родственницы Гэй, которая встретила сестру в аэропорту и высказала все пришедшие на ум слова сочувствия и утешения, а Гэй в ответ прижалась к ней, как потерянная и испуганная девочка.
Но, несмотря на шок от утраты, Гэй продумала свой траур до мелочей: черный жакет и перчатки, туфли, шляпа, сумочка. Этот цвет так шел ей, что Харриет не удивило горячее сочувствие, проявляемое к бедняжке всеми пассажирами самолета, — даже после посадки они не спешили расставаться с несчастной молоденькой вдовой, толпились вокруг, давали советы, предлагали помощь и всяческую поддержку; одна леди даже изъявила готовность пригласить Гэй в свою лондонскую квартиру в случае, если та не в силах немедленно отправиться на север. В особенности же расчувствовались мужчины.
Гэй кротко смотрела на утешителей запавшими фиалковыми глазами и улыбалась улыбкой, трогавшей до глубины души утешителей мужского пола. Узкой ручкой в черной перчатке она прятала под шикарной шляпкой золотые локоны, благодаря каждого срывающимся, чуть хриплым голосом.
Все будет в полном порядке, сказала она, ведь с ней ее сестра Харриет.
Харриет присоединилась к Гэй как раз вовремя, чтобы увидеть, как преуспевающий на вид бизнесмен с пепельно-стальными волосами и ожидающим его перед зданием аэропорта пепельно-стальным «роллс-ройсом» склонился над ее рукой и почти благоговейно поцеловал. Харриет почти готова была поклясться, что, напоминая Гэй свой номер телефона, он прослезился. Второй мужчина, помоложе, тоже не скрывал явных признаков волнения. Гэй попросила Харриет запомнить и его телефонный номер.
«Чтобы она смогла поблагодарить его за великодушие, когда почувствует себя в силах это сделать», — предусмотрительно заметила Гэй.
Путь на север был проделан в таких же «доспехах» из доброжелателей и сочувствующих. Муж Гэй, Брюс Эрншо, незадолго до смерти унаследовал большое поместье и щедрый довесок к своим доходам, поэтому дорога не осложнялась нехваткой средств и необходимостью ограничивать траты.
Они ехали одни в купе вагона первого класса; добравшись до конечного пункта железнодорожного путешествия, пересели в длинный автомобиль с шофером и оставшуюся дорогу до деревушки Фалез провели в удобных подушках на заднем сиденье. В тихой дымке осеннего дня Фалез выглядела исключительно мирно и исключительно красиво; во всяком случае, Харриет была восхищена пейзажем окрестностей.
Гэй с помощью экономки поднялась по лестнице и в этот вечер больше не появлялась на людях. Собственно, она не покидала спальни еще несколько дней, поскольку местный врач Филип Дрю выразил мнение, что пациентке нужен покой и отдых. Но Харриет, если бы спросили ее мнение, не согласилась бы с предписанием «полного покоя и отдыха». Отдых, пожалуй, возможен, но только не покой, ведь, кроме всего прочего, Гэй потрясена внезапностью смерти мужа, и главное, что ей нужно, — отвлечься.
Гэй следовало избавиться от преследующих ее мыслей и воспоминаний о печальном событии, произошедшем в Италии. Сестра никогда не делала вид, что безумно любит мужа, и еще совсем недавно супруги договорились разъехаться по взаимному согласию. Поэтому Гэй уж ни в коем случае не была убита горем, об этом просто не могло быть и речи.
Но Гэй удалось убедить всех, что она сокрушена, подавлена, измучена, — всех, кроме своей сводной сестры Харриет.
Мир рухнул и лежит в руинах у ее ног, а будущее не принесет ничего, что может успокоить или утешить. Доктор Дрю — новый человек в раскинувшейся за воротами большого дома деревеньке Фалез, — которого вызвали прописать успокоительное, долго и задумчиво смотрел на пациентку и нашел, что ее не следует оставлять без присмотра на слишком большое время.
Пока же он рекомендовал не оставлять ее одну на ночь, и отзывчивая Харриет переехала в гардеробную за розовой с серо-голубым комнатой Гэй, а дверь между комнатами ночью оставляла открытой.
Но сон не шел к одной только Харриет. Под действием опиата Гэй спала как убитая до самого рассвета. Утром экономка вносила на подносе грейпфрут, черный кофе и сухие тосты, и день безутешной вдовы начинался.
В комнате, известной как салон для завтраков, Харриет с завидным аппетитом поглощала овсянку, бекон с яичницей, иногда почки с беконом или грибы с крутыми яйцами, запивая кофе, поданный с гренками и мармеладом, а потом присоединялась к сестре, которая без особого энтузиазма готовила перед зеркалом лицо к встрече долгого, бесконечного, безрадостного дня.
Врач приезжал в Фалез сразу после окончания амбулаторного приема, и к тому времени, когда его длинная приземистая машина появлялась на дороге, Гэй уже знала, в каком платье принять гостя.
У нее было столько одежды, что Харриет иногда сомневалась, надевала ли сестра все свои наряды. Почему-то именно к визиту доктора Гэй теперь всегда старалась приодеться. Действительно, для сельского врача доктор Дрю выглядел весьма нехарактерно, и Харриет выяснила, что он и в самом деле не деревенский доктор, а просто «заменяет» настоящего местного аборигена, отбывшего ненадолго за границу.
Доктор Дрю был элегантным мужчиной лет сорока, и уже по одной лишь его машине можно было догадаться, что ему нет необходимости высиживать утренние и вечерние приемы пациентов или поздней ночью выезжать на вызовы, иногда заводившие прямо в болотистые пустоши, окружавшие затерянную в глуши деревеньку Фалез.
