Майкл Айснер - Крестоносец
Вопрос Андре заставил Рамона прекратить приготовления. Он задумчиво оглядел группу собравшихся рыцарей — тех, кто выжил при штурме башни. Затем повернулся к нам спиной и направился к лучникам, которые продолжали методично обстреливать внутренний двор замка. Рамон посмотрел вниз, а рыцари Калатравы глядели на его широкую спину, ожидая решения. Всхлипывания Алехандро не умолкали, доносясь снизу, словно печальные аккорды.
Рамон подозвал одного из лучников, охранявших башню, и взял его лук. Затем вернулся в круг рыцарей и протянул мне колчан со стрелами.
— Берегись нападения сверху, из отверстия в потолке, — предупредил он. — Если такое случится, стреляй и убей врага, Франциско. Вложи меч в ножны, Андре прикроет тебя. Если сверху польется кипящее масло, пусть даже прямо перед вами, как можно быстрее бегите вверх по лестнице.
Мы с Андре двинулись ко входу в туннель. Рамон крепко обхватил нас обоих за плечи.
— Дядя, — подал голос Антонио де Фигуерес, — пусть они идут. Я не видел, чтобы кто-то стрелял лучше Франциско.
Антонио произнес эту похвалу в прошедшем времени, словно это была эпитафия, которой он чтил товарища, погибшего несколько лет назад. Тем не менее его слова возымели должный эффект. Рамон отпустил нас, и мы начали спускаться.
В туннеле было темно и прохладно. Влажная пленка покрывала стены, поблескивая в тусклом свете, струящемся от входа. Влажный мох пробивался меж каменных плит заплесневелыми дорожками. Мы с Андре спускались, меняясь местами — впереди шел то один, то другой.
Вскоре мы уже двигались в полной темноте. Шум битвы смолк. С потолка капала вода, эти звуки эхом отражались от стен. Я держал наготове взведенный арбалет. Наши нервы были напряжены до предела — мы ожидали нападения в любой миг и с любой стороны.
Мы часто останавливались и вглядывались в черноту, стараясь угадать направление туннеля, ощупывая шершавые стены. Вскоре я почувствовал, что неподалеку кто-то есть. Может, это притаился в засаде враг, а может, просто паук засел в своей паутине. Я осторожно вытянул руку, но не нащупал ничего, кроме воздуха. И все же я чувствовал, что мы не одни. Не успел я сделать следующий шаг, как прямо надо мной открылось узенькое оконце и темный коридор осветился лучом.
Я оцепенел, проклиная свои ноги, которые отказывались повиноваться.
В тот же миг я увидел, как из ослепительно яркого отверстия упала веревка: она обвилась вокруг моей груди, как лассо, которым опутывают дикую лошадь. Не успел я ничего сделать, как вокруг моей шеи затянулась петля и меня рывком подняли в воздух. Я хотел закричать, предупредить Андре, но веревка сдавила мне горло. Я болтал ногами, пытаясь зацепиться за какой-нибудь выступ в стене. Моя шея горела, в висках стучало, вены готовы были лопнуть от прилившей крови, глаза закатились.
Потом я упал, тяжело грохнувшись об пол, и покатился вниз по ступеням. Некоторое время я хватал ртом воздух и отчаянно кашлял, а переведя дух, увидел стоявшего надо мной Андре.
— Ты ранен? — спросил он.
Я ощупал ребра. Вроде все было цело. Но поскольку я еще не совсем пришел в себя, нельзя было сказать наверняка.
— Во всяком случае, я жив, — ответил я хрипло. — А почему веревка оборвалась?
Андре показал на свой меч.
— Ты болтался в воздухе, — пояснил он. — Мне пришлось нанести три удара, чтобы тебя освободить.
Он помог мне подняться, и мы медленно продолжили спуск. Теперь впереди шел Андре. Сделав всего несколько шагов, он отскочил назад и занес меч для удара. Я держал наготове лук. Прямо впереди мы услышали тоненькое поскрипывание, будто канат терся о ржавую ось.
Андре ткнул мечом вперед и коснулся покачивающегося тела Бернарда. О том, что это был именно он, мы догадались по кресту, вышитому на его накидке, — то был подарок его сестры. Рамон позволил своему заместителю носить такую накидку в виде исключения, хотя это являлось нарушением правил единой униформы. Бернарда повесили. Такая же участь ожидала бы и меня, если бы не вмешался Андре.
Бернард не добрался до Маркоса и Алехандро; этот бесстрашный воин болтался, словно некая безделушка в богом забытом алькове далекого кафедрального собора. Я вытащил кинжал и потянулся, чтобы обрезать веревку, на которой он висел. Андре остановил меня.
— Оставь его, — прошептал он. — Если тело упадет, сарацины будут точно знать, где мы находимся.
Я послушался, хотя подозревал, что неверные и без того прекрасно знают, где мы, и следят за каждым нашим шагом. Стоны Алехандро подгоняли нас. Его голос звучал все ближе.
Преодолев очередной виток лестницы, мы наткнулись на Маркоса и Алехандро. Зрелище было кошмарное. Свет, пробивавшийся сквозь отверстие в потолке, освещал тела братьев. Маркос был уже мертв: несколько стрел торчало из его груди и плеч. Одна вонзилась прямо в его бритую голову и торчала оттуда, словно нелепое украшение. Он сидел на каменном полу, держа шлем в руках — видимо, он снял его, чтобы лучше видеть в темном туннеле.
Алехандро лежал на спине. Волосы его выгорели до угольков, брови еще дымились. Глаза его ничего не видели, одежда превратилась в кучу пепла.
— Кто здесь? — спросил он знакомым, но едва слышным голосом.
Мы ответили не сразу, так как боялись привлечь внимание сарацин. Но Алехандро был в отчаянии и ужасно напуган, и Андре сжалился над ним.
— Кто здесь? — снова просипел несчастный. — Святой Петр или Люцифер?
— Ни тот ни другой, Алехандро, — ответил Андре. — Это мы, Андре и Франциско. Мы вынесем тебя отсюда в безопасное место.
— Нет, Андре, — сказал Алехандро, — со мной все кончено. Умоляю, дай мне умереть.
— Не понимаю, о чем ты, — ответил Андре.
— Боль невыносима, — продолжал Алехандро. — Сжалься надо мной.
Он плакал иссохшими слезами.
— Это невозможно — то, о чем ты просишь, — ответил Андре.
Но это было возможно. Я натянул тетиву лука и закрыл глаза. Затем пустил стрелу, и стенания Алехандро смолкли. В туннеле воцарилась жуткая тишина.
Жизнь Алехандро оборвалась от моей руки, но я не чувствую раскаяния. По крайней мере, за этот поступок. Возможно, Алехандро прожил бы еще пару дней, но не больше. То не было бы ни доблестью, ни состраданием — продлить его жизнь, а точнее, медленную смерть.
Источник света находился в десяти футах от нас, над нашими головами: там был выдвижной люк, сквозь который сарацины напали на близнецов. Тело Маркоса распласталось прямо под люком. Алехандро находился футов на семь выше. Превратившись в пылающий костер, он немного прополз вверх по ступенькам, прежде чем рухнуть на каменные плиты. Мы увидели блестящую поверхность ступеней, на которые попало масло, и тянущийся вверх страшный пепельный след, оставленный Алехандро. Факел еще горел, валяясь на ступеньках — неверные сбросили его на Алехандро после того, как ослепили рыцаря кипящим маслом.
