Юрий Корчевский - Ушкуйник. Бить врага в его логове!
В голове мелькнуло подозрение: «А не Павла ли это проделки?» Вроде все не в его пользу говорит.
Похитили со стоянки одного Михаила, но это еще не факт, вполне могла быть случайность. Мог бы отлучиться в кустики и другой ушкуйник. Но! Павел увел ушкуй со стоянки утром, и только он знает, где затоплена лодья с ценностями. Выходит, ему на руку, если Михаил пропадет. Пройдет годик-два, а там и ценности поднять можно.
Разум упорно цеплялся за противоречия – за Павла и против, но сердцем Мишаня не хотел верить в такую подлость Павла. Не похож он на мерзавца. К тому же Михаил уже подозревал Павла один раз, когда он разнес долю убитых вдовам, и их ограбили.
Павел оказался вовсе ни при чем, сыскался истинный виновник. Однако же червь сомнения уже закрался в душу и точил ее. Михаил слишком задумался и шел, механически переставляя ноги, и только тычок в спину вернул его к действительности. Это шедший сзади Тихон ткнул его своим импровизированным посохом.
– Судно на реке.
– Ложись.
– Зачем?
– Ложись, дурень! Ты что, хочешь, чтобы нас увидели? А вдруг это та лодья, которую разбойники ждали?
Михаил и Тихон рухнули на землю.
Сверху по течению спускалась лодья. Видно, что плавание давалось нелегко. Борта лодьи в наледи, лед даже на веслах. Тяжелый и широкий корпус едва идет среди шуги. Та ли это лодья – разбойничья, или другая, но Мишаня решил не рисковать. По-любому корабельщиков на лодье человек десять-двенадцать, от всех не отобьешься.
Пока лежали, ожидая прохода лодьи, замерзли.
– Сейчас бы сбитня горячего, – мечтательно сказал Тихон.
– А к сбитню – курочку жареную, пряженцев с грибами, – подначил его Мишаня.
– Ох, не соблазняй. И так в животе урчит. Я два дня как не ел.
М-да, Тихону еще хуже, чем Михаилу. Однако идет, молчит, не жалуется. Стойкость это или смирение?
Лодья скрылась из виду. Мишаня и Тихон встали, пошли быстрым шагом, чтобы согреться. Хоть бы к селу какому-нибудь выйти. Тогда можно было бы сани нанять до Хлынова. Хотя – нет, без денег не повезут. Топор разве отдать вместо задатка? Миша усмехнулся. Еще деревни нет, а уже размечтался.
В основном на реках стояли города, деревни прятались по малым рекам и ручьям, опасаясь нападений, поэтому не встречались они Михаилу и Тихону.
Шли они без остановки и довольно долго. Сколько верст позади осталось, одному богу известно. Притомились оба. Михаил остановился.
– Все, не могу больше, привал. Давай отдохнем немного.
– Чуток не дошли до нужного места.
– Ошибаешься, Тихон. До Хлынова далеко еще. Уж я-то берега знаю, сколько раз здесь на ушкуе ходил.
Тихон спорить не стал, уселся на пенек. Мишаня устроился на поваленное дерево – все лучше, чем на мерзлой земле. Они перевели дух, снова поднялись. Мишаня хотел быстрее в Хлынове оказаться, узнать, почему ушкуй ушел. В конце концов – покушать дома и согреться, снять вонючий разбойничий зипун.
Они прошли версты две, как Тихон сказал:
– Забирай влево.
– Это еще зачем? Вон – берег видно, идем правильно. Если в лес углубимся, заплутать можно.
– Я эти места знаю, позволь – впереди пойду.
Мишаня остановился и пропустил Тихона вперед. Тот уверенно шел, свернул от берега в глубь леса.
Мишаня в лесу чувствовал себя неуютно. Он вырос в селе, взрослел на воде, на ушкуе. А в лесу – никаких ориентиров. Ладно бы, дорога была, а то деревья вокруг одинаковые. Но он доверился Тихону. Тот шел по лесу, как по собственному двору. Миша в душе удивлялся.
Они вышли к неглубокому оврагу и пошли по левой его стороне. В конце оврага была небольшая поляна, на ней – охотничья избушка. То, что это заимка, Мишаня понял сам. Жил бы крестьянин-отшельник – вокруг избенки сараи были бы для живности, огород или пашня. Видел уже Мишаня избы крестьянские на выселке.
Тихон подошел к избенке уверенно, повернул простенький запор на двери и вошел в нее. Мишаня – за ним. Не зря, выходит, он Тихону доверился, тот и в самом деле местность знал. Думал – обогреются теперь, а может, и еду какую-нибудь найдут – хоть сухари.
Но Тихон повел себя странно. Он пошел в угол, сдвинул в сторону ветхий сундук и потянул за кольцо в полу, открыв люк. Из него дыхнуло земляной сыростью. Мишаня посторонился. Кто такой этот Тихон и зачем он его к подвалу привел? Может – зло умышляет? Мишаня взялся за топорище. Однако Тихон уже по лесенке начал вниз спускаться. Увидев, что Михаил стоит, недоуменно выглянул из подпола:
– Чего застыл соляным столбом? Лезь за мной.
– Чего мне в подвале делать? Я за тобой шел, думая, что ты короткую дорогу знаешь, да видно – ошибся.
– Не сомневайся, Михаил. Самая короткая дорога в Хлынов – вот, перед тобой.
– Этот подпол – дорога в город? – Михаил не мог спрятать удивления. А может – Тихон умалишенный, блаженный?
Михаил замер в нерешительности, но Тихон уже исчез внизу. Махнул рукой Мишаня и тоже в лаз полез.
Тихон стоял внизу и бил кресалом по кремню, высекая искры. Затлел сухой мох в углублении камня. Тихон снял со стены факел, зажег его.
– Люк закрывай! Теперь уж светло.
Мишаня прикрыл за собою люк, снял со стены – с держака – факел и зажег его от факела Тихона. Тихон пошел вперед, Мишаня – за ним.
Саженей через десять ход раздвоился. Тихон свернул вправо.
– Если будут попадаться ответвления, все время держись правой стороны, тогда придешь к Хлынову, – посоветовал он Мишане.
– А левую сторону ежели приму?
– Ни к чему тебе об этом знать. Есть ходы-ловушки, где смерть свою можешь найти.
Мишаня хмыкнул. Идя за Тихоном, он осматривал подземный ход. Сделан он был надежно. Высотой в человеческий рост, свод и стены из дубовых и лиственничных плах – они сырости не боятся, только крепче становятся. Надежно сделано, на века.
– Это кто же ход сей соорудил?
– Уж много лет с тех пор прошло – кто знает… – ответил Тихон.
– А кто о нем знает?
– Немногие. Но кому надо, те знают. Первоначально, как мой дед говорил, ход делали, чтобы гонца за пределы города вывести в случае его осады врагом. Или всех жителей, коли враг город жечь начнет.
– Занятно! Это сколько же трудов и сил положено?
– Только о ходе сем – молчок. Кабы не трудные обстоятельства, вовек бы тебе его не показал. Да смотрю – парубок ты надежный. Вон как лихо с разбойниками управился.
Шли они долго, но поскольку солнца из подземелья видно не было, Михаил даже затруднялся сказать – сколько сейчас времени и сколько они прошли.
– Тихон, сколько нам еще идти?
– Почти пришли. Это самый длинный ход – немногим больше десяти верст.
